Дженет Таннер - Обман и желание Страница 2

То было свидетельство о рождении. Оно есть у каждого и особого значения для большинства людей не имеет, но для него это было нечто особенное. Листок был не оригиналом, а копией, которую ему удалось снять с регистрационных записей Дома Святой Катерины, что стало возможным благодаря указу парламента. В соответствии с указом дети получали право на обнаружение правды о своем происхождении.

В полной задумчивости молодой человек пробежал глазами строчки.

Он знал этот текст наизусть, слово в слово, но ему вновь и вновь хотелось взглянуть на него.

Дата рождения: 2 сентября 1961 года.

Пол: мужской.

Имя: Стивен Джон.

Место регистрации: Уотчет, Сомерсет.

В строке, куда вписывались данные об отце, стояло лишь одно слово: неизвестен.

Но в свидетельстве указывалось еще одно имя — матери.

Дина Элизабет Маршалл.

Молодой человек распрямился и слегка улыбнулся.

Газетчикам было невдомек, что у Дины Маршалл есть сын. Вот уже более полугода, как он открыл эту тайну, но не поведал о ней ни единой живой душе. У него были свои намерения, и он лишь дожидался подходящего момента, чтобы дать о себе знать.

Теперь, похоже, этот момент наступил.

Глава 1

Ранним вечером в час пик Майк Томпсон медленно пробирался на своем серебристом «ситроене» сквозь автомобильный поток, обычный для центральных улиц Бристоля с его медленным движением. Майк, внимательно поглядывая по сторонам, подыскивал место для парковки. Как только он пересек боковую улицу поблизости от центрального полицейского участка, сразу же приметил машину, отъезжавшую от счетчика, и решил воспользоваться случаем. Это была его первая удача за сегодняшний день. Майк занял отведенное под стоянку место, торопливо захлопнул дверь, пошарил в карманах в поисках мелочи для счетчика. Затем пробежал по улице до полицейского участка.

Лил сильный, не по сезону холодный дождь, небо хмурилось. «Где ты, пылающий июнь?» — подумал Майк, с грустью вспоминая лето своей юности, когда солнце с утра до вечера сияло на небе цвета бирюзы, а они с друзьями играли в крикет до тех пор, пока в наступающих сумерках можно было разглядеть мячик. Матчи, которые он организовывал для первого и второго экспериментальных классов, давно канули в прошлое, утратились и навыки игры. Теперь же все дни напролом ему приходилось проводить с подростками одиннадцати — шестнадцати лет, играя с ними вместо любимого крикета то в волейбол, то в баскетбол в тщетной надежде растратить их неиссякаемую и порой деструктивную энергию на занятия спортом.

Сегодняшний день не был исключением. Шесть похожих один на другой матчей, визги и крики, толкотня и драки: основную массу учеников составляли парни из центральной части города, которые чуть что пускали в ход кулаки. После этих безумных матчей Майку казалось, что он сходит с ума. Неужели эти ребята хуже всех остальных? Возможно, нет. Удивительно, но сегодня эти проблемы интересовали его меньше всего. Его голова была занята совсем другими заботами. Кажется, его воспитанники поняли это. Лишь ученики обладают способностью находить самую маленькую трещинку в самом прочном скафандре учителя. Сегодня они нутром чувствовали, что брань преподавателя не обрушится на их головы, словно тонна кирпичей.

Однако ученики недооценили его. Каким бы ни были его личные переживания, Майк никогда никому не позволял пользоваться его минутной слабостью. Его поведение и отношение к своим ученикам были определены раз и навсегда. Он позволял себе делать колкие, язвительные замечания виновникам ужасного шума, а у тех, кто обзывал или дразнил товарищей, долго горели уши после изрядной трепки. Майк спокойно относился к мысли о том, что некоторые весьма мнительные родители могут подать на него в суд и обвинить в оскорблениях и применении силы по отношению к детям. На самом деле, как это ни странно, именно за эти качества родители и уважали его: ведь заслугой Майка было уменьшение числа хулиганских вылазок в самых бандитских районах. Там царил закон джунглей, и их обитатели боготворили своего натренированного, атлетически сложенного учителя, который в свое время выступал боковым игроком за весьма популярный клуб регби и даже дважды играл за сборную Англии. Но так было до той поры, когда Майк получил серьезную травму колена, из-за которой пришел конец славным дням.

Майк перешел дорогу, маневрируя в гуще машин, взбежал по ступенькам и открыл дверь полицейского участка. Там было на удивление оживленно. В приемной женщина средних лет в плаще и шарфике, покрывавшем ее голову, делала заявление о пропаже сумочки, ее пухленькое личико залилось краской и словно сжалось от волнения. Позади нее ждал своей очереди молодой человек, одетый в темную униформу городского полицейского. Кроме него в участке дожидались две молоденькие девушки, скорее всего, студентки.

Майк пристроился за ними. Пока он расстегивал молнию непромокаемой куртки, надетой поверх другой, дорожной, синего цвета, капли воды начали стекать с куртки на пол. Одна из девушек обернулась и вскользь оглядела его с ног до головы. Искорка интереса блеснула у нее в глазах, когда ее взгляд остановился на симпатичной физиономии этого молодого светловолосого, коротко стриженного парня с заметной сединой на висках. Эти первые серебряные нити появились, когда Майку едва исполнилось двадцать два, и привели его в ужас. Однако он скоро пришел к выводу, что и в этом явлении есть положительная сторона. Он понял, с какой неимоверной быстротой бежит время и юность покидает его. «Не расстраивайся, дорогой, — посоветовала его бывшая жена Джуди, — зато седые обычно не лысеют». И, пожалуй, в ту минуту единственный раз в жизни она была права. Хотя нет… не единственный. Неискоренимая привычка Джуди считать себя правой всегда и во всем больше всего раздражала в ней. У Майка она вызывала одновременно бешенство и восхищение. В этот день он наконец-то испытал лишь второе. Ему было уже тридцать три, а у него по-прежнему, в отличие от других игроков в регби, шикарная шапка волос.

Девушка продолжала рассматривать Майка, подметив неправильный подбородок, изрядно помятый в потасовках нос, зеленовато-карие глаза, четко очерченную линию рта. Не желая больше быть мишенью для ее пытливого взгляда, он ответил соседке тем же, взявшись оценивающе рассматривать ее. Она торопливо отвела глаза, смутившись своих недозволенных мыслей. Прежде чем она отвернулась, Майк успел заметить румянец на ее щеках. Через секунду он позабыл о ней. Будучи преподавателем в общеобразовательной школе, он свыкся с влюбленными взглядами милых Лолит в период полового взросления и более искушенными взглядами, которыми его одаривали их старшие сестры, сочетающие в себе свежесть молодости и тревожащую опытность, столь типичную для тинейджеров. Их постоянное внимание стало неотъемлемой частью его обыденной жизни и воспринималось как должное, хотя он всегда держал ухо востро: мало ли какие ловушки могли изобрести эти юные создания. В любом случае, сегодня Майка одолевали совсем другие заботы.