Лайан Конуэй - Ослепленная звездой Страница 2

— Сейчас мне больше нужен душ, Роуэн, — твердо сказала она. — После такой дороги у меня словно мозги засохли. Не ожидала застать такую жару здесь в это время года.

— Понимаю. — Роуэн с извиняющимся видом покачал головой. — Вы не поверите, но воду днем выключили. Самое большее, что я могу для вас сделать, это бутылка минералки.

— А если я поплаваю? — высказала пожелание Лейн.

— Пользование бассейном ограничено до окончания съемок. Джерри распорядился.

— Джерри?

Роуэну определенно было не по себе.

— В такой же степени это можно считать распоряжениями Инги Дженсен. Это она настаивает, чтобы роль матери получилась более значительной, а говоря по правде, Лейн, Джерри глаз с нее не сводит с момента приезда.

Лейн хлопнула ладонями по крышке письменного стола.

— Великолепно!

Она уселась, откинулась на спинку стула и, прищурив глаза, оглядела Роуэна.

— А как к этому относится Фергюс Ханн?

Роуэн потер подбородок, потом засунул руки в карманы джинсов.

— А-а, ну-у…

— А, ну… и что? — без особой надежды допытывалась Лейн.

— Он не знает. Мы пока снимали остальные сцены. Он прилетает с дочерью сегодня вечером.

— Неплохо бы знать, насколько это важно для него, — проворчала Лейн.

— Я принесу сейчас минеральной воды, — поторопился предложить Роуэн и исчез.

Лейн глубоко вздохнула, нет у нее сил еще и с эгоизмом Инги Дженсен разбираться. Если бы Фергюса Ханна предупредили об изменениях в сценарии, Лейн могла бы поспорить с Джерри, но так называемая «звезда» фильма, видимо, устранился… А что, собственно, она навоображала о «так называемой звезде»? Кто он такой? Всего лишь один из тех, чья популярность занимает в данный момент лидирующее место в индустрии кино. Он мог брать, выбирать, что и делал. А кто такая Лейн? Едва известный автор сценария. Не мог же Фергюс Ханн знать, что своего героя она писала с него точно так же, как она не могла представить, что сбудутся ее самые невообразимые мечты и он согласится сниматься в этом фильме.

Сказать, что Лейн восхищалась его работой в кино, значило не сказать и десятой части того, что она испытывала. О, Лейн знала из публикаций в женских журналах о всех его человеческих недостатках, но на экране он мог творить с вами все, что хотел. Взгляд этих глаз мог заморозить душу или растопить сердце — по желанию.

Лейн тяжело вздохнула, подумав, что в реальной жизни он окажется сплошным разочарованием и только подтвердит свою репутацию, бытующую в средствах массовой информации. А ей остается всего-навсего профессионально выполнить то, что от нее требуется. Пора приниматься за работу. Она дождалась Роуэна, который принес гигантскую бутылку родниковой воды. Затем они вместе проверили, как работает компьютер, и разобрались, где что лежит. К тому времени и голова у нее заработала, Лейн даже заверила Роуэна, что наскребет материала для нового варианта роли матери. Однако радостное облегчение, отразившееся на его лице, тут же сменилось кислым выражением, когда Лейн настоятельно попросила, чтобы не только последняя фраза в фильме по-прежнему оставалась за Фергюсом Ханном, но и актер, играющий роль его сына, был предупрежден об изменениях при первой же возможности.

К тому времени когда стемнело, злое чувство побудило Лейн предложить будущему зрителю новый взгляд на характер гречанки, матери мальчика. Изначальный вариант сцены строился на том, что мальчик высказывает отцу долго скрываемые чувства после того, как спасает его, тонущего в плавательном бассейне. Вмешательство Инги закончилось тем, что Лейн убрала все, что могло вызвать у зрителя симпатию к ее героине. Мать мальчика теперь приобрела черты вечно хнычущей пустой эгоистки, такой же, как и отец.

Пока принтер печатал третий экземпляр ее нового варианта, она почувствовала, что последнее напряжение окончательно лишило ее сил. У Роуэна хватило ума не прерывать ее, и теперь Лейн грызло чувство голода — кроме неаппетитного ленча в самолете она ничего не ела за весь день. Принтер выплюнул последнюю страницу, и в наступившей тишине Лейн услышала детский голосок, приближавшийся со стороны дороги.

— Папа, тут свет горит и что-то шумело.

— Заглянем? — заговорщически спросил мужской голос, услышав который Лейн подпрыгнула.

Ошибиться было невозможно, сколько раз она слышала его?!

— Да! Да! — с готовностью отозвалась девочка.

«Нет! Нет!» — мысленно простонала Лейн.

В дверь негромко постучали и открыли. Крупный ночной мотылек стремительно влетел в комнату и закружился вокруг лампочки. Каким-то образом Лейн нашла в себе силы медленно повернуть голову и спокойно оглядеть вошедших. Как ни странно, первое, на чем задержался ее взгляд, было прелестное детское лицо, обращенное к ней, и Лейн не задумываясь широко улыбнулась.

— Здравствуйте, — сказала очаровательная крошка, чьи синие-синие глаза засияли радостно ей в ответ.

Лейн опустилась на корточки, и их лица оказались на одном уровне.

— Ну что ж, здравствуй, цветочек. Как тебя зовут?

С этим вопросом она перевела взгляд с ребенка на отца, смотревшего на нее сверху вниз синими-синими глазами чуть насмешливо.

— Здравствуйте, — сказал он, зная, что представляться ему нет никакой необходимости, но счел необходимым ответить на ее вопрос.

— Должен предупредить, это Ужастик с большой буквы!

Девочка, держась за руку отца, замотала головой.

— Вот и нет! Это Ханна!

Как же, как же, вспомнила Лейн, Ханна Ханн!

— Тогда здравствуй, Ханна, — сказала она и, собрав силы, выпрямилась, глядя Фергюсу в глаза. Он оказался выше ростом, чем она думала, и ей пришлось слегка запрокинуть голову. — А меня зовут Лейн Денхэм.

В синих глазах его мелькнуло удивление, пока он сравнивал свое представление о Лейн с ее реальным воплощением. Лейн стало стыдно. Она вспомнила, что даже не умылась с дороги. Если бы раньше Лейн вообразила, что предстанет перед Фергюсом Ханном в виде выжатой мокрой тряпки, ее бы хватил удар. Впрочем, такая возможность сохранилась у нее и сейчас. А пока оставалось ответить неуверенной улыбкой на его ироническую усмешку. Ему хватило хладнокровия протянуть ей руку. Она внимательно посмотрела на нее, прежде чем вложить свою, уступающую по размерам и более изящную. Пожимая руку, Фергюс сказал:

— Джерри говорил мне, что у него нет… как я должен понимать?..

Убрав руку за спину, чтобы не выдать своего волнения, Лейн приподняла бровь и договорила:

— Что чертовы писатели валятся на голову?

Фергюс только улыбнулся, а Лейн отговорила свое измученное тело от попытки грохнуться в обморок. Она уже не в том возрасте, чтобы падать к ногам избранного героя.