Сесиль фон Зигесар - Так - мне нравится! Страница 2

«Мальчики сейчас покупают какие-то серферские штучки для поездки. Загляни быстро к Аарону. Вдруг захочешь что-нибудь себе», — отстранение ответила мать. Теперь она стояла на четвереньках, ползая по комнате в поисках опасностей, заметных с детской точки зрения. «Знаешь, я думала над абрикосовым цветом — он и девчачий, но и не слишком розовый… Но теперь мне кажется, желто-зеленый будет даже лучше. Цвет цикория».

С Блер было довольно. Она не желала ехать на Северное побережье Оаху, ее не интересовала покупка серферской экипировки, она не хотела обсуждать цветовые решения для дурацкой детской комнаты, и она уж точно не была способна выдержать еще хотя бы минуту слово «Juicy» на расплывшейся, беременной заднице своей матери. И побрызгавшись любимыми духами от Марка Джейкобса, она ушла в школу не прощаясь.

«Йо, Блер. Зайди на минутку!» — позвал ее семнадцатилетний сводный брат из своей комнаты, когда она проходила мимо.

Блер остановилась и заглянула внутрь. Аарон и ее двенадцатилетний брат Тайлер сидели, вдвоем на одном; стуле из натурального волокна (как по-братски!), заказывая серферские принадлежности онлайн с помощью кредитки Сайруса Роуза. Тайлер прекратил расчесывать волосы — в попытке отрастить такие же дреды, как у Аарона, и теперь выглядел: так, будто у него завелся жуткий волосяной грибок. Блер никак не могла поверить, что именно в этой комнате ей придется жить до отъезда в колледж. Конопляное покрывалом ковер из водорослей были усыпаны обложками от старых альбомов регги, бутылками из-под пива и грязными вещами Аарона, комната пропахла его травяными сигаретами и мерзкими хот-догами, которые он постоянно ел. Круто.

«Какой у тебя размер?» — спросил Аарон. «Мы можем заказать тебе гидрофутболку. Она защищает доску от трения».

«Они бывают клевых расцветок», — добавил Тайлер с энтузиазмом. «Неоновый зеленый и все такое».

Будто Блер не предпочла бы скорее сдохнуть, чем показаться на людях в неоново-зеленом, не говоря уж о неоново-зеленой гидрофутболке.

Она чувствовала, как ее нижняя губа дрожит от смеси ужаса и непреодолимого мучения. На часах семь сорок пять, а она уже на грани слез.

«Нашел!» — прогремел сзади голос Сайруса Роуза, отвратительного подобия отчима. Он ковылял по коридору в одном лишь красном шелковом халате, завязанном на опасно свободный узел. Его колючие серые усы нуждались в стрижке, а лицо было красным и жирным. Он помахал перед Блер парой громадных оранжевых плавок. Узор из маленьких голубых рыбок смотрелся бы довольно мило на всех, кроме него. «Обожаю их. Мальчики закажут мне такую же гидрофутболку!» — счастливо объявил он.

Мысль о том, что пасхальные каникулы она проведет наблюдая, как Сайрус позорится на доске для серфинга в своих оранжевых плавках и оранжевой гидрофутболке, способна была довести Блер до настоящей истерики. Она проскользнула по коридору в холл, схватила пальто и поспешила на встречу с лучшей подругой. К счастью, Серена сможет придумать что-нибудь — что угодно, — что поднимет ей настроение.

Будто это было возможно.

У С ПРИСТУП ГЕНИАЛЬНОСТИ

Серена Ван-дер-Вудсен пригубила свой латте и хмуро покосилась на Пятую авеню, сидя на ступенях музея искусств Метрополитен. Ее светлые волосы вы¬пали из капюшона белого кашемирового кардигана и рассыпались по плечам. И вот опять, на автобусе Ml02 — реклама «Слез Серены». Ее не беспокоило, как она выглядит на фото. Ей нравилось, как холодный ветер хлестал желтым сарафаном по ее загорелым после Сент-Бартса коленям. И то, что несмотря на февраль, она стояла посреди Центрального парка в одних сандалиях и сарафане, — гусиная кожа, покрывавшая ее руки и ноги, была аккуратна отретуширована. Ее беспокоили слезы в огромных синих глазах. Конечно, именно это и заставило Ле Бест назвать свой аромат «Слезами Серены», но настоящей причиной слез Серены было то, что в этот день — нет, в этот момент — Аарон Роуз (в которого она была уверена, что влюблена по крайней мере неделю) бросил ее. И ее мучило, вызывая слезы вновь и вновь, то, что теперь, расставшись с ним, ей некого было любить, и никто не любил ее.

Не то чтобы она не влюблялась в каждого мальчика, которого встречала. И не то чтобы каждый мальчик в мире не влюблялся по уши в нее. Невозможно было не влюбиться. Но ей хотелось, чтобы ее любили и окутывали вниманием именно так, как способен лишь мальчик, абсолютно любящий ее. Той редкой разновидностью любви. Настоящей любовью. Той любовью, крторой у нее никогда не было.

Испытывая нехарактерное для себя чувство пустоты и меланхолии, она вытащила пачку Галуаз из черной мятой вельветовой сумки от Кашарель и прикурила, только чтобы посмотреть на огонь.

«Чувствую себя так же мерзко, как и погода», — пробормотала она, но тут же улыбнулась, увидев лучшую подругу Блер, поднимающуюся по лестнице. Она взяла еще один латте, встала и протянула его. «Потрясные туфли», — заметила она, рассматривая последнее приобретение Блер.

«Можешь взять поносить», — великодушно предложила Блер. «Но я тебя прибью, если ты их испортишь». Она дернула Серену за рукав. «Идем, а то опоздаем».

Две девушки медленно спустились вниз, и пошли по Пятой авеню в сторону школы, потягивая свои напитки по дороге. Холодный ветер, прорывавшийся сквозь голые ветви деревьев Центрального парка, заставлял их дрожать.

«Бог мой, как холодно», — прошипела Блер. Она засунула свободную руку в карман кардигана Серены, как могут только лучшие подруги. «В общем», — начала она. Ей уже удавалось контролировать слезы, но голос все еще дрожал. — «Теперь дело не только в том, что моя мать ходит по дому, тряся своим пузом, но и вдобавок сегодня придет декоратор, чтобы превратить мою комнату в детскую цвета цикория и дерьма!»

Внезапно жажда любви показалась Серене такой мелочью. Ведь ее родители не разводились из-за того, что папа оказался геем. Ее мама не забеременела на старости лет. Ее сводный брат не пытался сперва закадрить ее, потом ее лучшую подругу, а потом послать обеих. И это не ее вынуждали переехать из своей комнаты. Да и не только это. Это не она все еще была девственницей в недопустимом возрасте семнадцати лет. И не она поцеловала члена приемной комиссии, а потом чуть не лишилась девственности с еще одним членом приемной комиссии, чем полностью разрушила шансы попасть в Йель. Честно говоря, если хорошенько подумать, ее жизнь была просто раем по сравнению с жизнью Блер. «Но тебе же достанется комната Аарона, так? И ее только отремонтировали, — очень даже неплохо».

«Если тебе нравятся конопляные покрывала и органическая мебель из листьев гинкго», — поморщилась Блер. — «Кроме того», — добавила она, — «Аарон — идиот. Провести каникулы на Оаху было его идеей».