Фрэнсин Паскаль - Лучшие подруги Страница 2

Элизабет знала все о Лиле Фаулер. Она одевалась лучше всех девчонок в Ласковой Долине. Папа-миллионер покупал ей все, чего душа ни пожелает. В последнее время Джессика проводила много времени с Лилой Фаулер, хотя Элизабет не могла понять почему.

– Она ведь из «Клуба Единорогов», – сообщила Джессика сестре.

– А что это значит? – съехидничала Элизабет. – Уж не купил ли ей папочка единорога?

– Не вижу ничего смешного, – назидательно сказала Джессика. – «Клуб Единорогов» называется так потому, что единороги прекрасные и необычные животные. Они всем нравятся. Так же, как и девочки из этого клуба. Пятиклассниц туда почти не принимают. Но вот Лилу приняли, и Эллен Райтман тоже. Везучие! Конечно – ведь Джанет Хауэлл кузина Лилы.

– А кто такая Джанет Хауэлл? – спросила Элизабет.

Джессика вздохнула:

– Ты что, правда, ничего о ней не слышала? Она из седьмого. Самая красивая, самая умная, ну и вообще… самая замечательная девочка из класса. Она, как раз, – председатель клуба.

Элизабет заглянула сестре в глаза.

– Послушай, ты так много знаешь, – сказала она серьезно, – что просто обязана писать для газеты.

– Нет! – отрезала Джессика. – И, пожалуйста, больше не проси меня об этом, Лиззи.

– Ладно, – Лиззи сменила тему. – Давай делать уроки. Хорошо?

– Ты начинай, – схитрила Джессика, – а я немного порепетирую. – В ее бирюзовых глазах вспыхнули искорки. – Особенно вот эти поклоны, знаешь, когда все хлопают и цветы бросают!

Рассыпав крошки по столу, Джессика выпорхнула из кухни. «Неисправима!» – подумала Элизабет.

Она взяла губку и дочиста вытерла стол. Потом поднялась в свою комнату, бросила учебники на кровать и, опустившись рядом, оглядела комнату.

«Ничего, – заключила она, – хотя немного по-детски».

Белые обои с розовыми цветами, розовый ковер, белые покрывала и розовые подушки на кроватях. Везде белый и розовый, белый и розовый. Элизабет не слишком-то и нравился розовый цвет. Это была идея Джессики.

А какой невообразимый кавардак царил на ее половине! Свитера, носовые платки, носки, фантики от конфет, обертки от жевательной резинки, бусы, брошки – валялись где ни попадя. Глядя на эту свалку, Элизабет недоумевала, каким образом ее сестре удается каждый вечер добираться до кровати.

Тяжело вздохнув, Элизабет села за стол и принялась за уроки. Она занималась до тех пор, пока мама не позвала ее накрывать на стол.

Джессику мама едва докричалась снизу, чтобы та помогла приготовить салат. Ворчливо приговаривая, что балет гораздо важнее еды, Джес немного покрутилась на кухне и снова исчезла, а когда появилась к ужину, на ней все еще было балетное трико.

– Это что такое? – спросил мистер Уэйкфилд.

– Ой, папочка! – воскликнула Джессика. – Мы теперь в спортзале балетом занимаемся, и я от него просто без ума. У меня получается лучше всех. И у Лиззи, конечно, – поспешно добавила она.

– Может быть, вам записаться в танцевальную студию? – предложила мама.

– Это было бы здорово, ма, – спокойно сказала Элизабет.

Джессика вскочила со стула.

– Ты серьезно?! – восторженно завопила она.

Миссис Уэйкфилд рассмеялась:

– Конечно, серьезно. Позвоню туда завтра же утром.

За десертом Элизабет рассказала родителям и Стиву о том, что будет вести новую газету.

– И знаете что? Это будет первая газета для пятиклассников, – закончила она.

– Вот даже как?! Тобой можно гордиться, – сказал мама.

– Да, но мне нужны помощники. Поговорю завтра с Эми и Джулией! – воскликнула Элизабет. – Не могу больше ждать!

Джессика состроила гримасу.

– Добавь к ним Уинстона Эгберта, и можешь назвать свою газету «Зубрила», – посоветовала она. – Честно. Эми Саттон учит уроки на переменах и одета так себе, а Джулия Портер…

– Джессика, как тебе не стыдно! Эми и Джулия куда приятнее тех воображал, с которыми ты водишься. И какое ты имеешь право говорить, что… что не хочешь даже и думать о газете! – негодующе вскричала Элизабет.

За столом наступило неловкое молчание.

– Я слишком занята! – задрав нос, ответила наконец Джессика.

– Ого! У Траляля и Труляля[1] появились разные интересы, – ухмыльнулся Стивен. – Во всяком случае, у одной из них.

– Да, у меня много собственных планов, – заявила Джессика. – Представьте себе.

Элизабет чувствовала, что Джессика говорит правду. Что-то у сестрицы было на уме. Что-то, не имеющее отношения к ней. И, вероятно, поэтому она так расстроилась.

Ложась спать, Элизабет ощущала себя совершенно разбитой, но заснула не сразу. У нее никак не укладывалось в голове, что Джессика могла променять ее на таких скучных задавак, как Лила Фаулер. Теперь ей оставалось надеяться только на то, что Джессика передумает. В конце концов, они все-таки близнецы. И что бы там ни говорили Стив и другие, а близнецы – неразлучны.

2

На следующее утро Элизабет решила, что больше ни словечком не обмолвится с Джессикой о газете. Лучше поговорит с Эми и Джулией, и они приступят к делу. А когда газета действительно произведет сенсацию, Джессика сама попросится в их компанию.

В это утро Джессика, как и Элизабет, торопилась в школу. Наскоро позавтракав, близнецы схватили одинаковые голубые ранцы и выскочили из дома.

– Пойдем напрямик, мимо дома Меркади, – предложила Элизабет. – Может, успею Эми с Джулией до звонка перехватить.

Когда они подошли к школе, во дворе уже было полно народу. Само здание выглядело очень внушительно посреди великолепной зеленой лужайки. Сестрам здесь нравилось, хотя разыскать кого-нибудь на перемене в этом муравейнике было делом нелегким.

– Привет, блондинки! – неожиданно раздалось у них за спиной.

Близняшки оглянулись.

Догоняя их, бодро шагал Брюс Пэтмен; на его лице играла широкая улыбка. Этот красавчик учился в шестом классе, а его семья была одной их самых богатых в городе. К сожалению, он возомнил себя центром мироздания и выпендривался совершенно по-дурацки – так, по крайней мере, считала Элизабет.

Вот пожалуйста! Думает, что изобрел нечто оригинальное, обзывая их блондинками. Мол, проще называть их так, чем по именам, – все равно ошибешься. Теперь и другие стали называть их так же. Можно представить, что скажет Стив, если узнает.

– И чего ему надо, – пробормотала Лиззи, но Джессика пропустила ее слова мимо ушей.

Улыбаясь, она мечтательно смотрела вслед Брюсу, словно он был рок-звездой или еще какой-нибудь знаменитостью.

– Лиз, – прошептала она, – кажется, я ему нравлюсь. Мама говорит, если мальчишка дразнится, значит, ты ему нравишься.

Элизабет чуть не задохнулась.