Энн Харрел - Огонь Менестреля Страница 2
Энн Харрел - Огонь Менестреля читать онлайн бесплатно
— Значит, Катарина никогда не рассказывала тебе. Мне это непонятно.
В словах старика ей почудилась нотка укора в адрес ее матери, она неуверенно взглянула на него, но его лицо вновь было невозмутимым. Наверное, ему, так же как и его племяннице, было хорошо известно, что Катарина Пеперкэмп-Фолл редко рассказывала дочери или кому-либо еще о своих первых двадцати пяти годах жизни в Амстердаме. Когда Джулиана однажды пожаловалась отцу на скрытность матери, Адриан Фолл понимающе кивнул ей в ответ, так как и он многого не знал о годах юности своей жены. Он сказал тогда, что прошлое Катарины никого не должно касаться — ни его, ни Джулиану.
— Да, ей не понравится, если я расскажу тебе о камне, и еще больше не понравится, что Менестрель теперь будет у тебя, — печально заговорил Джоханнес Пеперкэмп. — Но это меня не останавливает. Я чувствую ответственность перед будущими поколениями нашей семьи, как и перед прошлыми.
Джулиана начала задаваться вопросом, стоит ли ей принимать дядю всерьез. Может, старик просто выжил из ума? А что, если она держит в руках просто кусок гранита? Но дядя говорил необычайно взволнованно, а его гортанный выговор придавал словам некий таинственный смысл. Вытирая подбородок краем полотенца, она осторожно произнесла:
— Я вас не совсем понимаю, дядя Джоханнес.
— Камень Менестреля находится у Пеперкэмпов четыре столетия. Мы, твоя семья, являемся его хранителями.
— А он… — Её голос охрип, а руки дрожали от невероятного волнения. — Он очень ценный?
Дядя грустно улыбнулся.
— Были времена, когда любой из Пеперкэмпов с первого взгляда узнал бы то, что ты сейчас держишь в руках. По сегодняшним оценкам, Джулиана, Менестрель относится к категории В, самой высокой категории для белого алмаза. Существует лишь несколько экземпляров, чистота и прозрачность которых приближается к абсолютным, но среди необработанных алмазов Менестрель к ним ближе остальных. У огранщиков это называется прозрачностью льда.
— А что с ним произойдет, когда его обработают?
— Если его обработают, Джулиана, — «если», а не «когда». Вот уже четыреста лет мы оберегаем Камень Менестреля от этой участи. Удивительно, правда? Семья огранщиков алмазов, оберегающая камень от своих же инструментов. За нашими плечами четыре столетия, и мы изучили этот камень. И если ему суждено быть обработанным, то мы знаем его секреты. Я сделал метки и потом расскажу тебе о них. Они покажут любому огранщику те места, куда следует вонзать инструмент, чтобы сохранить вес камня и не пожертвовать при этом его красотой. Но ты должна понять — ценность Менестреля состоит не только в его будущем, но и в его легенде.
— Господи, дядя Джоханнес! Что за легенда?
— В 1581 году, когда Менестрель впервые оказался у Пеперкэмпов, это был самый большой и самый таинственный алмаз.
Даже в минуты предконцертной лихорадки сердце Джулианы не билось так, как оно колотилось сейчас.
— Почему таинственный?
— Потому что слухи о его существовании ходили многие столетия, но никогда не подтверждались. Камня, который ты сейчас держишь в руках, моя дорогая Джулиана, за эти четыреста лет не видел никто, кроме Пеперкэмпов. И никто не сможет доказать, что он существует.
— Дядя Джоханнес, но мне совсем не нравятся бриллианты.
— Это у тебя от матери, — мягко заметил он и улыбнулся. — Я понимаю, но сейчас это не имеет значения. В каждом поколении Пеперкэмпов был человек, который служил хранителем камня. В моем поколении таким человеком был я. В твоем поколении, Джулиана…
— Пожалуйста, не нужно.
Он взял ее руку.
— В твоем есть только ты.
Джоханнес Пеперкэмп занял свое место на деревянной скамье рядом с сестрами. Вместе они составляли потрясающее трио. Катарина в пятьдесят один год не утратила девичьей хрупкости и привлекательности. Ее глаза, как и глаза дочери, были темно-зелеными, но более округлыми и мягкими, а русые волосы остались такими же, как и сорок лет назад, когда она со старшим братом бегала на канал кататься на коньках. Джоханнесу хотелось, чтобы она хоть раз улыбнулась. Но он понимал, что ей не до того — Катарина охраняет Джулиану, опасаясь, как бы он или Вилли не проболтались дочери об их общем прошлом, о котором она ей никогда не рассказывала. Но он уже сделал это, разве нет? И все-таки его поступок с Камнем Менестреля не был простой оплошностью. Многие недели он обдумывал этот шаг, надеясь, что Джулиана уже все знает, что мать давно поведала ей историю Менестреля.
Хотя уж он-то мог бы предположить, что Катарина будет нема как рыба.
Уловив в глазах младшей сестры страх, причиной которого был он сам, Джоханнес перевел взгляд на Вильгельмину, и улыбка тронула его губы. Ах, Вилли! Вот кто никогда не изменит себе! Она по-прежнему оставалась простой и понятной — грузная фигура, резкие черты лица, прозрачные голубые глаза, светлые волосы, которые никогда не были столь прекрасными и белокурыми, как у Катарины, и которые сейчас совсем побелели. Ей было шестьдесят четыре года, но даже когда ей стукнет все сто, она останется такой же непреклонной и принципиальной.
Вилли наверняка одобрила бы его разговор с племянницей, но она со своим прямолинейным напором заставила бы его рассказать обо всем Катарине. А разве это возможно? Разве смог бы он объяснить ей все противоречивые чувства, что боролись в его душе, — обязательства перед потомками Пеперкэмпов и ужас, охватывавший его при мысли о том, чем стал этот камень для его поколения — для Катарины и Вильгельмины, для него самого? Его отец передал ему Менестреля в 1945 году при обстоятельствах гораздо более сложных, нежели те, в которых сейчас оказался Джоханнес. Как он мог забыть о возложенной на него ответственности? Он обязан был отдать камень Джулиане. У него не оставалось выбора.
Ты мог бы выбросить его в море, сказала бы ему Катарина снова, как и много лет тому назад.
Может, и стоило послушаться ее тогда.
А Вильгельмина — дорогая прямодушная Вилли! — она бы вынудила его открыться Катарине, а потом пришлось бы рассказывать все и Джулиане. Все, а не только то, что он поведал ей сейчас. Камня, который ты держишь в руках, за эти четыреста лет не видел никто, кроме Пеперкэмпов. И никто не сможет доказать, что он существует. Это были слова его отца, когда Джоханнес в детстве впервые увидел Менестреля.
Но теперь эти слова были ложью.
Однако, разве это имеет значение. Что было, то прошло.
На импровизированную сцену вновь вышла Джулиана лучезарно улыбаясь публике, и Джоханнес ощутил прилив горделивого восхищения. Несмотря на пережитое по его вине потрясение, Джулиана начала второе отделение концерта с той же пылающей энергией, с той же безукоризненной виртуозностью, с какими играла в первом.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.