Татьяна Алюшина - Два шага до любви Страница 20

— Вы знаете, как вас называют за глаза? — спросил корреспондент.

— Знаю, — усмехнулся Берестов. — Если вспомнить, что Себастьян де Альмего, известный испанский хронист, называет Торквемаду «молотом еретиков, спасителем своей страны», то, согласитесь, в чем-то это перекликается с направленностью моей работы, к тому же не нужно забывать, что главной своей задачей Торквемада считал религиозное и политическое объединение Испании. Я, разумеется, на костер никого не посылаю, но увольнять людей и отнимать у них должности мне приходится постоянно. Так что меня такое сравнение не обижает.

Его боятся, его ненавидят, против него и его команды устраивают пикеты и митинги у стен предприятий, несколько раз на его жизнь откровенно покушались, а некоторые олигархи, отзываясь о нем как о своем личном враге, не скрывают при этом и уважения к нему. В кругах высшего эшелона власти нашей страны Берестова считают единственным, кто может вытащить любое безнадежно убыточное предприятие из самой распоследней сами понимаете чего, да так, что оно, как новехонькая конфетка, еще и выстрелит на мировом рынке. Чтобы заполучить согласие Берестова на работу, стоят в очереди и соревнуются между собой руководители, чьи имена знает почти каждый гражданин в нашей стране.

Так кто же он — жестокий и циничный разрушитель старых традиций и устоев или управленец новой формации, который видит и чувствует будущие вызовы к переменам, требующие уже сегодня совершенно новых подходов и технологий?

Давайте обратимся к цифрам, которые, как известно, не врут…»

Далее шел долгий и нудный перечень сравнительных показателей, подсчет КПД, графики с кривыми, ну, понятное дело, это же экономический журнал. Но меня это уже мало интересует. Мне бы что-нибудь живенькое и желательно из первых рук.

Так, и что там у нас еще?

Статья самого Берестова: …на-на-на… ну это неинтересно тоже, сплошной экономический анализ, что-то вроде научного реферата.

Я полистала еще всякие выкладки, ознакомилась с сайтом господина Берестова и его команды — также сплошное производство…

Значит, живенько и из первых рук, призадумалась я. А знаем мы, где эти первые руки найти! И пошла я за своим телефоном — звонить заместителю Игоря госпоже Невельской, она мне теперь по гроб жизни обязана за сегодняшний инцидент, случившийся по вине ее подчиненной.

— Мария Васильевна, — нежненько так, без нажима, начала я, — я бы хотела просмотреть дело Берестова. — И пошутила: — А то он обещался кляузу на меня начальству накатать, и мне не помешало бы точно знать, что мы там имеем по его искам.

— Уже накатал, — вздохнула Невельская. — Прислал полчаса назад с курьером.

— Тем более, — строже подчеркнула я.

— Игорь Романович сказал, что вы сегодня дома работаете, Мирослава Витальевна, я тут недалеко от вас была на встрече, могу подъехать минут через десять — дело у меня с собой.

— Приезжайте, — распорядилась я.

Совсем хорошо и очень удачно! Побеседуем в неформальной обстановке. Мнению Невельской я доверяю, она специалист очень высокого уровня и всегда внимательна к любым мелочам, не пропускает даже сплетни о клиентах. Вы удивитесь, но и это в нашей работе играет не последнюю роль.

И я пошла переодеваться, чтобы встретиться с подчиненной в более достойном виде. Затем успела сервировать стол для кофе, разложить на тарелках легкую закусочку и вскипятить чайник, когда раздался звонок домофона.

— Проходите, Мария Васильевна, — встречая коллегу у двери, пригласила я. Подождала, пока она, скинув пальто, пристроит его на вешалке, и повторила приглашение жестом руки: — Кофе будете или чай?

— Кофе, с удовольствием, Мирослава Витальевна, день сегодня просто сумасшедший, измоталась вся, — говорила она по дороге в гостиную, устраиваясь затем на диване за столиком.

Я отправилась варить кофе, а так как между гостиной и кухней в моей квартире не было стены, лишь барная стойка делила эти два помещения на зоны, я кивком головы показала, что внимательно слушаю.

— Игорь Романович устроил такой разнос всему отделу! — жаловалась Невельская. — Грозился уволить половину сотрудников и меня в первую очередь. Ну, вы знаете, какой он бывает, когда гневается.

Да, знаю. Он не кричит, не машет руками и не топает ногами, Игорь в гневе говорит тихо, четко, но так неотвратимо страшно, что лучше бы кричал! И, как правило, не дает пустых обещаний, и если чем-то пригрозил, то исполняет сказанное. Я понимаю, почему Невельская всерьез испугалась.

— Вас Игорь не тронет, вы же знаете, Мария Васильевна, — вернувшись из кухни с полным кофейником, успокоила я ее, разлила напиток по чашкам, сев напротив гостьи в кресло, подвинула к ней тарелки с закусками: — Угощайтесь, пожалуйста. Да, так вот, вас он не тронет, а вот отдел сильно перетрясет, сами понимаете, такой ляп непростительный получился.

— Да уж, — совсем загрустила она, — Леночку он уволил, мало того, предупредил, что собирается подавать на лишение ее адвокатских прав. Даже жалко девчонку. Не слишком ли жестко, как вы думаете, Мирослава Витальевна? Ну, дурочка молодая, решила, что если начальник на нее глаз положил, то и работать можно спустя рукава.

— Ничего, — подбодрила я, — мы обязательно разберемся и что-нибудь придумаем. С Игорем я поговорю. Вы ешьте, не стесняйтесь, вы с работы, устали. И параллельно расскажите мне, для начала в общих чертах, что там за дело у Берестова, а документы я потом посмотрю.

Дело господина Берестова оказалось, в общем-то, самым банальным, как у большинства простых смертных, разве что за исключением сумм, фигурировавших в нем.

Сергей Константинович не просто один из самых известных и востребованных антикризисных управляющих в нашей стране, но и самый высокооплачиваемый. И приводились в его декларациях о доходах суммы весьма серьезные, с длинным рядом нулей после столь же уважительных цифр. К тому же он имеет достойный портфель акций нескольких промышленных объединений, а также нехилый процент с прибылей, получаемых различными предприятиями, где он работал в качестве генерального директора.

То есть является человеком обеспеченным и гораздо более свободным и независимым, чем любой хозяин фирмы, и сам выбирает, с кем и как работать, и сам диктует свои условия и правила, прежде чем соглашаться на трудовую деятельность.

И его действительно боялись, и слава о нем бежала впереди него, и за то, чтобы его заполучить, действительно боролись весьма известные личности. Хотя сам себя в своей статье он называет простым наемным управленцем, которому дается чуть больше власти и намного больше ответственности, чем остальным. Скромняга.