Кстати о любви (СИ) - Светлая Марина Страница 20

Рюкзак был собран минут за двадцать. Собираться быстро — это ее собственная суперспособность, выработанная в Африке. Куда там марвеловским героям? Несколько пар носков, сменное белье, свитер, шапка, две майки — одну пододеть, если холодно, вторую — вместо пижамы, макбук, фотоаппарат, универсальная зарядка, газовый баллончик, блокнот с ручкой, гигиенические принадлежности, жирный детский крем. Ну и пакет с бутербродами и горячий чай в термосе. Если что понадобится — в дороге купит.

Еще пару минут ушло на то, чтобы написать Тохе, что она пропадет с радаров, скорее всего, на несколько суток. А звонки родителям решено было отложить до утра — чего беспокоить людей на ночь глядя? Мать и вовсе не выносила, когда Руслана водила по ночам.

А сама Росомаха едва не потявкивала от нетерпения, понимая, что именно этого — этого самого решения, которое, несмотря на свою спонтанность, было выношенным — она ждала все последнее время.

Уже обуваясь в коридоре, оценивающим взглядом окинула прихожую и комнату — не забыла ли чего. Потом решила, что ну его лесом. Забыла — значит, так тому и быть. И в следующую секунду подпрыгнула на месте от звонка, раздавшегося в квартире.

— Только бы не мама, — простонала Росомаха и поплелась открывать. А через мгновение обалдела еще больше, обнаружив на пороге господина Лукина собственной персоной.

— Привет, — выдал он. — А я тут мимо проходил.

— Ну и шли бы себе дальше мимо, — растерянно ответила Руслана. — Чего занесло-то?

— Как тебе вариант — решил извиниться?

— Круто! Ну ok! Считайте, извинились. Это все?

— Нет, не все. А трубка мира, там… чашка дружбы…

— На трубку и чашку у меня нет времени, — Руслана ткнула пальцем на свои ботинки. — Я уезжаю.

Егор внимательно посмотрел на ее обувь, потом поднял голову и сказал:

— В МакДрайве купим кофе. У меня конфеты есть, — и он достал из кармана что-то сувенирное — праздничного цвета, с ленточкой и сердечком.

— Это попытка меня задобрить?

Лукин пожал плечами.

— Сам не знаю.

— Ладно, сладкое я люблю, — вдруг улыбнулась она. — Но у меня правда нет времени.

— Тогда чего стоим?

Окинув его чуть более внимательным взглядом, чем при открытии двери, Руслана хмыкнула и подняла с пола рюкзак, надевая на плечи. Потом сунула ему в руки стратегический пакет с провиантом и изрекла:

— Ну идемте. Поговорим по дороге. Конфеты далеко не прячьте.

Говорить Лукин не торопился. Он молча спускался за Русланой по лестнице, вышел на улицу и подошел к ее машине. Она уверенно топала впереди, только за спиной чуть подпрыгивал внушительного вида рюкзак. Ярко-желтый автомобиль странным образом гармонировал и с зеленой прядкой его обладательницы, и с красным шарфом. Светофор в чистом виде. Руслана открыла салон, устроила свою поклажу за сиденьями, отобрала у Лукина пакет и уточнила:

— Вы пьете кофе или чай?

— Неважно, — ответил Егор, без лишних приглашений располагаясь в салоне.

Руслана еще пару мгновений помешкала, будто бы размышляла, что делать, а потом улыбка расползлась по ее лицу. Коварный план был успешно продуман. Она уселась за руль, завела машину и, наслаждаясь мягкостью сцепления, тронулась с места, выезжая со двора. За окном замелькали фонари, но погода для ноября была не самой депрессивной. Сырость как-то сама собой закончилась, установилась температура, стремящаяся к нулю, но при этом совсем не было противно.

— Могу полюбопытствовать, кто тот предатель, который заложил мою норку? — спросила Росомаха, нарушив молчание.

— Та ладно! — Лукин скорчил удивленную физиономию. — Это секретная информация? Тогда не сдам героя!

— Для сотрудников «À propos» — секретная. У меня с некоторых пор на них аллергия.

— Ясно, — вздохнул Егор. — Нет мне прощенья.

— Не то, чтобы я занудствовала, но вы еще нормально не извинялись, — Росомаха повернулась к нему и хмуро спросила: — Когда мне нужна была ваша помощь, я пришла и попросила. Какого хрена было присылать эту вашу… А?

— Был не прав и готов понести любое наказание.

— А мне лень придумывать вам наказание. Обойдетесь, — Руслана вырулила на бульвар Дружбы Народов и покатилась на юго-запад. — Ну не дает Антон интервью иностранным журналам! Он и своим буржуйским крайне выборочно… У всех людей свои принципы.

— А у тебя какие принципы?

— Ну, например, я никогда не вру. Вот, кстати, конкретно сейчас предупреждаю сразу: мне далеко ехать, может, высадить вас где-нибудь?

— Насколько далеко?

— Ближе, конечно, чем до Африки.

— Черт, — буркнул Егор. — Не мой сегодня день.

— Что? Так хочется в теплые края?

— Почему нет? Не люблю зиму.

Руслана усмехнулась и замолчала, вглядываясь в дорогу перед собой. Фонари убегали вперед стройными рядами, а задние фары автомобилей впереди сливались в яркие пятна. Она точно знала, что, когда выберется за город и останутся только трасса и Корветт, она наконец выдохнет — только ради этого стоило ездить ночью, а не днем. Из-за поворота выскочила маршрутка, чуть ее потеснив, Росомаха неразборчиво ругнулась, а потом вдруг сказала:

— А я люблю зиму. У меня день рождения 1 января.

— Прикольно! Чем больше праздника — тем лучше.

— Ну да…

Честно говоря, радовало ее не столько то, что она родилась в Новый год и праздника больше, сколько то, что собственный день рождения можно не отмечать. Это все равно как вообще без него — родиться с началом года. Не все и вспоминают-то. Но разве этой холёной морде объяснишь? Да и надо оно ему?

Ближайший Макдональдс был на Демеевке, и развязку эту Руслана жуть как не любила. Но, героически добравшись до МакДрайва и устроившись в очереди под ним, Руська, в очередной раз бросив беглый взгляд на своего внезапного попутчика, спросила:

— Кофе? Кола? Чего посолиднее?

— Коньяк у них точно не наливают, — отозвался Лукин. — Кофе. Черный.

— У меня в бардачке фляжка. Хотите?

— Я учту.

— Как хотите.

Через пять минут при кофе были оба. И, вырулив обратно на Е95, Руслана рванула прямо на выезд из города, при этом периодически поглядывая на Лукина. Уже должен был бы заметить. Но вместо того, чтобы дать себе последний шанс не претворять свою страшную месть в жизнь, Росомаха весело напомнила:

— Говорили, конфеты есть?

— Есть, — подтвердил Егор. Перегнулся за сиденья, пошуршал в пакете и, выудив коробку со сладостями, протянул ее Руслане.

Та быстро глянула на него, потянулась за шоколадом и, с наслаждением отправив сие лакомство в рот, постановила:

— Сойдет.

Дальше ехали молча. Минули и Голосеевку, и Теремки, благополучно заправились на ближайшей АЗС, и, только проехав Чабаны да выехав в чисто поле, что весьма относительно на фоне того, что примыкающие к Киеву поселки весьма густо населены, Руслана снова покосилась на Лукина.

— Между прочим, время уже позднее, но отсюда еще можно вызвать такси.

Он без интереса поглядывал на дорогу, пару раз переключил радио, но на слова Русланы среагировал быстро.

— Зачем? — поинтересовался Егор.

— Чтобы вернуться домой. Вскоре это может стать проблематичным.

— Это ты сейчас обо мне заботишься?

— Муки совести и все такое. Мне правда далеко ехать.

— Куда?

— В Одессу.

— Что там зимой не видела? — рассмеялся Лукин.

— Море, — не поворачивая головы, ответила Руслана. — Я никогда не видела море в ноябре.

— А я тоже!

— И по этому поводу завтра вы не идете на работу? — хмыкнула она.

— У меня отпуск. Так как, возьмешь с собой?

На этот раз Росомаха все-таки посмотрела на него. То ли с удивлением, то ли с недоверием. Потянулась за своим стаканчиком с кофе, сделала глоток и улыбнулась:

— В рюкзаке только одна моя кружка. И делиться ею я не расположена.

— Обещаю ни на что твое не посягать, — заверил Егор.

— А вы уже посягнули. На мое личное пространство и планы высадить вас посреди поля.

— Ну если тебе сильно хочется… У тебя все еще есть шанс.