Потанцуй со мной - Анна П. Белинская Страница 20

— Убери ее, — усатый велит амбалу, у которого в руках оружие и маска на лице. — Защитница хренова.

Меня вздергивают, точно я и не вешу ничего.

— Не трогайте меня! Что вы делаете?

— Сейчас мы гражданину-наркоману в отделении окажем медицинскую помочь, — издевательски скалится мужик, присаживаясь рядом с Матвеем на корточки. — Клизму поставим, а ребята мои всю дурь из него выбьют, правда, мужики? — поднимает лицо к амбалу и ехидно улыбается. — Сука, — грубо хватает Свирского за волосы и приподнимает лицо, из носа которого стекает темная кровь.

Меня тошнит.

— Забираем клиента, — кивает на Мота, брезгливо обтирает кровь о куртку Матвея, встает, с хищным прищуром осматривая притихший танцпол.

Два бугая в спецовке поднимают под руки Свирского под его неразборчивую брань. Я вижу, как из кармана куртки Матвея выпадают два небольшие прозрачные пакетика с белым порошком.

Всё внутри холодеет от понимания происходящего, и я обнимаю себя руками и пытаюсь удержать себя на ногах, чтобы не свалиться в обморок.

— Ооо, да тут у нас 228-ая, мужики, — присвистывает усатый мужик и приседает, разглядывая пакеты, валяющиеся на полу. — Понятых зови.

Он так искренне радуется, будто уже предвкушает, как будет пить из стакана с очередной присвоенной звездочкой.

Боже, Боже…

Что же ты натворил, Матвей?

Я перестаю ощущать всё, кроме обжигающих слез, затопивших мое лицо, когда из внутреннего кармана Матвея извлекают еще несколько таких же пакетов с белым порошком.

— Запротоколируй, Юрич, — усатый кивает непонятно откуда взявшемуся мужчине в очках с чемоданом в руках. — Попал ты, приятель, лет шесть тебе впаяют.

— Я хххочу позвонить мммамме, — трясутся синие губы Матвея. Он слизывает стекающую кровь и закатывает глаза.

— Сейчас всем позвоним, — согласно кивает мужчина, — и маме, и Президенту, и Че Геваре. — Как закончите, пакуйте, — останавливается рядом с бойцом, который закрывает меня своей мощной спиной от Матвея.

— А с девчонкой что? — спрашивает амбал в камуфляже.

Неприятный мужик проходится по мне острым, как пика, взглядом, и на ходу бросает:

— В отделение. Слишком говорливая.

18. Константин

— Доброе утро, — делаю два коротких предупреждающих стука и толкаю дверь с табличкой «Носов Сергей Алексеевич».

— Позволите? — вхожу в довольно просторный кабинет. Профессионально обрисовываю взглядом сначала помещение, а потом, не отыскав ничего интересного, перевожу внимание на мужика в полосатом свитере с густой растительностью на лице и красными уставшими глазами.

Высокие потолки с одиноко свисающей лампочкой, от которой толку, как с козла молока, широкий деревянный обшарпанный подоконник, выкрашенные бледно-голубой эмульсионкой казенные стены, старый потертый линолеум — обычный среднестатистический кабинет государственного следака.

Носов вопросительно смотрит, делая из алюминиевой кружки глоток дешевого кофе, отвратительный запах которого витает по всему периметру помещения.

Задумчиво кивает и указывает на свободный стул рядом с рабочим столом, заваленным под самый потолок протоколами и бумагами.

— Присаживайтесь.

— Благодарю, — вынимаю из кармана пиджака удостоверение. — Романов Константин Николаевич, — раскрываю и представляюсь следаку. — Адвокат Свирского Матвея Павловича и Суриковой Юлии Владимировны.

Я не собирался браться за новое дело. Я планировал разгрести оставшиеся и махнуть с дочерью на Кипр. Но некая Свирская Ирина Владимировна, как выяснилось чуть позже — Депутат Гос. Думы и супруга бенефициарного совладельца крупного холдинга по добыче и производству цветных металлов, была весьма убедительна, озвучив сумму, от которой я не смог отказаться, тем более за такое плевое для меня дело.

Очередной богатенький выродок со своей такой же безмозглой подружкой, имеющий все, кроме мозгов, контроля и страха быть наказуемым. Малолетний наркоман, потерявший интерес и радость к жизни еще с детских обосранных подгузников, которому с младенчества дули в жопу обеззараженным воздухом, порождая вседозволенность и равнодушие.

Сладкая, легкая жизнь, целью которой практически всегда выступает мгновенное удовлетворение любого желания, а когда хотеть становится нечего, наступает состояние пресыщенности и смертной скуки. И вот тогда на помощь приходят они: наркотики, азартные игры и запреты, которые так хочется нарушить, чтобы получить чистое удовольствие.

— Оперативно вы, — хмыкает Носов и делает громкий глоток из чашки. — Майор Сергей Алексеевич Носов, — протягивает руку, и я пожимаю ее. — Кофе?

— Спасибо, но откажусь, — мне от одного запаха блевать хочется. — Я так понимаю, что успел до начала допроса? — перехожу к делу, я здесь не для того, чтобы яйца чесать.

Я ему не нравлюсь.

Это заметно, по вибрирующим желвакам на его скулах и постукивающему большому пальцу по рукоятке алюминиевой кружки.

Он изучает меня точно так же, как и я его, только мотив у нас разный.

Ему совершенно не на руку мое стремительное появление, потому что, как здесь работают, я не понаслышке знаю. Самый удобный прием следаков — допросить задержанного без адвоката сначала в качестве свидетеля, и только потом, зафиксировав протоколом так, как им надо, перевести в статус обвиняемого.

Я прекрасно знаю, что происходит с человеком за то время, когда он остается на отсутствующей совести сотрудников МВД, и я знаю, как двухграммовый пакетик гашиша волшебным образом превращается в 6 грамм изъятого вещества, мне известно, как вдруг появляются странные свидетели и очевидцы, и как с помощью «психологической» и физической обработки подозреваемый соглашается на всё, что ему предлагают подписать, усугубляя свое и так не завидное положение.

— Недавно привезли из наркологии, — не охотно отвечает майор, обтирая рукавом свитера мокрые от кофе усы.

— Тогда я попрошу для ознакомления протокол досмотра, протокол задержания и заключение судебно-наркологической экспертизы.

Носов смотрит на меня, постукивая пальцами по столу подушечками пальцев, явно о чем-то размышляя.

Стойко принимаю его психологическое давление, не отводя глаз.

Когда в мои руки попадает экспертиза, мне хочется присвистнуть, потому что в пацане наркоты столько, что его самого можно скрутить и скурить.

А вот девчонка чиста, и я благодарно выдыхаю, радуясь, что повозиться мне придется только с пустоголовым наркотом.

— У ублюдка изъято 8 грамм методона, Романов, до 10 лет лишения свободы, ст.228 и 228.1*, - опираясь на локти, подаётся вперёд корпусом Носов.

Да я, блть, не слепой и сам вижу.

— Так ему ж подбросили, Сергей Алексеевич, — снисходительно ухмыляюсь я. — Да может ваши ребята и постарались?

Я даже не моргаю, когда Носов ударяет раскрытой ладонью по накрытому стеклом столу.

— Защищать этого ублюдка собрался? — даже сквозь густую щетину, я вижу, как покрывается пятнами его лицо. Ноздри крупного носа раздуваются, а в воротнике его свитера проступает испарина, которую он машинально смахивает рукой. — Ну отмажешь ты его, Романов, а дальше что? Ты думаешь этот выродок малолетний раскается и бабушек через дорогу начнет переводить? — взрывается Носов.

Мне похрен. Я ни о