Три рецепта для Зоюшки - Анна Шнайдер Страница 20

болезненно худой мужчина лет пятидесяти пяти, казавшийся высоким даже в сидячем положении, кивнул мне. У него были тёплые карие глаза, полуседой короткий ёжик волос, усы и небольшая бородка. Рядом с ним сидела девочка — скорее всего, ей ещё не исполнилось восемнадцати, — похожая на него, как две капли воды, если не брать во внимание усы и бороду. Тоже худая и высокая, с большими карими глазами-вишнями, только заплетённые в косичку волосы были более светлыми.

— Оля не сотрудница, — подал голос Виктор, и я сразу поняла, что он, по-видимому, давно и прочно курящий человек — настолько хриплым был его голос. — Но, если тебе нужна будет помощь, зови. Картошку чистить умеет.

Все засмеялись, а я обратила внимание на последнего присутствующего на кухне человека. Это был молодой парень примерно моего возраста и просто сказочной красоты. У меня даже на мгновение захватило дух, когда я на него посмотрела.

— А это Дмитрий, наш садовник, — пробубнил у меня над ухом отчего-то недовольный голос Николая, и представляемый кивнул, улыбнувшись настолько очаровательно, что я не удержалась от ответной улыбки.

Красив, чертяка. Загорелый и при этом с ярко-синими глазами, тонкий нос с чувственной горбинкой, широкие брови и лёгкая небритость на лице. Похож на какого-нибудь грека. А уж это обтянутое белой футболкой тело… Удивительно, что он работает садовником, а не моделью по рекламе нижнего белья. Или стриптизёром! Посмотреть на подобную фактуру выстраивались бы очереди.

— И у него есть невеста, — наставительно продолжал между тем Николай, и я под общий хохот покосилась на управляющего с удивлением, не понимая, к чему мне эта информация.

— Да ладно тебе, Ник, — сказал Дмитрий мягко, и я вновь обратила внимание на него. Отсалютовал мне ладонью и с улыбкой продолжил: — Добро пожаловать в наш сумасшедший дом-вверх-дном.

— Почему вверх дном? — не поняла я.

— Потому что построен перевёрнутой буквой «Т», — опередил Дмитрия Николай. — Мы сейчас находимся в верхней черте, которая по сути нижняя. От неё отходит «ножка» — там зимний сад и та часть дома, в которой живёт Альбина Алексеевна.

— Не советую туда соваться, — перебил его Дмитрий и на мой вопросительный взгляд уточнил: — Чем меньше видишь Альбину Алексеевну, тем крепче спишь. Тебе туда хотя бы по работе не надо, а я же регулярно в зимний сад наведываюсь.

— Она ещё ревнивая-я-я, — пробормотала Олечка, забавно фыркая. — Даже ко мне ревнует.

Присутствующие вновь тихонько захихикали, но всеобщее веселье остановила Генриетта Максимовна, негромко припечатав:

— Молитесь, чтобы Глеб на ней не женился. А то нам всем придётся искать новую работу.

Вот так да… Я ещё с этой Альбиной Алексеевной не знакома, но как-то уже не горю желанием...

19

Зоя

Чуть позже, после того как Николай меня оформил и я устроилась в комнате, разобрав вещи, ко мне заглянула Саша и объявила, что Глеб Викторович ждёт меня в своём кабинете.

— Я тебя провожу, а то заблудишься, — сказала она с улыбкой и повела меня за собой.

Поселили меня, как выражались остальные служащие, в «главном здании» — то есть в той самой нижней черте перевёрнутой буквы «Т», которая из-за забора показалась мне похожей на особняк из фильма «Один дома». Остальную часть здания называли «вторым корпусом» или попросту «зимним садом», хотя это было не совсем правильно — сад там был только на первом этаже.

На самом деле на территории имелось ещё одно здание — дом для слуг, он находился не так уж и далеко, но из-за того, что в нём сейчас были вынуждены жить все работники, даже охранники, места там катастрофически не хватало. И Глеб Викторович распорядился отдать мне гостевую спальню, находящуюся неподалёку от кухни, на первом этаже. Только кухня располагалась справа от центрального холла — там же можно было найти и остальные хозяйственные помещения, в том числе и маленькую кухню для слуг, — а моя комната находилась слева. Спальни Глеба Викторовича и его племянницы Алисы, как мне объяснили, были справа, а вот Альбина Алексеевна жила, получается, во втором корпусе.

Это казалось мне забавным. Вообще всегда было смешно встречать в различных романах описание раздельных спален для супругов. Это насколько же надо не выносить друг друга, чтобы расходиться по разным углам дома и встречаться только во время завтраков, обедов и ужинов и в темноте под одеялом? Хотя мне сказали, что Хозяин сделал это из-за конфликта между Алисой и Альбиной. Кстати, отзывы о девочке были не лучше, чем о невесте Глеба Викторовича. Но ей, в отличие от Альбины Алексеевны, всё прощалось — Алиса-то была «своя». Генриетта Максимовна и Виктор её вообще с рождения помнили.

— Вот, — выдохнула Саша, когда мы наконец подошли к той самой двери в кабинет Хозяина. — Постучись и заходи.

— В прошлый раз я эту штуковину с трудом открыла.

— С тех пор петли подтянули и смазали. Не боись, иди. Глеб Викторович не кусается, — и пухленькая Саша, хохотнув и шлёпнув меня ладонью по пояснице, ускакала дальше по коридору. Я проводила её взглядом, постучалась, подождала пару секунд, а затем решительно вошла внутрь.

Ну-у-у… Дверь, конечно, открылась, и легче, чем в прошлый раз. Но всё равно с трудом. Эдакая зарядка для рук получилась. И в самом конце, когда я уже почти перешагнула через порог, её всё-таки заклинило, и от неожиданности я споткнулась и не вошла, а влетела в кабинет головой вперёд. Стукнулась обо что-то макушкой, ойкнула и едва не села на пол, поняв, что этим «чем-то» был Глеб Викторович. Он обхватил меня руками, не дав окончательно и позорно грохнуться, и засмеялся, когда я вскинула голову и с вытаращенными глазами уставилась в его волевое лицо.

Почему-то первым, на что я обратила внимание, оказалась ямочка на подбородке. Нет, даже не ямочка — скорее впадинка, разделяющая массивный и упрямый подбородок на две части. Он был не совсем бритый и явно колючий, и у меня неожиданно пересохло в горле от абсолютно иррационального желания коснуться коротких и жёстких волос ладонью.

А глаза у Хозяина каре-зелёные. Красивые, кстати…

— В очередной раз убеждаюсь, что зря не поменял эту дверь на что-то менее громоздкое, — сказал Глеб Викторович с доброжелательной улыбкой, рассматривая меня в ответ с той же пристальностью. И мне вдруг стало неловко, причём непонятно