Предать нельзя Любить (СИ) - Коваль Лина Страница 20

Долинский невозмутимо несет меня в квартиру, словно ловкий хищник, поймавший добычу. Такой высокий, взрослый и очень-очень теплый.

Скинув ненавистные туфли у порога, забегаю в свою комнату за одеждой и сразу отправляюсь в душ.

Долго стою под горячим потоком воды, размышляя над тем, что сказал Арсений. Делаю это скорее по инерции, потому что решение ему поверить зародилось в моей голове еще там, в парке.

Я просто не могу вот так от него отказаться.

Выхожу из ванной, предварительно надев шелковые шорты и майку. Сама не замечаю, как сразу же оказываюсь снова окружена телом Долинского, поджидающего меня у дверей. Арсений раскидывает по плечам мои влажные волосы и по-хозяйски утыкается носом в шею, отправляя по телу заряженные желанием волны.

- Мамой поклянись, - говорю еле слышно.

- Что? – громко усмехается он и поднимает на меня светло-синие изумленные глаза.

- Поклянись мамой, что сказал правду и твой брак на самом деле всего лишь фикция, - повторяю. Я искренне верю, что таким шутить никто не станет. Ведь, на мой взгляд, самое важное и драгоценное, что может быть в жизни – это родная мама.

Арсений вглядывается в мое лицо так, словно я сказала что-то ошеломительное, а затем резко привлекает меня еще ближе и трогательно гладит по голове, будто маленькую девочку.

- Вляпался в тебя, Ари.

Тихо добавляет:

- Мамой клянусь.

Глава 21.Арина.

- Откуда ты взялась такая? – говорит Арсений хрипло, продолжая разглаживать мои влажные волосы.

- Какая? – выпаливаю на выдохе.

Может быть, нескромно… или покажется, что напрашиваюсь на комплимент, но мне так хочется услышать его мнение обо мне.

Ведь я призналась ему в любви.

А он сказал, что вляпался!?

Хмм.

Как собаковод знаю, что вляпаться можно и в не очень хорошие вещи. Что это интересно означает - «вляпаться по-Долински»?!

Мужская грудь под моей головой тяжело поднимается и опускается. Арсений ведет ладонью по плечам, оставляя за собой следы из мурашек.

- Пол холодный, - замечает он. – Вставай на меня.

Послушно становлюсь на его ступни.

- Ты непредсказуемая, - говорит Арсений. – Не знаешь, чего от тебя ждать в следующий момент. Я думал, сейчас выйдешь и продолжишь дуться, а ты попросила… поклясться мамой и снова меня размазала.

- Это хорошо? - спрашиваю, чуть отклоняясь и доверчиво заглядывая в его невозмутимое лицо. В коридоре приятный полумрак, но я вижу, как оно озаряется безбашенной улыбкой.

- Это так хорошо, что даже странно. Ощущение, словно в мою систематизированную жизнь занесли банку с радужной краской.

Легко смеюсь и снова падаю ему на грудь.

Вспоминаю его гардероб, состоящий сплошь из скучных костюмов. Всегда собранный, всегда серьезный.

Мой Мистер Белая рубашка.

- Звучит не очень романтично, - жалобно произношу.

- Я уже не помню, был ли когда-то романтичным, Ари.

В сердце снова впиваются иголки. Боже, как это оказывается сложно – любить!

- Когда ты так говоришь, я ревную, - замечаю грустно. - И когда ты там, на яхте сказал, что женат… Я тоже ревновала. Поэтому и сбежала.

- Не убегай больше, - тихо проговаривает стальным голосом. - От меня не убегай.

- Больше не буду, - трусь щекой о вкусно пахнущую ткань футболки. - А ты больше не женись ни на ком, Арс. Пожалуйста, не женись. Даже если кому-то надо будет на Луну, а ты будешь единственным мужчиной на Земле.

- Не буду больше. Обещаю.

Ещё пару минут нежимся в объятиях друг друга. Мне немного страшно оттого, что вроде как логично - вечер должен закончиться близостью.

Мы поговорили.

Арсений предложил мне отношения и рассказал о том, что официально он находится в браке. Я приняла его правду, доверилась и согласилась с ним встречаться.

- Мне нравится твоя откровенность, - говорит он тихо. - Тебе хочется верить. Нет, не так… Верить тебе – это как-то естественно. В силу профессии я довольно редко проникаюсь к человеку базовым доверием. Обычно не знаешь, где ждать подвох.

Стыдливо прикрываю глаза и прикусываю губу.

Хочется плакать оттого, что мне было суждено встретить этого неповторимого мужчину именно в таких неприглядных обстоятельствах. Да, я не предавала его, не сливала информацию отчиму и, вообще, ничего плохого не сделала.

Но ведь хотела, правда?!

Сам факт, что дала согласие на всё это, заставляет чувство вины достигнуть предельной отметки.

Словно почувствовав это, Арсений продолжает тему:

- Только одного не понимаю. Как ты додумалась поступить в юридический колледж. Ты такой же юрист, как я ассенизатор.

Сглотнув противный ком в горле, спрашиваю:

- Почему тогда не уволил?

- Ты быстро схватываешь и… если честно, мне нравится твоя серая юбка, - отвечает со смешком.

- Ах, вот оно что?

Его ладонь подхватывает подбородок, а теплые, чуть жесткие губы припадают к моему рту. Моё дыхание учащается, внутри снова начинает разгораться пламя.

Мы целуемся не в первый раз, но именно сейчас я чувствую, что это не просто поцелуй…

Это начало прелюдии…

Мужские руки подхватывают под ягодицы, касаясь оголенный кожи под шортами. Инстинктивно обвиваю узкие бедра ногами, обнимаю крепкую шею. Стараюсь ровнее дышать. Сейчас всё случится.

Арсений идет вглубь по коридору, проходит дверь моей спальни, чтобы зайти в дальнюю комнату.

Здесь тоже полумрак и очень свежо, в воздухе витает его запах. Я так часто дышала им последний месяц, что сейчас он ощущается чем-то естественным и родным.

- Готова? – спрашивает Арсений хрипло, когда за нами закрывается дверь.

Кружит вкрадчивыми глазами по моему лицу, склоняется и коротко целует ямочку на ключице.

- Да-а, - шепчу, но получается не слишком уверенно.

- У тебя не сильно много опыта? Я прав?

Смущенно пожимаю плечами и увожу глаза.

- Эй, не бойся, - предостерегает он. - Если что-то не так или передумаешь, скажи. Мы остановимся и подождём. Хочу, чтобы ты мне доверяла. Для меня это важно.

Прикрываю глаза от нежности, которая как лавина накрывает моё сердце и слабо киваю. Тёма никогда не спрашивал, нормально ли мне? Конечно, насилия не было. Но секс превратился в те минуты, когда мои глаза закрываются, чтобы просто их пережить.

Долгое время я вообще считала, что это норма…

До тех пор, пока по воле случая не оказалась в постели Долинского и не поняла, что способна испытывать наслаждение от самого процесса. Даже в одежде.

Арсений отпускает руки, и я соскальзываю с него. Задираю голову, чтобы снова отдать в полное распоряжение свои губы. Его язык проталкивается внутрь, а изо рта выходит какой-то приглушенный рык.

Касания становятся более требовательными, ладонями он ведет вдоль позвоночника и подхватывает край тонкой майки.

- Подними руки, - говорит хрипло.

От волнения и возбуждения мои движения немного расторможенные, но я подчиняюсь, и майка отправляется на пол.

Арсений выпускает меня всего на пару секунд. Отводит руку за голову, чтобы подхватить и стянуть футболку, а затем снова обнимает. Острые соски трутся о разгоряченную кожу, заставляя меня дышать через раз. В живот упирается твердость.

Мне хорошо и одновременно… волнительно.

Мы снова целуемся, только еще жарче, еще откровеннее. Вкус любимого человека через рецепторы попадает в кровь, сливается с ней воедино, превращая меня в совершенно другого человека.

Думаю, его вкус превращает меня в женщину. В чувственную женщину.

Мне вдруг непреодолимо хочется исследовать его тело. Ладони робко тянутся к твердым мышцам на спине, которые я оглаживаю дрожащими кончиками пальцев.

- Твоя кожа шелковая, - произносит он отвлекаясь.

- А твоя… горячая.

Мне приходится запрокинуть голову от удовольствия, когда его губы касаются подбородка и отправляются ниже. Чувствую прерывистое дыхание на шее. Пальцы захватывают чувствительную грудь и требовательно сдавливают.