Сиделка - Анна Морозова Страница 20

— Есть хотите?

— Нет.

— А кофе или чай?

— Нет.

Сглотнув, я делаю к нему шаг и замираю, решив, что ни к чему лезть к человеку, когда он этого не желает.

— Я тогда пойду? — Зачем — то указываю рукой на дверь.

— Иди.

— Отдыхайте.

Внезапно в моей голове созревает план и я меняю маршрут, вместо своей спальни следуя на кухню. И первым делом, чтобы план осуществился, лезу в холодильник, проверяя наличие нужных ингредиентов. Сразу же достаю сливочное масло, яйца, яблоки, а из шкафа беру дрожжи и корицу с мукой. Если гора не идёт к Магомеду, значит, Магомед сам придёт и накормит любимым пирогом. Может, это хоть поднимет ему настроение?

Вооружившись всеми нужными атрибутами, на память по наставлению Зинаиды Семеновны завожу тесто и отправляю в разогретую форму на 180 градусов. Пока пирог выпекается, возвращаюсь в гостиную, где Егор в том же положении, что и тридцать минут назад. Сидит, держит в руках книгу, а смотрит за окно. Подхожу к нему и кладу ладонь на плечо. Он вздрагивает, но голову не поднимает. Сложно. Как же всё сложно.

— Я пирог пеку — осведомляю его тихим голосом. — Ваш любимый яблочный.

— Я не голоден — так же тихо отвечает, постукивая пальцами по книге. Поддавшись любопытству, смотрю на обложку.

— Ооо! Любите расчленёнку? Ганнибал Лектер — это сильно.

— Пытаюсь воспроизводить в голове прочитанное. Авось, может, когда — нибудь удастся воплотить мечты в жизнь.

— Вы шутите, это уже хорошо.

— А кто сказал что я шучу? — Он поднимает голову, глядя на меня мрачным взглядом. — Иди ка сюда кое — что скажу — подзывает он и поддавшись любопытству или скорее идиотизму, я наклоняясь. Моё лицо в несколькими сантиметрах от его. Сердце стучит, в висках звон. Во рту сухо. Он молчит. Секунду, две…улыбается безумной улыбкой, а затем каааак дунет мне в лицо: — бу.

Я, естественно, не ожидавшая такой подставы, выкрикиваю от переполняющего меня ужаса и едва не валюсь с ног. Кое — как получается удержать равновесие.

— Ну вы и придурок! — Ору толкая его в спину. — Я чуть не поседела. Разве это по вашему смешно?

— По моему очень — подхихикивает Егор, а в карих глазах пляшут чертята. Вот что за человек? Пять минут назад сухарь сухарем, а сейчас уже веселиться. Юморист шизофренист, блин!

— Так и в дурку уехать можно. — Я машу перед лицом ладонями, пытаясь успокоиться.

— Значит, вместе поедем — хмыкает он, разворачиваясь. Мои щеки раздувает от возмущения. Сердце продолжает отстукивать чечетку, благо уже не такую активную. А уголки губ опущены вниз. Понятия не имею, на кого я похожа, но Егор, смотря на всю эту пантомиму, тяжело вздыхает и закатывает глаза.

— Ладно, пошли уже на кухню, попробую твой пирог.

*****

— Мама всегда говорила: «Алиска, ты ходячая катастрофа.» Надо же было на ровном месте упасть и сломать руку. Представляете? Обидно то как. Лето, жара. Самое время веселиться, играть, на ручку бегать. А я как дурочка с гипсом. Это лето я запомнила на всю жизнь.

Мы сидим за столом в компании чая, пирога, ну и моих веселых историй из детства. Потому что от Егора и двух слов не вытянешь.

— Ой, а еще я обожала игру поймай мяч. Играли в такую?

— Нет — улыбается он, отпивая чай.

— Серьезно? Вы многое упустили, Егор Павлович. Это такой азарт, такой восторг! Мы, помню, всем двором собирались, чтобы поиграть. И не на абы что, а на настоящие сокровища.

— Даже боюсь представить, что это было.

— А вы зря улыбаетесь — поднимаю указытельный палец вверх — за такие призы мы бились не на жизнь, а на смерть.

— И что же заставило вас участвовать в боях без правил?

— Первое место — это фишки из покемонов. Вся коллекция. Такая была только у меня и у Вадика Алексеева. А второе — это постеры с игры Мортал Комбат. Я, кстати, вторую порцию фишек выиграла — хихикаю, вспомнив тот день. — Так гордилась собой. А Вадик зато как девчонка рыдал, отдавая мне свои накопления. Правда я потом в тихую их обратно вернула. Зачем мне ещё одна пачка, если уже есть.

— Веселое у тебя детство.

— Это вы ещё не слышали, как я с Бабушкиной козой Нюрой дралась. Рассказать?

— Даже так? — Он выгибает брови. Губы кривятся в ухмылке — Ну попробуй.

В общем, когда мне было девять…

Я говорила и говорила без остановки, как будто боялась не успеть. Не знаю, что на меня нашло. А Егор на удивление внимательно слушал, лишь изредка задавая вопросы. Показалось, что ему и правда интересна моя жизнь. Мне его жизнь была интересна не меньше, но пока я не могла решиться спросить о важных для него вещах. Не будет ли это дурным тоном с моей стороны? Или вторжением в личное пространство? А может я задену острые моменты, и он снова превратится в старую версию себя. Мне, итак, хватает нестабильных перемен в его настроении. То он грозный и нелюдимый. Через пару минут уже веселый и общительный. Я не знаю, что ожидать от этого мужчины в ту или иную секунду и боюсь в один прекрасный день сойти с ума. Хотя это вряд ли. Не смотря ни на что, общаться с ним чертовки приятно.

— Спасибо вам, Егор Павлович — говорю ему, когда мы выходим из кухни.

— За что?

— За то, что слушали.

С этого момента мы с Егором больше не встречались. Сначала пришла медсестра. Не та сисястая блондинка, а вполне милая женщина лет сорока. К слову, для своего же спокойствия я больше на этих процедурах не присутствую. Затем я ушла готовить. Сварила суп с домашней лапшой и запекла куриные отбивные. Обедала в одиночку и большую часть времени проторчала в комнате, потому что Егора снова нигде не было. Лишь ближе к вечеру, когда я спустилась в гостиную, на журнальном столике увидела две ракетки с мячом, запакованные в прозрачный пакет, а