Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста Страница 20

Бабка пыталась помочь, но Береславский понимал, что, не вычисти он авгиевы конюшни саморучно, не будет ему прощения от злопамятного Дока.

В итоге бабка ушла счастливая, с бутылкой дорогого испанского портвейна, подаренного Ефимом. (К счастью, она не знала его цены, в разы превышающей стоимость всех проданных ею за неделю носков. Иначе бы не притронулась к живительному напитку, а Ефиму почему-то хотелось, чтоб бабка, усевшись под своими покосившимися окошками, его попробовала.)

Круглые и почти сухие Варькины какашки тоже убрались легко, чего не скажешь о запахе. Уж и окошки открытыми держали, и Ефим разрешил Доку закурить (!), а все равно, когда подъехали к мойке, грубый, но честный парень-мойщик сразу их спросил:

– У вас тут что, козы срали?

Зато к Казани подъезжали в чистой машине и с замечательными носками, правда, здорово отстав от лидирующей четверки – они уже въехали в город. Впрочем, сценария это не нарушало: торжественный прием путешественников местными рекламистами намечался на завтрашнее утро.

Вот тут и попался им здоровенный дизельный «Рено», легко тянувший за собой тяжелую длинную фуру. Машина, конечно, красивая и не столь часто встречающаяся на дорогах. Но привлекла она их внимание тем, что ни с того ни с сего вдруг довольно резко вильнула, а потом и вовсе дала по тормозам.

Пока Ефим с Доком к ней подъехали, из высокой кабины спрыгнула женщина. Без сумки, но с зачехленной гитарой. Сумка вылетела следом.

У девушки – все-таки, судя по возрасту, правильнее было назвать ее так – был сердитый вид, сопровождаемый легким беспорядком в одежде.

Ефим тормознул: ему всегда не нравилось, когда в его присутствии обижали представительниц слабого пола. Док тоже мгновенно выскочил из машины.

«Рено» тем временем, обдав всех троих сизым выхлопом, резко тронулся дальше.

– И вам врезать? – сурово спросила девица, держа гитару за гриф. По ее лицу было видно, что ради такого случая инструмент она жалеть не станет.

– Вообще-то мы вас спасать вылезли, – скромно сообщил даме Береславский.

– Спасибо, не надо, – ответила та, безуспешно пытаясь запахнуть блузку: верхняя пуговка была в ее конструкции не предусмотрена изначально, а следующая, видимо, потерялась в предшествовавшей борьбе полов. Лет женщине было либо до тридцати, либо очень немного за тридцать. Не красавица, но понять мотивацию водителя «Рено» было можно. – Я сама себя спасу, – остывая от поединка, сказала незнакомка.

– Уже поняли, – вежливо ответил Ефим. – Может, до Казани подвезти?

– Подвезите, – разрешила дама. – Только я после этого ничем не буду вам обязана?

– Ничем, уважаемая, – начиная терять терпение, но тем не менее пока галантно ответил Береславский. – Когда девушки целят в меня гитарой, я временно становлюсь абсолютно бесполым.

– Тогда поехали, – успокоенно согласилась их новая попутчица.

В машине она озабоченно повела носом:

– Чем это пахнет?

– Что вы, это уже не пахнет, – успокоил ее Ефим, но рассказывать все предшествовавшие перипетии не стал. – А вы откуда? – Он перевел разговор на менее острую тему.

– Из Нижнего.

– И куда? – вступил в беседу враз посвежевший Док.

– В Пермь. – И, понимая, что про инструмент все равно придется рассказывать, объяснила: – Там послезавтра конкурс самодеятельной песни. Я участвую.

– А поезда в Пермь не ходят? – поинтересовался Береславский.

– А вы знаете, какая зарплата у воспитательницы детского сада? – вопросом на вопрос ответила пассажирка.

– Нет, – честно сознался Ефим. – Но боюсь, цена путешествия автостопом может вам тоже не понравиться.

– Я теперь тоже боюсь, – честно созналась та.

– Меня, кстати, Ефим зовут, – вспомнил наконец Береславский. – А его – Док.

– Михаил Георгиевич, – строго поправил Док.

– А меня – Татьяна Валериановна, – сообщила девушка.

– Валерьевна? – переспросил не расслышавший с заднего сиденья Док.

– Валериановна, – поправила она его. – Татьяна Валериановна Смагина.

– А может, лучше без отчеств? – спросил Ефим.

Некоторое время ехали молча. Уже на мост въехали через Волгу. Он – огромный, идет и над водой, и над островами.

– А жить-то парень будет? – вдруг спросил Ефим.

Удивительно, но Татьяна Валериановна в отличие от Дока поняла вопрос сразу.

– Не сдохнет. Надо было еще сильнее врезать. Я же ему сразу сказала, что поеду, если без приставаний.

– А он?

– Сказал – согласен. А сам вон мне пуговицу оторвал, придурок.

Опять помолчали, летя по длинной и широкой окружной казанской трассе. И снова молчание нарушил Ефим – что-то его заинтересовало в девице:

– А в Пермь – за славой или за удовольствием?

– За удовольствием.

– А вдруг победите? Славы не избежать.

– Переживу. Я работу менять пока не собираюсь.

– Почему же? Сами говорите, зарплата не ахти.

– Мне дети нравятся, – совершенно серьезно призналась Татьяна Валериановна. – Они такие все хорошие! И девочки, и мальчики. Куда потом что девается?

– Что-то вы сами себе противоречите: зачем возиться с малышами, да еще за символические деньги, если потом все равно все куда-то девается?

– Цель – ничто, движение – все, – спокойно отбилась Татьяна Валериановна.

Ефим потрясенно замолчал. Вот уж чего он не ожидал, так это цитирования воспитательницей детского сада лидеров ревизионизма. Но застарелая нелюбовь к феминисткам просто-таки жгла его недобрую душу.

– А правда, что все мужики – сволочи?

И снова нестандартный ответ:

До гостиницы доехали уже в полном молчании.

Машину припарковали к четырем другим – вечером их отгонят на станцию техпомощи для осмотра, потом – на охраняемую стоянку, где они простоят до утра.

Надо бы выходить, но неприятно как-то идти в отель, зная, что их попутчице ночевать негде.

– Где вы ночевать собираетесь? – наконец спросил Ефим.

– Не знаю пока. Но не пропаду, не переживайте. Спасибо, что подвезли.

– Может, у меня остановитесь? – По условиям договора номер Ефима был двухкомнатный, в одной комнате, спальной, была кровать, в другой – диван.

– Вы же не любите, когда вас бьют гитарой.

– Но я вас и пальцем трогать не собираюсь! – возмутился Ефим.

– А чем собираетесь? – скромно спросила воспитательница детского сада.

– Хотите, я вас в ванной устрою? – вдруг успокоился Береславский. – Она изнутри закрывается. Да еще гитара с вами. Ударный инструмент.

– Нет, – отказалась Татьяна Валериановна. – Если и впрямь хотите помочь, дайте мне в вашей «Ниве» переночевать. Сами сказали, она на охраняемой стоянке будет.