Шарлотта Лэм - Наваждение Страница 20

Дрожащими руками она взяла альбом. Дэмиан нарисовал ее выходящей из воды, нагой, с длинными распущенными волосами, упавшими на лицо и плечи, с поднятыми вверх руками, еще мгновение, и она откинет назад мокрые пряди. Элизабет почувствовала, как у нее пересохло в горле. Она потрясение разглядывала скупые точные линии, обрисовывающие ее приподнятые груди и изгибы бедер.

Когда он нарисовал это?

Ее взгляд скользнул по другим рисункам, на них тоже была она: в джинсах и майке, идущая со спутанными ветром волосами, оглядывающаяся через плечо на зрителя широко раскрытыми глазами.

Закусив до боли губу, она пыталась сдержать подступившие слезы — так велико было охватившее ее горе. Эти рисунки были сделаны как будто вчера, но рука, набросавшая их с таким мастерством, уже никогда больше ничего не напишет.

Чтобы прийти в себя, она, прикрыв глаза, прислонилась к холодной каменной стене. Немного успокоившись, она положила блокнот на стол и хотела было уже уйти, как вдруг неожиданно эти рисунки показались ей странными. Она снова взяла в руки блокнот, изучая наброски, еще не совсем уверенная, что все это ей не мерещится.

Она не сразу поняла, почему эти рисунки показались ей странными, ее взгляд медленно скользил от одного к другому.

Волосы! На одном рисунке они развевались вокруг лица, их концов не было видно, однозначно они были ниже плеч. На другом они спускались по плечам, обрамляя ее лицо.

Они были слишком длинными, такими, как сейчас, она не подстригала их с тех пор, как уехала в Нью-Йорк. Как мог Дэмиан нарисовать ее с такой прической еще два года назад, когда ее волосы были гораздо короче?

Чувствуя, что холодеет, она вновь взглянула на рисунок, изображавший ее выходящей из воды. Волосы на этом рисунке тоже были длинными.

Она полистала альбом, ища себя на других рисунках, но это были либо пейзажные зарисовки, либо портреты животных.

Она снова и снова смотрела на рисунки, внимательно изучая их стиль, сравнивая его с манерой, в которой работал Дэмиан последнее время. Она не увидела существенных различий — все они были выполнены смелыми скупыми линиями, точно передающими характер и настроение.

Она не была экспертом, но ей часами приходилось наблюдать за работой Дэмиана, и она была абсолютно уверена, что эти рисунки принадлежат ему — если только какой-то художник мастерски не скопировал его стиль.

Но кому понадобилось делать это? Положив альбом на прежнее место, она в раздумье ходила по комнате.

Полотна Дэмиана стоили сейчас, конечно, немало, и, если кто-то работал под него, он мог поиметь на этом кучу денег. Но почему бы с таким талантом ему не работать под более известных, чем Дэмиан, художников?

Она вернулась к столу, схватила альбом и с горящим лицом снова нашла тот самый рисунок, который привлек ее внимание. Если это работа не Дэмиана, то чья? Кто видел, как она купалась в то утро?

Неожиданный шум за спиной заставил ее резко обернуться. Она вздрогнула от неожиданности и уронила альбом на пол.

Глядя на нее полными ненависти глазами, в дверях стоял Ив де Лаваль.

— Что вы тут делаете? Или у вас уже вошло в привычку нарушать границы частных владений? — воскликнул он в негодовании.

Элизабет была слишком потрясена, чтобы сразу найти, что ему ответить. Сердце готово было выскочить из груди. Наконец она пробормотала:

— Разве эта крепость ваша собственность? — У нее мелькнула мысль, что он вполне мог купить ее после смерти Дэмиана.

— Во всяком случае, не ваша, — резко бросил он, — и вы не имеете права находиться здесь.

— Дверь была открыта, и я подумала…

— Что? — спросил он, неторопливо проходя в комнату.

Он внушал Элизабет страх: ей казалось, что он похож на дикого кота, с мягкой грацией подкрадывающегося к своей жертве, — в его движениях таилась скрытая угроза, а глаза горели опасным блеском. Она ничего не ответила, он вновь повторил вопрос:

— Так что же вы подумали? Не ошибка ли это? Вдруг Дэмиан жив и еще совсем недавно работал в этой студии!

Побелев, она молча смотрела на него.

— Я часто приходил сюда и был уверен, что найду его здесь, — сказал он. В его голосе не было сочувствия, его слова больно кололи, глаза уничтожающе сверлили. — Каждый раз, когда я нахожусь здесь, у меня возникает ощущение, что это место навсегда связано с ним. — Он стоял теперь вплотную к ней, их тела почти соприкасались. Он взглянул на нее сверху вниз. Его губы были презрительно сжаты. — И ему бы не понравилось, что вы хозяйничаете в его доме. — Ив вел себя слишком вызывающе, и Элизабет неожиданно разозлилась.

— Вы не имеете права так говорить! Откуда вам знать?

Как мог кто-то, кроме нее и Дэмиана, знать всю правду об их отношениях? Как посмел этот человек осуждать ее?

— Интересно, испытываете ли вы чувство вины? — спросил он с холодной усмешкой.

— А вы?

Он нахмурился. Какое странное лицо, в который раз отметила Элизабет. Кожа совсем без морщин. Оно похоже на холодную маску. Его можно было назвать красивым, это была красота особого рода — мужская красота, таящая одновременно какую-то скрытую угрозу, и она никак не могла понять, с чем это связано. Что-то таилось в глубине его черных глаз. Но когда она всматривалась в них, пытаясь понять, о чем он думает, мысли ее путались.

— Не я вел ту машину, — коротко произнес Ив. — За рулем был он, это и стало причиной его смерти — он не смог выбраться, зажатый между рулем и сиденьем.

— Прекратите! — вырвалось у нее. Она отвернулась. Картина так ярко встала у нее перед глазами, что ее затрясло.

Он схватил ее за руки и силой заставил снова повернуться к нему. Наклонившись, он ледяным тоном тихо произнес:

— В тот день, когда мы разбились, мы говорили о вас. Шанталь напомнила мне об этом вчера — в тот день он остался с нами обедать и ни о чем другом не мог говорить. Может быть, поэтому мы и разбились. Он был просто вне себя, у него было жуткое состояние — и все из-за вас. — Он нахмурился.

Что-то в его лице тревожило ее. Элизабет попыталась вырваться, отступая назад. Ее нога задела альбом. Ив взглянул вниз, нагнулся и поднял его, глядя на рисунок, изображавший ее выходящей из воды. Элизабет попыталась отобрать у него альбом, но он лишь насмешливо приподнял бровь.

— К чему краснеть? Я уже видел вас обнаженной. — Его глаза с презрением оглядели ее. — У вас красивое тело. Я уверен, что вам это говорили не раз. Не пытайтесь изображать из себя скромницу — этот номер не пройдет.

— Я и не думаю ничего изображать! — пробормотала она, чувствуя, как от его взгляда по спине пробежали мурашки.

— Вы могли бы свести с ума не одного мужчину, — сказал Ив, глядя ей в глаза. — Вы лишили Дэмиана рассудка своими изменами, не так ли?