Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи Страница 20

Коротенькое, но трогательное письмо было уже готово, когда она услышала шум внизу. Громовым голосом Джулиано требовал вернуть ему дочь, он собирался забрать ее домой вместе с внуком. Вернувшийся домой Дженаро отвечал незваному гостю что-то недоброе. Роза поспешно встала, собираясь спуститься вниз, чтобы дело не дошло до ссоры.

По дороге она заглянула к Марии.

— За тобой приехал отец, — сообщила она.

Мария изменилась в лице.

— Мне, наверное, придется уйти с ним? — спросила она, умоляюще глядя на Розу и надеясь, что та скажет: нет, оставайся с нами, мы позаботимся о тебе и внуке.

Но Роза печально сказала:

— Ты же знаешь своего отца, если он сейчас уйдет без тебя, то вернется сюда с полицией.

Да, Мария знала нрав своего отца, знала, что он всегда добивается того, чего хочет.

«Что ж, — подумала она, — я буду по-прежнему ждать Тони».

Луиза потихоньку выскользнула из комнаты, она не хотела видеться с зятем, не хотела вновь возвращаться туда, где была несчастлива ее дочь и будет несчастлива внучка. Может быть, от обилия несчастий что-то повредилось в уме несчастной старухи, раз она предпочла скитальческую нищенскую жизнь присутствию рядом с единственно любимым ею существом, ее внучкой? Раз отказалась от возможности полюбить еще одно существо, своего правнука? Кто знает, что творилось в душе несчастной старой женщины? Кто думал в эти минуты о Луизе? О ней не думал никто, и она тихо ушла из дома.

Джулиано ждал Марию, а она вместе с Розой, не спеша, собирала ребенка наверху.

— Я хочу взять письмо Тони с собой, — попросила Мария, — Я напишу ему, я непременно ему напишу.

Роза не решилась отказать невестке, хотя и для нее письмо сына было таким же неоценимым сокровищем.

— Пойдем со мной, Мария, — позвала она. Дженаро подошел к корзине с лежащим младенцем. Он хотел хотя бы на прощанье посмотреть на своего внука, которого не увидит больше никогда! Приближался он к этой корзине с опаской, он боялся этого крошечного существа, боялся своего чувствительного сердца. Внутри у него все переворачивалось, когда он смотрел на младенца. Нет, не таким Дженаро представлял будущее своего сына, его женитьбу и рождение первого ребенка! До чего же жестока и несправедлива жизнь! Как злобно преследует его судьба!

Джулиано раздраженно и нервно расхаживал внизу. Наконец появилась Мария, держа спеленутый сверточек одной рукой, а в другой письмо. Сердце любого человека смягчается при виде младенца, а уж если этот младенец твой внук — тем более! Смягчился и Джулиано при виде дочери.

Мария улыбнулась отцу, как-никак он стал дедом, и в эту минуту она вдруг особенно остро ощутила родство крови.

Джулиано увидел в руках дочери письмо, и гнев вновь ослепил его. Эти люди снова посягают на счастье его дочери?! Они хотят во что бы то ни стало помешать Марии выйти замуж?! Он этого не допустит! В ее новом доме не будет ни клочка от прошлого!

Джулиано выхватил письмо, когда Мария собиралась засунуть его за корсаж поближе к сердцу, и разорвал на мелкие кусочки. Швырнув горсть обрывков под ноги Дженаро и Розе, он забрал из рук дочери внука, крепко взял Марию под руку и величественно направился к двери. Мария, глотая слезы, шла рядом с ним.

— Когда-нибудь ты поймешь, что я прав, доченька, — сказал ей отец и был уверен, что рано или поздно так оно и будет.

Спустя неделю священник обвенчал Марию с Мартино, хотя свадьба была совсем не такой пышной, как мечталось Джулиано. Еще несколько дней спустя тот же священник окрестил и сына Марии как законного сына сеньора Мартино. Молодые собрались уезжать в имение мужа, и Мария заглянула перед отъездом к сеньоре Розе. Ей тяжело было приходить в этот дом, но она не могла не прийти в него.

Сколько времени, напрягая все свои силы, боролась Мария за свою любовь! Но теперь она встала на защиту плода своей всепоглощающей любви, некто иной, как ребенок, сделал ее уязвимой. Сердце неопытной матери всегда полно страхов. Только ради беспомощного малыша уступила бедная; Мария требованиям своего властного и деспотичного отца, уступила, но безмерно страдала.

— Когда будете писать Тони, напишите ему, что я вышла замуж, а о нашем сыне не пишите ничего, — попросила она, — или напишите, что сын у меня от сеньора Мартино.

Ей было трудно выговорить эти слова, но она все-таки их выговорила. На глазах у нее блестели слезы.

— Я не хочу, чтобы сердце у него разрывалось так же, как разрывается у меня, — проговорила она и торопливо вышла.

— Я так и знал, что она выйдет за своего фашиста! — проговорил ей вслед Дженаро.

— Зато со временем наш внук будет богатым человеком, — со слезами проговорила Роза. — Я уже написала Тони о том, что он стал отцом.

— И отправила? — поинтересовался Дженаро.

— Не успела, — отозвалась Роза.

— Вот и хорошо! Напиши лучше, что удочери фашиста и сын от фашиста!

Глава 14

Агостино встретил Тони на пороге. Лицо у Тони было грустное, в этот день он не продал ни одной картины. Зато Агостино сиял.

— У меня для тебя сюрприз, — весело объявил он и помахал конвертом.

Сердце Тони бешено заколотилось: какие вести несет ему это письмо? Он нетерпеливо разорвал конверт, принялся читать письмо и помрачнел еще больше.

— Случилось что-то? ~ озабоченно спросил художник.

— Моя Мария, похоже, вышла замуж, мама пишет очень туманно, но мне кажется, что она имеет в виду именно это, — потерянным голосом сообщил Тони. — Если говорить честно, то она и моей-то стала после того, как отец пообещал ее руку другому.

— Я думаю, что ты должен быть рад этому известию, — не без иронии произнес Агостино. — Мне кажется, Камилия давно уже тебе по сердцу.

— Мария — самая большая любовь моей жизни, — упрямо повторил Тони. — Она первая моя любовь.

— После первой любви приходит вторая, потом третья, четвертая, — насмешливо сообщил художник.

— Точно так же говорил мой любимый дядя Джузеппе, — ~ припомнил Тони, — но я вам не верю, я люблю Марию по-прежнему.

Может быть, Тони давно уже отдалился от своей первой любви, может быть, чувства, которые внушала ему Камилия, были гораздо реальнее и живее, но, узнав, что Мария навек для него потеряна, он испытал такой прилив любви к ней, что ему показалось, будто его любовь не только жива, но и время над ней не властно.

И все-таки с этого дня Тони стал проводить с Камилией гораздо больше времени и стал с ней гораздо нежнее. Он нуждался в утешении, и его утешением была нежность и преданность Камилии. Все чаще, проводив ее до дому, он целовал Камилию, и Ципора, увидев это, окончательно потеряла покой. Она давно собиралась рассказать мужу о влюбленности дочери и теперь окончательно решилась. К удивлению Ципоры, Эзекиел не увидел ничего особенного в том, что рассказала ему жена.