Марселла Бернстайн - Обет молчания Страница 20

Она лежала на боку, подтянув колени, линии рук и ног под балдахином из мрамора цвета слоновой кости были легки и изящны. Он стоял, любуясь святыней, которая однажды, очень давно была человеком во плоти. Взгляд его остановился на женственном изгибе бедер и ног. Можно предположить, что она спит, если бы не связанные руки.

В обычной жизни он был чужд сентиментальности и прочих подобных глупостей. Там, где по законам жанра полагалось быть отрешенному взгляду, зияли пустые глазницы. Она лежала, отвернувшись, голова ее была укрыта покрывалом. Подлинное произведение искусства, в котором соединились хрупкость и трагедия.

Ибо Цецилия, своим чудесным музыкальным даром покорившая сердце ангела, была от рождения слепа.

Глава 9

Бывали дни, когда на Кейт наваливалась безнадежная тоска, хоть волком вой, просто оттого, что в небе появлялось солнце. Во вторник, например. Ранним утром, не было и семи часов, узкая полоска неба, которая просматривалась через окно камеры, окрасилась в прозрачные бледные тона. От мысли о том, что она похоронена здесь заживо, в ее душе накапливалась такая невыносимая боль, что терпеть становилось невмоготу.

Ее душевное состояние было сравнимо с состоянием человека, переживающего невосполнимую утрату. В отличие от других заключенных, о ней некому было жалеть, у нее не было ни детей, ни любимого. Ни матери — мать умерла вскоре после ее ареста. Она скорбела о своей жизни, которую не прожила, она оплакивала потерянное время.

Время. Оно словно остановилось здесь. В любой момент дня и ночи она являла собой объект для наблюдения. Сознание того, что за ней непрерывно присматривают, порождало внутреннюю скованность и вынуждало контролировать свое поведение. Вокруг себя Кейт видела лишь озлобленность и пустоту. Другие девушки изливали жестокость и агрессию по отношению друг к другу, стремясь таким образом сохранить за собой право на подобие личной жизни. Кейт не ожесточилась. У нее был свой способ снимать напряжение — она плавала.

Натянув спортивный костюм поверх форменного купальника и накинув на шею полотенце, Кейт спускалась в бассейн, облицованный голубым кафелем. Она прыгала в расходящуюся кругами воду над выложенной на основании бассейна эмблемой тюрьмы Холлоуэй.

Она плавала до бесчувствия, до такого состояния, что не могла ни видеть, ни дышать, приказывая себе плыть все дальше по дистанции, заставляя свое тело двигаться все быстрее и быстрее. В конце концов, выжав из себя все силы и обретя состояние душевного спокойствия и умиротворенности, она возвращалась в камеру.

Бывали дни, когда, что бы она ни делала, депрессия порождала смертельную усталость. Незримые психологические проблемы имели более чем реальные физические последствия. В такие моменты ей хотелось одного — чтобы ее оставили в покое, хотелось забыться сном.

Администрация расценивала подобное поведение как нарушение дисциплины. Когда она однажды опоздала на прием к зубному врачу из-за того, что проспала, на нее было наложено взыскание. Причину сочли неуважительной. Откуда ей знать о том, что повышенная потребность в сне является известным симптомом депрессии? Мало кого волновало, что стрессовое состояние само по себе было естественной реакцией на многолетнее существование взаперти.

В дверь постучали. На пороге стояла Вэл в спортивном костюме.

— Ты готова?

Кейт совершенно забыла, Вэл просила сходить с ней. Она стала извиняться:

— Слушай, я не…

— Ладно уж, сиди, — перебила ее Вэл, словно только и ждала отказа.

Вэл ушла. Кейт почувствовала себя виноватой. Она быстро переоделась в серо-голубую майку и шорты. Ей нравилась Вэл. Ее камера находилась по соседству. На второй день после приезда Кейт в Холлоуэй перед обходом Вэл постучала к ней.

— Здесь плохо спится, — сказала она и протянула Кейт небольшой пакетик. Выражение лица Кейт ее рассмешило. — Это ромашковый чай, дурочка. У тебя есть чайник? — Кейт помотала головой. — Сейчас принесу кипятка.

Спустя пару недель Кейт узнала, что Вэл отбывает трехлетний срок за мошенничество с крадеными чековыми книжками. Она отчаянно нуждалась в деньгах, ей не на что было купить детям одежду и игрушки. После ареста детей отправили в детский приют. Каждую неделю в сопровождении социального работника они приезжали навестить ее. Она жила этими встречами, не выходя между ними из состояния мрачного уныния.

— Я никогда ничего не брала для себя, — призналась она однажды. — Я надеялась, при вынесении приговора это зачтется. А зря.

Кейт догнала ее внизу в огромном спортивном зале. Не говоря друг другу ни слова, они пошли рядом. Пробежав трусцой двадцать пять кругов, они приняли душ и пошли переодеваться.

— Что-нибудь стряслось? — спросила Вэл, отжимая полотенцем прямые темные волосы.

— Выбраться бы поскорей отсюда, как мне все здесь осточертело, — вздохнула Кейт, натягивая черные кроссовки.

— Выберешься. В том, что случилось в Нью-Холле, нет твоей вины. Никто не посмеет обвинить тебя в поджоге.

— Не знаю, не знаю. Я причинила им массу неприятностей. Может, ляпнула что-то лишнее… Может, они думают, что у меня не все дома… Одному Богу известно, что у них на уме.

— Успокойся. Еще раньше меня выйдешь.

Кейт пристально посмотрела на нее.

— Да тебе же осталось всего несколько месяцев.

Вэл пожала плечами. После изматывающей тренировки Вэл выглядела обессиленной.

— Да, разумеется. Но именно сейчас эти месяцы кажутся вечностью. — Она встала. — Я зайду к тебе.

— Вэл. — Кейт протянула руку. Ее рука замерла в воздухе, так и не коснувшись другой женщины. — С тобой все в порядке?

Вэл покачала головой.

— Мне сообщили, что адвокат желает встретиться со мной. Я ее об этом не просила. Такие дела…

Ей не нужно было ничего объяснять. Они обе знали, что этот визит не сулил ничего хорошего.

— Кейт, мисс Демпстер нужен еще один человек для обслуживания посетителей. Иди.

С тех пор как Кейт попала в Холлоуэй, ее ни разу никто не навестил. Так что у нее не было ни малейшего желания сидеть в кафетерии комнаты для посетителей и подавать кофе за двадцать пять пенсов матерям, мужьям и любовникам других женщин и шоколадки «Кит Кэт» чужим детям.

Полдюжины застекленных дверей выходило в коридор, который вел в комнату для посетителей. За дверьми были комнаты для встреч с полицейскими и адвокатами. В каждой стояли стол и пара стульев.

Проходя по коридору, Кейт увидела, что комната «С» занята. По другую сторону стеклянной панели, отделяющей собеседников друг от друга, положив ногу на ногу, сидела красивая стройная негритянка. Она была в черном шерстяном костюме с золотыми пуговицами. Безупречный макияж. Блестящие волосы, заколотые в пучок. В руках она держала стопку бумаг. Она качала головой с безнадежным выражением лица. Кейт видела, как она открыла небольшой черный кожаный портфель. Женщина, с которой она разговаривала, — очевидно, ее клиентка — казалась по сравнению с ней маленькой, ссутулившейся, подавленной. Ее голова была низко наклонена, поэтому ее лица не было видно. По фиолетовой кофточке она узнала Вэл.