Адель Лэнг - Признания бессовестной карьеристки Страница 20

Четверг, 14 ноября

Сама подала заявку на грант – не хватало только британским налогоплательщикам тратить свои денежки на такую бездарность, как Теддингтон.

Подозревая, что фонды будут несправедливо присуждены тем, кто пишет с большей претензией на «литературность», совершенно случайно вспомнила наизусть целую главу из «Войны и мира», которую – тоже случайно – нашла у себя на полке. Ведь это естественно, если некоторые слова, фразы и даже целые абзацы неосознанно пролезут в конкурсную работу. Однако, чтобы чересчур начитанное жюри не обвинило меня в плагиате, тщательно меняю имена всем персонажам.

Пятница, 15 ноября

Пытаюсь оспорить, что «Дик», «Джейн» и «Слот» – то же самое, что «Пьер», «Наташа» и «Наполеон».

Суббота, 16 ноября

В попытке субсидировать новую карьеру бедной писательницы, пока не удостоенной гранта Большого совета по искусству, пробую себя в качестве бродячей артистки в метро «Слоун-сквер».

Исполняю «Зеленые рукава» в до-диез-минор и вдруг вижу, что на меня пялится талон на обед – с тем идиотским видом, с каким обычно пялятся мужчины на девчонку в почти прозрачном одеянии, старательно дующую в блокфлейту. Жаль, но так и не смогла поблагодарить его за двадцатифунтовую банкноту, которую он почтительно опустил в сумочку «Прада» у моих ног, поскольку в этот момент яростно отбивалась от двух несимпатичных, но зато полностью одетых женщин-полицейских. Похоже, их разозлила моя популярность среди лиц противоположного пола.

Злобные тетки привели меня в участок и попытались пришить распутное поведение и непристойное обнажение, но, на мое счастье, там оказался мой старый добрый знакомый – сержант. Наверное, все еще в душевном раздрае от мучительных воспоминаний о невосполнимых потерях, он снова выкинул меня на улицу.

Остаток вечера проревела, утираясь дешевыми бумажными салфетками в уборной «Зилли»: оказалось, я персона нон грата в главном зале бара. Я-то, дура, думала, что бывшие коллеги по рекламе угощали меня выпивкой за трепетную душу и восхитительный внешний вид. Реальность жестока: их интересовала только моя способность болтать без умолку о неслыханной зарплате и гениальных рекламных проектах, за которые я получала призы.

Воскресенье, 17 ноября

Все деньги, заработанные уличным представлением, потратила тем же вечером на выпивку, за которую пришлось платить самой. В итоге вынуждена была подойти к прилавку в «Харви Нике» и сдаться на милость ланкомовской визажистки, чтобы на халяву намазать рожу перед встречей с Анжелой.

Слава Богу, мы с ней ужинали в итальянской забегаловке в Энфилде, так что можно было не наряжаться. Сварганила восхитительный наряд из куска мешковины, липкой ленты и пары кухонных полотенец. (Можно было стибрить джемпер в Оксфордском комитете помощи нуждающимся, но мне не нравится ходить в провонявшем плесенью тряпье и убеждать себя, будто это классная винтажная вещь.)

Должна признаться, непрошеная гостья из моего прошлого выглядит крайне неуклюже. Даже на фоне дюжины провинциальных хозяюшек Анжела, некогда похожая на хорька, теперь напоминает небольшого кита. Неудивительно, что и ее приятель выглядит как деревенский увалень. Этот Оболтус – двухметровый жеребец, моложе ее на пять лет. Он весь вечер выразительно пялился на меня, но это никак не могло извинить того, что он лил томатный соус в макароны с сыром.

Понедельник, 18 ноября

Встала аж после обеда, потому что легла в четыре утра, а до этого была занята – смотрела телик и недоумевала: неужели есть на свете тупицы, которые записываются на все эти курсы в Открытом университете?

Вторник, 19 ноября

Сегодня экспресс-почтой прислали краткие учебники по архитектуре, современной истории и математике. Поскольку денег на оплату нет, позвонила в Сенегал своему братцу Бигглсу. Он вытянул с меня обещание потратить деньги на оплату счетов, а не на сумасбродные прихоти, как я обычно поступаю с его тысячей фунтов. Громко запротестовала, что я теперь другой человек, а про себя возблагодарила Бога за то, что сделал мужчин такими наивными идиотами.

Среда, 20 ноября

Я не злорадствую, но, похоже, Себастьяна настигло заслуженное возмездие. Пронырливая Элиза сообщила, что ему чертовски не повезло. Как ни старался он походить на меня, куда ему до моего лидерского искусства и блистательного творческого ума. Себ-умник совершенно неспособен здраво мыслить и придумывать красивые рекламные решения. А тут еще его так называемый дядя – важный клиент моего прежнего агентства – выяснил, что Себастьян ему вовсе не кровный племянник. Не вдаваясь в многочисленные, тайные, очень личные, но крайне интересные подробности о любви, похоти, гулящих матерях и ДНК-анализе, скажу лишь, что ублюдка Себастьяна выперли с работы.

Услышав новость и выждав для приличия пять минут, позвонила плоду сатанинской любви, чтобы выяснить, насколько плохи его дела. (Пришлось звонить домой – работы у него больше нет.) Опозоренная мамаша ответила, что у Себастьяна недомогание – уродливое кожное расстройство, вызванное стрессом. Еще бы, он, наверное, в ужасе – придется искать работу без помощи доброго дяди. Положила трубку в самом приподнятом настроении.

Четверг, 21 ноября

Утром сижу смотрю телевизор. Эксперт по подбору кадров как раз объясняет, что деловые женщины слишком боятся требовать у начальства достойную зарплату, как вдруг звонит редактор из «Лондонского сплетника» и умоляет не бросать мою колонку. Наверное, рекламодатели толпами уходят от него, прослышав, что я собираюсь сказать читателям адью.

Заставила его попотеть больше обычного, сказав, что подумаю, если он учетверит гонорар. Поскольку мое обоснованное требование не превышает рекламного бюджета, выделенного «Лондонским сплетником» для подписной гонки, редактор согласился немедля. Это его последняя попытка раздуть тираж. Клянусь, я почти слышала в трубку, как тренькали чешуйки перхоти, когда он лихорадочно кивал головой.

Пропустила захватывающую сцену из «Соседей», потому что обещала встретиться с Софи на пятом этаже «Харви Нике» (теперь я наконец хорошо оплачиваемая журналистка и снова могу себе это позволить).

Софи, еще не зная о моей финансовой победе, призналась, что поставила редактору «Лондонского сплетника» ультиматум: как бы он ни умолял, она не станет писать свою садоводческую колонку, пока мне не разрешат продолжить мою. Благоразумно удержалась от ответа, что редактор вряд ли будет в состоянии платить ей, поскольку платит пятикратный гонорар мне. Вечером с трудом оторвалась от телика, потому что Теддингтон и его муза опять подлизываются и приглашают в новый русский ресторан. Там официант – грозный Иван – все еще уверен, что он в ГУЛАГе. В совершенно недемократичной манере он приказывал мне, что есть, приносил не то вино, которое я просила, и бросал яростные взгляды, когда я отказалась от дополнительной порции блинов, которую не заказывала. К концу заранее распланированной и нарочито пролетарской трапезы почувствовала себя полной развалиной, начала нести бред и вынуждена была принять не менее двух десятков успокоительных пилюль доброго доктора с двойным эспрессо.