Английский для миллионера (СИ) - Корсарова Варвара Страница 21

Как же страшно хотелось зевнуть! Даже челюсти сводило. Но зевнуть от души, с подвыванием и потягиванием, было никак нельзя.

И тогда, чтобы взбодриться, она стала думать о Петре Аркадьевиче. И это сработало. Она села прямо, подтянулась, как будто он мог ее видеть. Когда Марианна припоминала в деталях их беседы, и вовсе стало не до сна. Сами собой всплыли в памяти все ее проколы: и дурацкие очки, и испорченные рекомендации, и зонтик, и тапки, и реплики невпопад…

Мысленно Марианна перекраивала все их встречи. Она придумывала разные умные и язвительные ответы, которые показали бы ее в лучшем свете и дали бы Петру Аркадьевичу понять, что новая англичанка – не растяпа, не бестолковая вчерашняя выпускница, а личность, которую нужно уважать. Профессионал, к которому нужно прислушиваться.

У Марианны участилось дыхание, щеки налились жаром. Она и сама не понимала, чего так злится. Ведь Аракчеев намеренно ее не обижал, не грубил...

Его отношение к дочери вызывает много вопросов, но ведь он и впрямь знает ее лучше. И действует ради ее пользы. Ну, зануда, ну, властный, требовательный. Это тоже можно понять – будь он милым и уступчивым дяденькой, не добился бы того, чего добился.

Но почему ей так хочется поставить его на место? Заставить испытать растерянность, уязвить метким ответом? Может потому, что в его голосе всегда звучит железобетонная уверенность в собственной правоте – о чем бы ни шла речь? Или потому, что от его тона и взгляда всегда веет холодком, как Северного моря? Или потому что он требует, требует и требует, и дает понять, что выполнить его требования нужно во что бы то ни стало, и никакие оправдания не принимаются?

Все правильно, все верно, но как же неуютно с таким человеком!

– Зе лессон из овер, – в ее мысли ворвался голос математички. – Гуд бай. Си ю тумороу*.

– Гуд бай, – отозвалась Даша. Когда за математичкой захлопнулась дверь, она резво вскочила и возбужденно возвестила:

– Идемте есть, Марианна Георгиевна! Я ужасно проголодалась!

Марианна была уверена, что завтрак им подадут на кухне, и ошиблась.

Она поспешила за Дашей в коридор, по «непарадной» лестнице они спустились на первый этаж, свернули в закуток, открыли стеклянную дверь с гравированными цветами и оказались в комнате, похожей на будуар тургеневской девушки.

Все здесь было нежное и весеннее. Узорчатую занавеску колыхал сквозняк, на светло-золотистых обоях мерцали солнечные зайчики. За окном звонко капало с крыши и щебетали птицы. Пахло подтаявшим снегом и ландышами.

Комната была обставлена изящной мебелью под старину. Посреди стоял овальный столик, накрытый на двоих. Помощница по хозяйству Олечка внесла тяжелый поднос. Двигалась она как исполнительница народного танца «Березка» – не шла, а плыла.

Доплыв к столу (Марианна даже на ноги ее глянула – на роликах она, что ли?), Олечка принялась ловко сгружать с подноса тарелки и расставлять на скатерти.

– Это малая столовая, – пояснила Даша, заметив, как Марианна восхищенно озирается. – Папа попросил кормить нас здесь.

«Надо же, какая честь!»

– А где ты обычно завтракаешь и обедаешь?

– На кухне. И папа там ужинает со мной, когда приходит рано. А здесь мы обедаем на выходных, с папой и тетей Валей. На самом деле она папина тетя. Мне она двоюродная бабушка. Она недавно решила, что будет у папы экономкой. А то ей скучно...

Даша простодушно выкладывала секреты семейного быта Аракчеевых, кружа вокруг стола, как лисица подле курятника. Она путалась у Олечки под локтями, поднимала крышки блюд и жадно заглядывала внутрь.

– Фу, опять морковь, – разочарованно протянула Даша. – И творог. А булочек тетя Катя не испекла?

– Булочек нынче нет. Приятного аппетита, Даша, – скромно сказала Олечка, потом метнула быстрый взгляд на Марианну и добавила после секундной паузы: – Приятного аппетита, Марианна Георгиевна. Вы кушайте и идите заниматься дальше, я потом тут все приберу. У нас так заведено. Молока налить, Дашенька?

– Ой, да иди ты уже, без тебя справимся! – огрызнулась девочка. Марианна неодобрительно нахмурилась: ишь ты, не такая уж тихоня эта дочь миллионера. Успела перенять манеры капризной барышни, помыкающей прислугой.

– Зачем ты нагрубила Ольге? – не удержалась она от упрека, когда невозмутимая и томная помощница по хозяйству выплыла за дверь. Даша посопела, опустив голову, и ничего не сказала. Челюсть у нее была упрямо выдвинута вперед.

– Помоем руки перед едой, – предложила Марианна.

Ванная комната нашлась в коридоре наискосок через дверь и тоже напоминала музейное помещение. Марианна особенно впечатлилась зеркалом в золоченой оправе и раковиной, похожей на древнюю мраморную чашу.

Вернувшись, они чинно расселись по местам. На миг Марианне стало не по себе от окружающего великолепия. Словно она расположилась перекусить в выставочном зале русского классицизма. В такой комнате полагается листать художественные альбомы и размышлять о возвышенном. Но пока получалось думать лишь о том, что наконец-то удастся поесть по-настоящему.

Повариха Катерина приготовила омлет с начинкой, салат из свежей моркови, огурцов и кукурузы, на десерт – домашний сладкий сыр с клубникой. В кувшине обнаружилось какао.

Марианне захотелось облизнуться, как делают мультяшные герои. Она взяла длиннозубую вилку, осторожно отломила первый кусок, отправила в рот и чуть не застонала от восторга.

Омлет был упругий и нарядный. В пористой, ярко-желтой яичной массе прятались красные кусочки сладкого перца, сладковатые горошины и хрусткие ломтики поджаренной ветчины.

К салату полагались лепешки свежеиспеченного лаваша, которыми, помимо прочего, было удобно подбирать с тарелки пряную заправку.

Клубника на вкус оказалась как июльская – сочная, мясистая, сахаристая.  Марианна разламывала ее пополам, набирала на ложечку сыр, подхватывала половинку клубники, отправляла в рот и умирала от восторга.

Живут же люди! Как в сериалах про жизнь дворян. Да нет, лучше, куда лучше, чем в сериалах! Тут нет ничего бутафорского. Все стильно, все умеренно. Вон, клубника в марте, домашний сыр… Стулья вежливо гнут спинки, скатерть топорщится от крахмала, Олечка в кружевном воротничке прислуживает, натюрморты на стенах, тарелки из фарфора тонкого, как крыло бабочки, и вилки тяжелые, мельхиоровые, с гербом....

Может, ей все это снится?

Только ради этого завтрака стоило пойти в услужение к миллионеру Аракчееву!

Однако не все шло безоблачно. Наслаждаться едой без помех не получилось. Потому что Марианна была не в ресторане, а на работе, и ей пришлось подавать пример культурной еды своей подопечной.

Даша никак не желала вести себя за столом так, как подобает воспитанной барышне и дочке такого отца.

Каждую минуту Марианна просила ее сидеть ровно, не склоняться низко над тарелкой, пережевывать еду тщательно, не чавкать, не хватать десерт перед основным блюдом, не помогать себе пальцем, когда набираешь на вилку…

Даша покорно кивала, исправлялась, а через минуту опять горбилась, наклонялась к тарелке, как хрюшка к кормушке, издавала разные звуки и крошила хлеб.

В конце концов, Марианна почувствовала себя придирчивой фрекен Бок. Поэтому вздохнула с облегчением, когда ланч подошел к концу.

*The lesson is over. Goodbye. See you tomorrow. - Урок закончен.  До завтра.

14

– Чем теперь займемся? – поинтересовалась Даша, отодвигая стул и отдуваясь. – По папиному плану у нас перерыв на отдых. Может, телек посмотрим в гостиной?

– Лучше покажи свою комнату, – попросила Марианна.

Даша повела ее по коридору в левый флигель и вверх по лесенке на второй этаж. Во время перехода Марианна пыталась осознать, каково это – жить в таком большом доме.

На самом деле дом Петра Аркадьевича нельзя было назвать громадным. Типовые коттеджи, в которых селились богатые обитатели Лопухово-Парадиз, были немногим меньше. Но после съемной комнатушки старинная усадьба с высоченными потолками тянула на дворец.