Мне плевать! (СИ) - Таль Ная Страница 21

Девочки тащат на площадку рядом с гипермаркетом. Там удобные горки. Их много и дети забывают обо мне буквально за несколько секунд. Они летают — катаются, визжат, иногда просят сфотографировать их, а я пытаюсь настроиться на завтра. Ладошки потеют от одной только мысли, что я приду к Алексу в офис.

Кажется, что забуду все слова и пытаюсь проговорить в голове всё, что хочу ему сказать, отрепетировать речь и проиграть саму ситуацию, как сценку в театре. Ещё бы пережить этот вечер. После того, что случилось утром Алекс явно захочет большего. Надо найти тот баланс, который соблюдают многие женщины. Они и категорично не отталкивают кавалера, но и близко тоже не подпускают.

После горок девочки хотят пить, и мы идём в магазин. Вечер наступает быстро и незаметно, как и наполняется корзинка всякими «срочно нужными» продуктами. И на кассе я оказываюсь с двумя пакетами ненужных нужностей. Пора бы экономить и ходить в магазин со списком.

Мы возимся с варежками у выхода из магазина. Поправляем шапочки, курточки, сопельки. И идём на выход.

— Я же просил не ходить без меня, — укоряет знакомый бархатный голос. Вздрагиваю и упускаю из одной руки пакет. Мандарины разлетаются по полу, и я растерянно смотрю на них.

— Мы просто рядом были, — почему-то начинаю оправдываться.

Девчонки с радостью собирают обратно в пакет фрукты, для них это игра.

— Мама, ну ты и астяпуска, — ругается на меня младшая.

— Растяпушка. Да, — соглашаюсь с дочерью.

И всё никак не могу посмотреть мужчине в глаза. Он здоровается с девочками, хвалит их за быстроту и подхватывает наши пакеты. В моих руках оказывается торт, на котором почему-то нет верёвочки и мне приходится нести его, держа двумя руками.

Обращаю внимание на еще один пакет в его руках. Там шампанское и фрукты. Улыбаюсь. Какой же ты, Алекс Риверс, самонадеянный индюк. Иду за ним следом. Меня разрывает от смены эмоций. И выразить что-то словами не получается. Злюсь на него за то, что не рассказал мне о планах Андрея и смущаюсь от воспоминаний о его поцелуях.

— Мы пешком, — напоминаю ему.

— Кресла установлены, прошу принцессы, — и жестом профессионального пажа раскрывает заднюю дверь. Усаживает и пристёгивает девчонок. Забирает из моих рук торт и ставит его между ними. Мне ничего не остаётся, как сесть на переднее сиденье.

Он садится за руль, берет мою руку в свою и целует её. Я быстро забираю ладонь. И обнимаю свой рюкзачок.

— Ясмина, дай нам шанс, — он смотрит на меня и ищет ответ в моих глазах. А я сейчас слишком переполнена обидой, злостью и мыслями о завтра, что не могу нормально на него реагировать. Поэтому, как маленький и несчастный воробышек, вжимаюсь посильнее в дальний уголок и отворачиваюсь от Алекса.

За время, проведённое на детской площадке, накрутила себя неимоверно. Вместо боевого настроя мне хочется разреветься. Больше всего злюсь из-за того, что он не сказал мне, что Андрей хочет оспорить отцовство. Нет. Я не сомневаюсь в этом вопросе, но это для меня унизительно.

— Для чего? Ты выиграл меня. Я для тебя вещь, — не знаю кому стараюсь сделать больно. Наверное, себе. — Сегодня выиграл, завтра проиграл, — мне почему-то дико хочется его ужалить. Задеть словами. И совершенно не получается флиртовать. Хотя именно это и рекомендовали девчонки сегодня днем. — Просто трофей. Ника, не стучи по сиденью, пожалуйста. Дяде Алексу неприятно. Он за рулём и ему нельзя отвлекаться.

— Мы зе не едем.

— Сейчас поедем, — я делаю акцент на последнем слове, и Алекс меня прекрасно понимает. Заводит машину, и мы выезжаем с парковки.

— Мама, пить, — просит Настя.

— Скажи нормально, полным предложением, — моё раздражение разливается по венам, и я никак не могу это остановить.

— Мама, я хочу пить. Дай, пожалуйста воды, — послушно исправляется старшая. Достаю литровую бутылку с водой, которую еще на кассе положила в рюкзак, открываю и передаю назад.

Мы едем в тишине. Буквально через три минуты девочки начинают ругаться. Я разворачиваюсь, чтобы узнать в чем дело и просто не могу сказать и слова. Немота — сегодня моё самое любимое занятие, а ещё шок и неврастения.

— Мам, а Ника разлила воду, — жалуется Настя.

— Я так бойсе не буду, — тут же начинает со слезами причитать младшая.

Но это ещё полбеды. По заднему сиденью ровным слоем размазан крем от торта, а сами коржи прекрасно плавают в разлитой воде. Девчонки при этом и сами немного раскрашены в бело-фиолетовый цвет, а у Ники еще и губы в шоколаде.

— Воду сюда, — протягиваю руку назад. Мне отдают полностью пустую тару. Ясно. И сами облились, и болото устроили. Ква, блин! Мы втроём смотрим на Сашу и притихаем, как мышки под веником. Только Ника хлюпает носом и тихонько подвывает. Мне очень неудобно за детей, а они переживают, что им сейчас влетит от Алекса. Потому что от папы за такое влетало по первое число, они стояли в углу и мне тоже он выговаривал много чего.

Железобетонному терпению этого мужчины можно позавидовать. Он только смотрит в зеркало заднего вида, подмигивает и не сбавляя скорости едет дальше. Саша паркуется во дворе и идёт открывать заднюю дверь, чтобы помочь девчонкам выйти из машины я зажмуриваюсь и жду рева раненого бизона. Потому что Ника ещё и запинала спинку переднего кресла и умудрилась поцарапать кожаную обивку жесткой подошвой ботинок.

Выхожу из машины, помогаю Насте и уже у дома оборачиваюсь и смотрю на мужчину. Надо отдать должное, он спокоен. Достаёт из багажника пакеты и направляется к нам.

— Прости, но чистку мы тебе не оплатим, у нас нет на это средств, — произношу тихо, смотря себе под ноги.

— Сама? — Коротко и ясно о том, что нести ответственность за детей я все же должна.

— Сам, — отвечаю я и открываю двери ключом от домофона.

Мы заходим домой. Девчонки раздеваются в тишине. Я тоже молчу. Потом поговорю с ними, в комнате. Перед сказкой на ночь. Объясню, что это был плохой поступок. Не при чужом же человеке воспитанием заниматься. Алекс даже не пытается разрядить обстановку и тоже молчит.

И пока я разбираюсь с продуктами, мужчина сидит за столом и внимательно смотрит на меня. Мои малышки, на удивление быстро, переодеваются в домашнее, шушукаются, моют руки и дружно встают в угол между холодильником и стенкой. Папа обычно так их наказывал.

— Это что такое? — Одновременно произносим мы с Алексом.

— Мы виноваты и лучше сами встанем в угол. Постоим наказанные, — берет на себя огонь старшая. Когда только успела вырасти? Такая маленькая, а уже такая взрослая.

Я готова сейчас разорвать мужчину голыми руками. Он не имеет никакого права ни наказывать их, ни ругать. Пусть только попробует. Открываю рот, чтобы попробовать объяснить ситуацию Саше. Хочу разорвать привычный сценарий, который выработал в девочках Андрей и вытащить их из угла.

Смягчить мужчину у меня точно не получится. Только не в моём взвинченном состоянии. Хочу хоть как-то оправдать девочек перед ним, чтобы не было всего этого. Даже готова резко на повышенных тонах поставить его на место. Ведь это же просто дети. Но он опережает меня, сам подходит к девочкам, берёт их за руки и выводит из угла. Уводит в зал. Я иду следом. Это не по сценарию. Он усаживает девочек на диван и сам присаживается перед ними. Теперь они наравне друг с другом.

— Это хорошо, что вы понимаете, что плохо портить чужие вещи. Это значит, вы воспитанные и хорошие девочки, — хулиганки дружно кивают головами. — Но, — Алекс акцентирует на этом всё внимание, и мы втроём смотрим на него, пытаясь не упустить даже малейшего звука. — Если нахулиганили, надо не в угол идти, а извиниться и помочь исправить ситуацию. Я не буду ругать вас за то, что вы дети, которым по возрасту положено шалить. Это нормально.

Меня словно парализовало от этой картины. Я не могу выдавить из себя даже звука. Было странно видеть, как мои дети обнимают Сашу, спокойно извиняются и договариваются о том, что он купит новый тортик. Вот прямо сейчас и поедет за ним. Сначала на мойку, а потом за тортиком.