Я начинаю жить (СИ) - Янг Энни Страница 21

— Во-первых, не ветровка, а дубленка, между прочим теплая, во-вторых, ты вообще вчера был без куртки. Так что позволь мне самой решить, что мне надеть, — возражаю я, но в душе радуюсь его неожиданной заботе. Я тронута.

— А с чего ты взяла, что я без куртки? Она у меня лежит в машине, на заднем сиденье. Алекс, послушай, я не хочу, чтоб ты заболела… иначе по эконометрике тебе экзамена не видать.

Да он издевается надо мной.

— Ах значит так, тогда… тогда…

Он подходит ближе, берет меня за плечи.

— Я серьезно, Алекс. С тебя достаточно вчерашней вечерней прогулки в университетском дворе. В минусовую температуру.

Его трогательная забота просто… влюбляет меня в него еще сильнее.

— Разве? А мне показалось, что на улице было +30, никак не меньше. Было жарко, и даже горячо, — не соглашаюсь я с весьма серьезным выражением на лице. И он моментально расплывается в улыбке.

— Полностью с тобой согласен. А теперь поторапливаемся. Мне на самолет нужно успеть, а тебе на занятие. Так что идем, — с этими словами он подталкивает меня к двери.

Какой еще самолет? И куда он собрался лететь? Почему я узнаю об этом вот так? Как бы случайно? И говорит так, будто это в порядке вещей, и он каждый день летает туда (не знаю куда, но выясню) и обратно.

— Самолет? Ты не говорил ничего об этом.

— Да, забыл сказать. Это спонтанная поездка. Вот только утром заказал билет. Но не бойся, я не собираюсь тебя бросать. Теперь ты от меня не отвертишься. Уж поверь мне. — Обнимает меня, и мы спускаемся вниз по лестнице. — Лечу всего на три дня, по работе, и сразу же вернусь. Так что наша с тобой подготовка к конференции пока отменяется. Начнем на следующей неделе, хорошо?

А нельзя было мне это сразу сказать? За три секунды наведения я уже успела подумать о всяком.

— Хорошо… Будешь завтракать?

Подхожу к кухонному столу и ставлю чайник.

— Так, минут пятнадцать у меня есть.

— Тогда принимайся за работу, потому как готовлю я не очень. Есть тосты, яйца в холодильнике, там еще сыр, кажется, был. В общем в холодильнике много чего есть. Продуктов много, нужен лишь повар, чтобы всё это правильно и красиво подать. Готовить умеешь?

Поворачиваюсь к нему, а он стоит и лыбится. Что? Я сказала что-то смешное? Он смеется над моим неумением приготовить элементарную еду? Ну и что тут такого? Да, не умею. Хоть тресни, но процесс готовки никак не укладывается в моей голове. Легче на Луну слетать.

— Что? — возмущаюсь я. — Да, я не умею готовить, и что здесь смешного?

— Я умею, сейчас всё будет…

Не думала, что мужчина способен так вкусно готовить. Даже лучше, чем моя мама. Это ж надо… Не зря говорят, что лучшие повара — мужчины. Потому что это истинная правда — я только что в этом убедилась.

— О чем думаешь? — Игорь сидит за рулем и изредка поглядывает на меня.

— Да так, ни о чем… Где ты так научился готовить? Мама научила? — Мне действительно любопытно.

Игорь уходит в задумчивость на какое-то время, а затем произносит:

— Нет, нужда заставила… Родители умерли в авиакатастрофе, когда мне было четырнадцать. — (Я внимательно слежу за выражением его лица: печаль вперемешку с грустью). — И сестре пришлось забрать меня к себе, хоть у нее был свой оболтус. Она воспитывала сына одна, а тут я ещё свалился на её голову… Марина работала, её практически не было дома. Возвращалась поздно вечером, вся уставшая. Еле на ногах держалась. Вот я и научился готовить, кормил себя, племянника и сестру… Когда закончил университет и только начал работать преподавателем в университете, она заболела — рак. Нужны были дорогие лекарства, процедуры, операция. И тогда от отчаяния я подался в бизнес, авось повезет. Повезло. Оплачивал лучших врачей, нанял самую профессиональную сиделку. Но всё напрасно — полтора года назад её не стало… Она была самой лучшей на свете сестрой. — Игорь смахивает скупую слезу и вновь, казалось бы, становится сдержанным и спокойным. Но несмотря на старания запечатать чувства глубоко внутри, я их вижу — воспоминания о былой боли тенью легли на непроницаемое лицо моего поистине сильного мужчины.

Молчание, наступившее в один момент, тяжелым грузом оседает на сердце, а история Игоря приводит меня в крайнее смятение. Честно сказать, не ожидала, что он вывалит на меня столь огромное ведро информации. Выходит, он рос в бедности. Уже тринадцать лет без родителей. Единственный родной человек — его племянник, имя которого я до сих пор не знаю. И что говорят в таких случаях? Мне жаль? Господи? Сочувствую? Что сказать? Привычно сильный, уверенный в себе мужчина только что проявил маленькую слабость: поделился со мной тем, о чем, вероятно, ни с кем не говорил. До меня. Я почему-то уверена в этом. Может, ему наконец стало легче, выговорившись?

— Тебе легче? — спрашиваю я, краем сознания удивляясь тому, как он высококлассно водит машину даже в самой тягостной ситуации.

— Что? — недоумевает он.

— Стало легче после того, как выговорился? Игорь, мне правда жаль, что твое прошлое хреновее моего. Но это не повод грустить. Ну улыбнись же, — прошу его я. — Вообще-то, я пытаюсь подбодрить тебя, и без твоей помощи мне не обойтись, — возмущаюсь я и тут же показательно улыбаюсь, приподняв уголки рта указательными пальцами. Он сначала смотрит на меня как на ненормальную, а затем начинает смеяться.

— Рада, что мое сумасшествие тебя забавляет.

Глядя пристально мне в глаза, произносит:

— Нет, это не сумасшествие, а ты сама… такая искренняя и настоящая. Спасибо. — Берет мою руку ладонью вверх и подносит к губам. Мягко целует запястье. Потом снова устремляет глаза на дорогу.

Я еще долго не свожу с него глаз. Затем достаю тетрадь с конспектами и приступаю к чтению…

Игорь останавливает машину на ближайшей к универу автобусной остановке. Собираюсь выйти, но вдруг вспоминаю, что его не будет три дня, а значит все эти три дня я буду БЕЗ НЕГО. Теперь я даже представить такое боюсь? Разворачиваюсь и говорю:

— Постой-ка, ты говорил, тебя не будет три дня. Во вторник ты будешь?

— Конечно, а ты думала, я дам вам, студентам, отдохнуть от меня? Ну уж нет. Такого удовольствия я вам не доставлю.

— Не думай, что твое отсутствие обрадовало бы всех.

— Я и не думаю, я знаю. — Недовольная его ответом, испытующе гляжу на него. — Но ты, конечно же, не в счет. Ты моя единственная прилежная ученица, к тому же умная.

И на моем лице мгновенно появляется улыбка, смешанная со смущенностью, капелькой стеснения и… диким желанием поцеловать его. Но я не могу, нет, мы не можем позволить себе такую слабость на территории университета, где с утра до вечера крутится сплошной круговорот студентов.

— Ладно, до вторника. — И выхожу из машины, пока он не успел меня поцеловать, наплевав на всех и вся. Он может. Такое чувство, что знаю его всю жизнь…

— Что такая радостная? А? — Лера встречает меня в коридоре. И мы идем вместе на пару.

— Да обычная я.

— Ну-ну. А ну давай рассказывай. Неужели все-таки Егор? Хоть он мне и не нравится, я желаю тебе счастья, поэтому одобрю любой твой выбор.

— Лер, да нет у меня никого. И к твоему сведению, мне Егор больше не нравится.

— Так-так, вот это поворот. А что так вдруг? Взял и разонравился? Значит, точно кто-то появился. Колись, кто такой? Где познакомились?

— Лера, ты меня слышишь вообще? Я только что сказала, что у меня никого нет. Ты глухая?

— Не глухая, просто я тебе не верю. Ты же врешь, нутром чую.

Интуиция ее — это что-то сверхъестественное, что не поддается объяснению. Может, это ее дар? Однако я не собираюсь сдаваться. Я умею притворяться, еще как. Позавчера опытным путем мы это выяснили.

— Перестань. Нутром она чует… В моем случае твоя чуйка не работает. Лучше расскажи, как там твой… Данила, кажется? Он уже пригласил тебя на свидание? — пытаюсь сменить тему.

— Ты о чем вообще? Это ж было на прошлой неделе. Он мне даже не позвонил после той ночи в клубе, а ты говоришь "пригласил на свидание". Больно я ему нужна.