Третий шанс - Татьяна Рябинина Страница 21

Вот уж кто в моих фантазиях напрочь отсутствует, так это она. Нет, Ларка, конечно, девочка зачетная, особенно когда наконец появилась грудь, но… Я-то как раз ее на горшке и видел. Сколько себя помню, столько и ее. Она для меня как сестра. По большому счету, сестра и есть, четвероюродная. Это, конечно, ни о чем, жениться можно даже на двоюродных, но я точно не могу представить себя женатым на Ларке. Да что там женатым, вот вообще ничего с ней не могу представить. Она моя подруга – и все.

Так уж исторически сложилось, что мы с ней вместе почти с рождения. Я всего на месяц старше. У нас даже няня Света была общей и до сих пор остается, хотя уже в непонятном статусе. Наши отцы тоже дружили с детства, а потом женились на троюродных сестрах, приехавших в Питер из маленького южного городка, где у нас просто туева хуча родни. И ежелетние поездки к этой самой родне – святая обязанность, узаконенная каторга. Если бы не Ларка, рехнулся бы от общения с полчищем седьмой воды на киселе. Но вдвоем кое-как держим оборону. Ясное дело, когда я поделился с ней своими планами, она возмутилась:

- Димон, гадина, ты меня бросаешь на них одну?!

- Лар, я приеду на четыре дня позже. Не помрешь. Или хочешь меня сдать?

- Дебил, - фыркнула она. – За кого ты меня держишь? Я просто завидую. Наслаждайся. Но за тобой будет должок.

- Все что угодно, дорогая, - я чмокнул ее в щеку.

Разумеется, я знал, когда будут соревнования, аж за два месяца. А еще знал, что у бабули как раз на эти дни выпадает юбилей, на который соберется весь клан. Но у меня была уважительная причина избежать хотя бы этого, и я молчал до последнего, чтобы кто-то не остался со мной. Пришлось выдержать небольшую локальную войну, в которой победили семейственные чувства. Мне поменяли билет и стребовали клятву быть хорошим мальчиком.

Волейболом я занимаюсь с первого класса, постоянный член городской сборной в своей возрастной группе и кандидат в сборную страны. Первый взрослый разряд получил легко, а сейчас на России мог заработать и КМС, если бы не вылетели в полуфинале. Ну что ж, четыре дня свободы и поездка в Новый Оскол без сопровождающих – неплохая компенсация.

Как и все хорошее, эти четыре дня пролетают мгновенно. И вот уже рюкзак за спиной, хмурое утро на грани дождя, Московский вокзал, поезд Санкт-Петербург – Белгород. Ехать почти сутки до станции Ржава, а там пересадка на местный поезд. Пятый вагон, третье купе. Место нижнее. Ну ясень пень, маменька боится, как бы ее сыночек не навернулся ночью с верхотуры. И неважно, что он уже десять лет по всей стране катается на соревнования.

Впрочем, нижнее – без шансов. Соседи по купе – дед с бабкой.

- Мальчик, ты не уступишь дедушке нижнюю полочку?

- Конечно, пожалуйста.

Закидываю пожитки наверх, выхожу в коридор. Пять минут до отправления, четвертое место пока свободно, но, судя по забитости вагона, кто-нибудь обязательно прибежит в последний момент.

Так и есть. Со стороны тамбура продираются мамаша с дочкой лет четырнадцати.

- Юлечка, вот третье. Сюда.

Отхожу в сторону, пропускаю. Интересно, кто из них едет?

- Все, моя хорошая. Пожалуйста, осторожнее. На остановках не выходи, поняла? Как доедешь, сразу с почты позвони.

С почты? Мобилизация вас не коснулась? Хотя… я и сам еще два года назад таскал пейджер, на который родители скидывали сообщения. Да и одеты обе довольно скромно.

- Провожающие, освобождаем вагон! – вопит проводница.

Поцеловав девчонку, тетка выходит, но тут же подскакивает к окну с другой стороны, машет, делает какие-то знаки. Наконец, дернувшись с жутким лязгом, поезд трогается.

Поехали!

До зубной боли знакомая картина, смазанная мелким дождем: ангары, промзоны, кварталы городских окраин. И такой же знакомый унылый запах: смесь креозота от шпал, пыли и туалета. Девчонка стоит, уткнувшись лбом в стекло, о чем-то невесело думает. Рассматриваю ее исподтишка.

Маленькая, тощенькая. Потертые джинсы с блестючками по боковому шву, из-под короткой голубой ветровки выглядывает латунный пояс-цепочка. Мода с вещевого рынка. Тоска. Зато косища – толстая и длинная, почти до попы, перехвачена внизу черной махрушкой. И цвет такой необычный. Залипаю взглядом, пытаюсь вспомнить, как это называется. Пепельный, вот. Она чувствует, что я на нее смотрю, поворачивается, сердито хмурит тонкие брови.

Мама дорогая, вот это глаза! Огромные, серые. Как небо за окном.

- Билетики приготовили! – по коридору несется проводница с кожаной сумкой-раскладушкой.

Заходим в купе, отдаем билеты и деньги за постельное белье.

- За постелью в служебное купе.

Сервис на грани фантастики. Не СВ, все сами.

- Тебе принести? – спрашиваю соседку, набравшись наглости.

Она улыбается недоверчиво: ты серьезно, не шутишь?

- Да, спасибо.

Тут же влезает бабка:

- Мальчик, и нам принеси.

А «пожалуйста» вас говорить не учили?

Молча иду к проводнице, беру четыре комплекта. Интересно, а «спасибо» скажут?

Девчонка говорит, бабка нет. Вместо этого подталкивает меня к двери.

- Идите, детки, побудьте в коридоре пока.

Переглянувшись, выходим, за спиной клацает замок. Становимся у окна – у одного, но на расстоянии. Поймав короткий взгляд, иду ва-банк:

- Меня Дима зовут.

- Юля.

Выясняется, что едет она к бабушке под Белгород, отбывать такую же летнюю повинность. Общая беда сближает, завязывается разговор. Щелчок замка – поворачиваюсь, открываю дверь. Бабка с дедом уже застелились, переоделись и, похоже, собираются перекусить.

- А можно мы тоже постелем? – стараюсь быть предельно вежливым, но старая карга мгновенно распухает:

- А мы что, вам мешаем?

Дед молча вытаскивает ее в коридор. Правильный дед. И как только такие умудряются жениться на всяких ведьмах? Да еще и живут с ними триста лет?

Заправляю свою полку, а потом и Юлину. Она смотрит на меня круглыми глазами. Почувствуй себя героем, ничего особенного не сделав. Для меня это вообще плевое дело, опыт богатый.

- Спасибо, Дима.

Черт, звучит так, что по позвоночнику словно теплым пальцем проводят, сверху донизу. Прижав копчик. После этого разговор бежит уже бойчее. Кто, что, откуда. Юля охотно рассказывает