Нарисуй мне в небе солнце (СИ) - Даниленко Жанна Страница 21

Даша смотрела в пол и молчала какое-то время, переживая заново тот момент. Затем продолжила свой рассказ.

— Несколько месяцев переживала, пыталась определиться, понять саму себя, с женихом порвала совсем, с родителями скандал, спокойно разговаривать не могли. Они мне тоже не простили, как я с Данилой обошлась. Пыталась объяснить, что люблю другого. Не верили. Кого — не говорила, меня бы сумасшедшей посчитали. В конце концов не выдержала, узнала адрес у своего руководителя и пришла. С Яркой познакомилась, и Андрей меня не отпустил больше.

Она улыбнулась счастливо.

— Не поверите, на нашей регистрации брака присутствовал всего один свидетель — Яр. Потом втроём в Турцию улетели. А через восемь месяцев родился Ромка. Не доносила я его немножко. Я академ взяла, ребёнок важнее, всего важнее, даже самой жизни. Но как только он подрос, и я заикнулась, что в ординатуру пора возвращаться, так снова забеременела. Двойня, и это при моём-то здоровье. Их и до восьми месяцев не дотянула, пришлось делать кесарево. Малышей выходили, они у меня здоровенькие, крепкие: Петя в честь отца Андрея назван, и Настя — дочка. Вот так и живём. Они Ярку просто безумно любят. Скучают очень.

— Знаешь, Даш, с одной стороны жаль, что ты детей не привезла, а с другой хорошо, я тут гриппую малость.

— Да вижу, не слепая. Ромка всё равно расстроится, если узнает, что я у тебя была. Температуры нет?

— Субфибрильная с утра, вчера была за тридцать восемь, позавчера тоже. Да ничего, выздоравливаю уже. Мне тут Надюша помогает да Надежда Владимировна, нормально. В понедельник на работу огурцом пойду. Ты лучше расскажи, как с родителями помирились. Удивила, честно, но я рад.

— Знаешь, это судьба. Прям как в поговорке: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». А может быть, пришло время. Короче, заболел отец. Гидронефроз правой почки и киста неправильной формы в левой, ну, сам понимаешь, о чём речь. УЗИ делали, компьютерную томографию. И к единому мнению не пришли. Что сначала удалять — камень или кисту? Да и денег на операцию не хватало. Вот тут мама вспомнила про Андрея. Пришла посоветоваться и занять денег тоже. Естественно, он отцом занялся, перевёл его в институт урологии, там дообследовали, прооперировали. На ноги поставили. Папа в ВИП-палате лежал. Перед выпиской самой Андрей моим папе с мамой фотографии внуков показал. Пожелал им всего хорошего и выразил сожаление, что дети бабушку с дедушкой не знают. Мне ничего не сказал, ни про болезнь папы, ни про то, что общались. А мама пришла. Представляешь, я дома с детьми, только завтраком их накормила, и тут звонок в домофон и мамин голос. Я так обрадовалась, расплакалась. Она как в квартиру вошла, так я на шее у неё повисла. Дети недоумевают, Настька её пихает, рожицу сердитую сделала и говорит: «Не обижай мою маму, видишь, плачет». Познакомили их. Мама понятия не имела, что у нас с Андрюшей трое деток, пока он не сказал им. Они меня несчастной считали, ждали, когда я домой к ним вернусь. Вот такая история. Теперь общаемся.

— Видишь, как всё ладно. Родные люди чужими не становятся. У меня тоже сыновья далеко, лет десять не виделись, но они всё равно мои. А дороги как разошлись, так и сойдутся. Я верю.

Надежда Владимировна смахнула непрошеную слезу, вспоминая про сыновей. Даша расспрашивать не стала, а Надя обняла бабушку да чмокнула в щёку, уверяя, что всё будет хорошо и приедут ещё взрослые далёкие дети.

Пельмени отправились в морозилку. Бабушка с Надей пили чай и нахваливали Дашины пироги. А Ярослав думал.

— Даш, так какую ты хочешь помощь?

— Я на работу хочу. Мама с детьми поможет, обещала, да и растут они.

— Отец против?

— Как тебе сказать, вроде бы и соглашается, что ординатуру закончить надо и сертификацию получить тоже. Но я боюсь, что всё кончится очередной беременностью. Он решит, а я подчинюсь, обманывать и хитрить я не стану. Яр, пойми, я люблю детей и мужа, но я же образование не просто так получала.

— А ещё отец тебя старше на двадцать пять лет, и ты боишься остаться одна с детьми на руках.

— Боюсь, ты прав.

— Я поговорю с папой. Не обещаю, что вот так быстро, но поговорю. Даша, он боится тебя потерять. Все женщины до тебя его предавали. А ты молодая, красивая, видная. Пока ты дома — ты принадлежишь только ему.

— Ярка, но я же не предам. Неужели не видно?

— Я поговорю, обещаю.

Часть 19

— Пап, привет. Вы ещё спать не ложитесь? — Яр стоял у подъезда отцовского дома и звонил ему на сотовый. Хотел войти сразу, но подумал, что неудобно, мало ли какие дела у отца и Даши. Время позднее, нехорошо вламываться в чужую квартиру вот так, без спроса. Пока ехал сюда от Надиного общежития, никаких мыслей и сомнений не было. А подошёл и понял, что зря он приехал. Не ждёт его здесь никто. Нет, не в смысле, что не любят. Любят, ещё как любят. Но он уже не с ними, и они его не ждут.

— Странные вопросы задаёшь, — отвечал отец. — Даша детей укладывает, я тут по работе немножко занят. А ты что делаешь?

— Да я гуляю. Воздухом дышу. Спокойной ночи, пап.

Яр развернулся и направился в сторону метро. Прошёл несколько шагов и остановился поглядеть на окна отцовской квартиры. Здесь прошли детство и вся его, пока недолгая, жизнь, здесь он был счастлив и любим. А теперь чужой. Хорошо сообразил вовремя позвонить, а то влез бы туда, где не ждали.

— Ты что, ключи забыл? Поднимайся! — услышал он сверху голос отца. Снова посмотрел на окна и увидел его самого.

Душу отпустило.

Открыл дверь подъезда ключом от домофона и взбежал по лестнице. Отец ждал у дверей.

— Что за фокусы, Ярка? А если бы я тебя не увидел? Где бы ночевал? Это твой дом, твой, и ты волен приходить в любое время дня и ночи. Мы твоя семья, сын. Ну что же ты!

В словах отца слышались горечь и обида. А Яру было неудобно, он же как лучше хотел.

Из его бывшей комнаты слышались детские голоса, а потом дверь отворилась, и братья с сестрой наперегонки бросились к нему. В пижамах, но сна ни у кого ни в одном глазу. Яр только куртку успел снять и ботинки, подхватил младших на руки, а Ромка обнял его за ноги.

— Привет, Ярка! — Даша в домашнем халате вышла из детской комнаты. — Теперь ты их спать укладывать будешь. Только пойдём-ка поешь для начала.

Пока мыл руки, малыши ждали у дверей ванной комнаты, пока ужинал — сидели тут же за столом.

— Видишь, как скучают по тебе? — спросил отец. — Да и мне, когда прихожу домой, так хочется, чтобы сын оказался дома, поговорили бы, обсудили что-то. Иногда жалею, что отпустил.

— Пап, мне двадцать четыре, и я взрослый самостоятельный человек. Хотя скучаю по вам ничуть не меньше. Поверь, что вот эти вырастут и тоже улетят из гнезда. Так правильно и так нужно. Сам-то ты тоже уехал от родителей в своё время.

— Уехал. И тебе позволил. А сердце плачет. Свои будут — поймёшь. Яр, в гостиной на диване тебе постелить или хочешь с мелкими?

— В гостиной нормально, я поговорить с тобой хотел. Только этих друзей спать отправлю.

Он уложил братьев и сестру в кровати. Его комната претерпела кардинальные изменения. И обои поменяли: две стены с машинками и две розовые с цветочками для принцессы. У братьев стояла новая двухъярусная кровать, а у Настёны ажурная белая с балдахином. Ромка спал сверху.

Яр укрыл их одеялами и поцеловал каждого. Затем взял книжку, которую читала детям Даша, и продолжил с того места, где она остановилась. Мирное ровное сопение вскоре свидетельствовало о том, что мелкие уснули. Яр тихонечко вышел из детской и прикрыл дверь.

Отец с Дашей всё ещё находились на кухне.

— Всё, спят, — с улыбкой сообщил он. — Дашунь, чаю мне тоже налей, пожалуйста.

— Так какими судьбами ты к нам? — спросил отец.

— Я к Наде ездил. Освободился пораньше и рванул к ней в общагу, а потом сюда, мне с тобой обсудить кое-что требуется. Завтра приём у меня с одиннадцати, уеду утром, как раз успею.

— Хорошо. И как там Надя?