Подкидыш из прошлого (СИ) - Гала Григ Страница 21

Вот уже почти три месяца женщина мучительно взвешивала, чем обернулось ее потворничество капризам младшей дочери. Она потеряла старшую дочь. Но даже такая высокая цена не помогла Арине привязать к себе Матвея. Наоборот, скорее всего ей все-таки так и придется стать матерью-одиночкой.

— Ох, Аришка, Аришка, что же мы с тобой натворили! — горестно воскликнула она.

— Мам, успокойся. Все будет хорошо. Даже не так, все будет в шоколаде. Если бы ты знала, какая жизнь нарисовалась для нас в перспективе, то не размазывала бы слезы по щекам, а улыбалась.

— Ты о чем, Ариша?

— Ты даже представить не можешь, как Матвей богат. Он тщательно скрывал, что получил наследство. Но я-то давно об этом знаю.

— Откуда, Ариша?

— О! Это тайна за семью замками…

— Опомнись, дочка. Даже если это так, то ты к этому мифическому наследству не имеешь абсолютно никакого отношения.

— Да что вы оба заладили! Сейчас не имею. Но сделаю все, чтобы мне досталась приличная доля от лакомого пирога.

Елена Васильевна заметила лихорадочный блеск в глазах дочери.

— Господи, Аринушка, уймись. Тебе сейчас нельзя волноваться.

— Мать, это ты уймись. Я ведь не больна, а всего лишь беременна.

Мать горестно покачала головой:

— Я думаю, ты должна согласиться с решением Матвея. Он непреклонен насчет женитьбы. И тем не менее обещал тебе и ребенку достойное обеспечение.

— Ха! Скажешь тоже. Я не намерена принимать от него подачки. Мне нужно все… И ты мне в этом поможешь.

— Как? Что я могу?…

— Ты должна уговорить Матвея, чтобы он все-таки женился на мне до рождения ребенка. — В ответ на отрицательный жест матери, Арина стремительно подошла к ней, крепко, почти по-мужски, обхватила ее за плечи. И, заглядывая в глаза, злобно прошипела:

— Сделай это для меня. Иначе… Иначе я что-то сделаю с собой! Я не шучу.

— Ариша, что ты говоришь?! Не смей и думать об этом.

Арина ослабила хватку, слегка даже оттолкнув мать от себя. Та отшатнулась. В глазах был страх.

Дочь между тем продолжала:

— Сходи к нему…

— Но Ариша, я ведь пыталась…

— Плохо старалась. Пойдешь. Бросишься в ноги. И будешь умолять. Поняла? Иначе… я сделаю с собой что-нибудь.

— Но как?

— Не знаю. Придумай что-нибудь.

Арина вышла из гостиной, громко хлопнув дверью.

Мать застыла в напряженной позе. В словах и поведении дочери сквозила такая неукротимая решительность, что не поверить ее угрозам было невозможно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24

Матвей

Кажется, такое угнетенное состояние, было у меня в день исчезновения Ксении. Нет, пожалуй, тогда было во стократ тяжелее. Но тогда я жил надеждой, что вот-вот найду ее.

Сегодня меня огорошила своим неожиданным визитом Елена Васильевна. Вот уж не ожидал, что Арина прибегнет к помощи тяжелой артиллерии. Ведь предупреждал, ведь не соглашался на встречу!

Но вот она уже стоит у двери. Я в шоке от ее вида. Как она изменилась за это время. Изменилась, это мягко сказано. Вместо цветущей женщины под пятьдесят, какой она была совсем недавно, так называемая потенциальная теща превратилась в немощную старуху. На вид ей можно было дать более семидесяти.

И вся она была какая-то несчастная, забитая и потерянная. Худая и бледная, словно после тяжелой болезни.

— Неужели так умело играет роль человека в горе? — подумал я, вспомнив недавний разговор с Ариной. — Решили добить меня. Аферистки. Небось тоже туда же — долю свою оттяпать! Далось же мне это наследство! Теперь так и будут ходить по очереди. Как хорошо было последнее время без них.

Опомнившись, что все еще стою ошарашенный перед просительницей, я сделал шаг назад, пропуская ее в прихожую. Незачем демонстрировать перед соседями наши теплые взаимоотношения.

Не успел я прикрыть за ней дверь, как она бухнулась на колени.

— Елена Васильевна! Встаньте немедленно. Это еще что такое! — взывая к ее разуму, я пытаюсь поднять ее. С трудом возвращаю ее в вертикальное положение и силой тащу в гостиную.

Усадив женщину на диван, строго смотрю на нее. А внутри — буря:

— Нет, это надо же так упорно добиваться своего. Что называется, не мытьем, так катаньем.

Во мне борются несколько противоположных чувств. Возмущение. Гадливость. И… жалость. «А вот к последнему прислушиваться нельзя!» — соображаю по ходу, пока она утирает слезы.

Молчание затягивается. Чтобы заполнить возникшую паузу, подвигаю стул и присаживаюсь напротив.

— Ну что, так и будете молчать? Зачем пришли-то? Денег что ли дать?

Сглатывая подступающие рыдания, она все-таки справляется с ними:

— Матвей, миленький, пощади! Я не по своей воле пришла. Не посмела бы без разрешения. Но ведь она грозится что-то сделать над собой!

До меня с трудом доходит смысл сказанного. И я взрываюсь:

— Ну, это Вы бросьте. Не надо меня запугивать. То судом грозились. Теперь это.

— Какой суд, о чем это Вы?

— Так Арина на днях обещала. Все никак не уймется. О каком изнасиловании вы вообще смеете говорить, если она сама притащилась и запрыгнула ко мне в постель!? Нет, вползла, как змея подколодная! Все беды, все несчастья от нее. Ну и Вы, конечно же, ей хорошо подыгрываете.

Выплескиваю ей всю злость, накопившуюся со дня встречи с Ариной.

— Простите нас… обеих. Ни о каком суде мы и не помышляем. Да это так сказано было, от отчаяния.

— То есть как? А не Вы ли не так давно чуть ли не кулаками потрясали, грозясь упечь меня за изнасилование. Какие у Вас доказательства?! Что Вы мне жизнь портите?! — я все больше горячился.

А она, как ни странно, сидела притихшая и смотрела на меня глазами загнанного зверька.

«Стоп! — приказал я себе. — Что это я оправдываться вздумал? Не сметь! Пришла, так пусть и выкладывает, что ей надо».

— Матвей Дмитриевич…

— Ишь ты, — пронеслось у меня, — даже так?

Елена Васильевна продолжала:

— Простите Вы на обеих. Особенно меня. Я во все виновата. Сначала недоглядела за дочкой. Потом встала на ее сторону, всячески поддерживала. Но уже давно жалею об этом. И наказана сполна… Одной дочки лишилась. Сейчас вторая грозится…

Злость, клокочущая во мне, постепенно стихает. На смену ей приходит жалость к этой несчастной женщине. Внутренний голос кричит: «Не слушай ведьму! Это очередной спектакль!» Соглашаюсь. Но вспоминаю ее испуганный звонок, когда ушла Ксюша. Потом еще один. Когда очень просила о встрече, чтобы поговорить.

Может, действительно, раскаивается? Вот только раньше надо было. Да и не