Татьяна Тронина - Магнолии, девушка, солнце… Страница 21

Маруся обняла Арсения. Она чувствовала тепло его рук, слышала, как сильно бьется его сердце.

– Ты такой хороший… – пробормотала она. – Ты очень хороший человек – знаешь?

Он молча поцеловал ее.

– И ты талантливый… Я уверена, ты гениально сыграешь этого своего героя… Назанского!

Арсений засмеялся, обнял Марусю еще сильней.

– Я влюбился в тебя с первого взгляда, – сказал он. – Это потому, что я искал тебя всю жизнь. Именно тебя. А когда увидел – сразу узнал!

– А вовсе не потому, что я напомнила тебе Дашу Рябинину? – с добродушной иронией спросила Маруся.

– О нет! Это она была похожа на тебя – на ту, которую я искал все время… И только ты, одна ты – настоящая.

У него на руках Маруся незаметно провалилась в сон. Арсений перенес ее на кровать, осторожно раздел, лег рядом. Сквозь дрему она чувствовала, как он гладит ее по волосам, как целует плечо. В этих легких прикосновениях, в этой ночной тишине, в тепле, которое шло от его тела, заключалось все счастье мира. «Я бы хотела всю свою жизнь, до самой последней минутки быть с Сеней… – точно облако проплыла через Марусин сон ленивая мысль. – Я бы хотела умереть вместе с ним. Одновременно. Теперь понятно, почему в старых сказках говорилось о влюбленных – они жили долго и умерли в один день…»

На следующий день она проснулась поздно, с тяжелой головой.

– Ох, Сенька… Ты как себя чувствуешь?

– Неплохо, – бодро отозвался тот. Арсений обладал способностью пить, но не пьянеть и не страдать от похмелья на следующий день. Его организм легко переваривал любые дозы любого алкоголя.

– Нет, я, конечно, понимаю, что это необходимо для роли, ведь твой Назанский, насколько я поняла, тот еще пьяница… – забубнила недовольно Маруся.

– Абсолютно неправильное восприятие моей профессии! – засмеялся Арсений. – Хорошо сыграть пьяного может только абсолютно трезвый актер. Это факт! Поэтому не думай, что я теперь каждый день буду поклоняться Бахусу…

…Через неделю начались съемки «Поединка».

Это было самое лучшее время в жизни Маруси и Арсения. И в первую очередь потому, что фильм снимался в совершенно особенной атмосфере – ею были заражены и все те, кто в нем участвовал, и обслуживающий персонал, и те, кто хоть раз побывал на съемочной площадке.

Сценарий был превосходен, режиссер Михайлов – в ударе, актеры – на подъеме. Даже сама погода способствовала этому. В ноябре, выдавшемся очень теплым, снимали весну – то время года, когда деревья стоят голые, когда сельские дороги после осенних дождей напоминают также и об апрельской распутице…

Зимой были павильонные съемки, в марте, тоже выдавшемся очень теплым, снова снимали весну (апрель), а в апреле, когда все быстро зацвело и стала пробиваться первая травка, – лето.

Постоянно приезжала пресса, у актеров и у Михайлова то и дело брали интервью. «Поединок» экранизировали не единожды – разные режиссеры, в разные времена, но сейчас витало мнение, что именно этот фильм станет событием и что его ждет необыкновенное будущее.

В главных ролях были заняты звезды российского кинематографа, а Евгений Марушин, игравший Ромашова, ради этой роли даже сделал пластическую операцию, сильно его омолодившую (по книге – Ромашову было немногим более двадцати)… Об Арсении Бережном мало кто знал, но пресса «открыла» его для публики: «Талантливый актер, лишь по недоразумению остававшийся незамеченным до сих пор, поражает своим глубоким проникновением в роль. Тонкий психологизм, филигранная игра, трагическое обаяние…» и т. д. и т. п.

– Любят они поднимать шумиху! – как-то заметил Арсений, отшвырнув от себя газету. – Совсем эти журналюги зарапортовались!

– А что такое, Сенечка? – с любопытством спросила Маруся.

– Да они моего героя чуть ли не Христом сделали! Ну да, у Назанского много проповедей и морализаторства этого… Но он – просто несчастный, сломанный человек, спившийся от беспросветной армейской службы!

Маруся мечтала посмотреть фильм целиком, уже в готовом виде.

В середине мая съемки закончились и надо было приступать к монтажу и озвучиванию.

Неожиданно позвонила Людмила, произнесла голосом обиженной, капризной девочки:

– Совсем ты обо мне забыла, Маруська!

– А что такое? – встревожилась она. – Как Варенька?

Варенькой звали дочь Людмилы и Богдана.

– Да у меня день рожденья сегодня – вот что!

– Ой, а я и забыла… Людочка, милая, я тебя поздравляю! Желаю счастья, здоровья, успехов и еще много-много… – с раскаянием зачастила Маруся.

– Стоп, Маруська, поздравить меня ты сможешь лично, – остановила ее подруга. – Приезжай сегодня в один ресторанчик, неподалеку от Октябрьской площади, будет небольшой сабантуй. И Арсения захвати. Непременно!

С тех пор как Арсений стал сниматься у Михайлова, Людмила перестала критиковать выбор подруги. Теперь она усмотрела в Марусином поведении «тонкий замысел» и «великолепную интуицию». «Ты, Маруська, не самого великого ума девушка (уж прости меня за эту откровенность, но я тебе как друг говорю), но что-что, а нюх у тебя есть! Почувствовала в своем Бережном задатки! Он ведь теперь с этим фильмом прославится, и пойдут роли…» – «Да, уже поступило несколько предложений», – рассеянно заметила Маруся.

– Арсений сегодня очень занят. Допоздна в студии будет сидеть – озвучка…

– Ой, ну я в этом ничего не понимаю, однако какая жалость, что он занят… Точно не сможет прийти? Ну ладно, приходи одна!

…«Ресторанчик» был весьма солидным заведением с живой музыкой и анимационной программой для детей, чтобы те не скучали, пока взрослые пьют и закусывают, а «небольшой сабантуй» вылился в роскошную вечеринку.

Приглашено было человек тридцать, с детьми. Трехлетняя Варенька в атласном платьице вишневого цвета, с кудрями, в кружевных панталончиках выглядела настоящим ангелом, и первое время только она была в центре внимания. Потом ее и других детей увели аниматоры, наряженные клоунами.

– Ты посмотри, как все меняется… – прошептала Людмила на ухо Марусе. – Ведь совсем недавно это мы перед публикой прыгали, точно обезьяны, а теперь от меня зависит, заплатят этим клоунам, развлекающим моего ребенка, или нет!

– Ты это к чему? – удивилась Маруся.

– Я ненавижу их… Всех тех, кого принято называть обслуживающим персоналом, – сказала Людмила спокойно, без всякого выражения. – Потому что они ненавидят нас. Я сама побывала в их шкуре, я сама ненавидела этих скучающих, зажравшихся господ, которые в любой момент, придравшись к любой мелочи, могли нажаловаться моему хозяину…

– Ты сама себе противоречишь.

– Ничего подобного! Просто я знаю все изнутри… Ты думаешь, эти клоуны, что сейчас прыгают вокруг Вареньки, в самом деле восхищены ею?.. – Людмила закурила. С тонкой папироской, вставленной в длинный мундштук, она выглядела чрезвычайно стильно и утонченно. – Ну что ты на меня так смотришь?..