Останься со мной - Адалин Черно Страница 22

Глава 22

Тар

Я не привык изменять своим словам и Лизу изначально трогать не планировал. Она — чужая женщина. То, что ей захотелось свободы, и она ушла от Тагаева, ничего не меняет. Она принадлежит ему, потому что он ее ищет. Как-то по-тихому, без шумихи, но я почему-то уверен, что ищет.

Ее невозможно не искать. Она… не такая, как многие другие содержанки. Слишком невинная, нетронутая, наивная. Иногда я думаю о том, как они вообще познакомились. Лиза не выглядит типичной охотницей за деньгами, иначе бы давно сбежала из моей квартиры в поисках нового кошелька. Но она здесь. Готовит для меня, убирает квартиру и искренне радуется, когда я возвращаюсь. Не всегда это показывает, но я вижу, как загораются ее глаза, стоит мне зайти на кухню. Приятное ощущение. И опасное. К нему слишком легко привыкнуть, потому что именно его мне не хватало — чувства, что дома ждут.

Лиза никуда не сбежала. Она все еще здесь. Соблазнительная, привлекательная, манящая. Встретить ее в душе и не прикоснуться было сложно, но стоит ей обнаженной прийти в мою комнату — я делаю шаг с обрыва. Она бросает мне вызов, и я на него ведусь. О том, что ее вынудило прийти ко мне, не думаю. Она здесь. Она пришла сама. Добровольно постучала в мою дверь и предложила себя.

— Тарас…

Она разрывает поцелуй. Поддаюсь, как бы ни было сложно. Даю ей возможность передумать. Жду дальнейших слов, но Лиза молчит. Лишь смотрит как-то пронзительно и губы прикусывает.

— Да или нет?

Мне не подходят игры. Она или соглашается, и мы трахаемся, или больше не провоцирует. Я и так держусь из последних сил. Обещал себе не прикасаться к ней, не трогать, потому что мне она не принадлежит и не будет принадлежать. Во-первых, мне не нужны серьезные отношения, а для несерьезных я не способен обеспечить ей тот уровень жизни, к которому она привыкла с Тагаевым. Потом — возможно, но сейчас у меня не получится. Развод высосет все, что еще осталось.

— Да…

Ее голос звучит неуверенно, но когда я подхватываю ее под ягодицы и поднимаю на руки — никакого сопротивления не встречаю. Напротив, Лиза прячет лицо в моем плече, мягко целует шею губами и обвивает руками плечи. Я несу ее к кровати. Подавляю едва слышный голос здравого рассудка, который требует оставить ее в покое.

Опрокидываю Лизу на простыни и нависаю сверху. Ее глаза полуприкрыты, а щеки раскраснелись. А еще лишнее белье, которое мне отчаянно хочется с нее поскорее стащить. Что я и делаю. Мягко освобождаю ее полные груди из чашек лифа и припадаю к соскам губами. Рот тут же наполняется слюной и ее вкусом. Сладким, манящим, дурманящим. Он сводит меня с ума.

Лиза тяжело дышит и охает, стоит мне прикоснуться к ней. Прогибается, чем тут же пользуюсь — проникаю пальцами под ее трусики и растираю влагу по складочкам. Она мокрая. Насквозь. Выгибается, когда я к ней прикасаюсь, сводит ноги вместе, словно стесняется, но тут же разводит их в стороны. Позволяет себя трогать.

Лиза давно готова, чтобы принять меня, но мне почему-то хочется растянуть удовольствие. Продлить его как можно дольше, поласкать ее пальцами, подольше насладиться тем, как она закатывает глаза от удовольствия.

— Боже, — вырывается из ее рта. — Господи.

Ее стеснительность вперемешку с желанием вызывает непонимание. Ее никогда и никто так не ласкал? Или это из-за того, что мы мало знакомы? Лиза слишком податлива, и вместе с тем ее щеки горят ярким румянцем, а глаза, стоит ей столкнуться со мной взглядом, молниеносно закрываются. Ей словно стыдно.

— Тар…

Я ловлю ее выдох губами, всасываю ее губы, толкаюсь языком глубже в бездну ее рта. Лиза все это мне позволяет. И отвечает с не меньшим напором.

— Пожалуйста…

— Хочешь кончить?

Она широко распахивает глаза и смотрит на меня с ужасом.

Моя проблема в том, что я слишком долго был женатым человеком. Я забыл, что с женщинами, если они не прожили с тобой десять лет, нужно быть мягче. Проблема в том, что мне не хочется выдавать всю эту сиропную хрень. Мы оба — взрослые люди. Я на порядок старше, но и Лиза уже не ребенок. Взрослая, давно совершеннолетняя девушка, любовница другого мужчины.

Воспоминание о Тагаеве почему-то не вынуждает меня остановиться. Напротив, я усиливаю напор, целую Лизу жестче, ласкаю пальцами интенсивнее. Довожу до пика. Ее громкий крик оглушает. Я позволяю ей насладиться оргазмом, продолжаю ласкать пальцами ее разбухший клитор, уменьшая темп с каждым мгновением.

Лиза шумно выдыхает, счастливо улыбается и обвивает мою шею руками, притягивая ближе к себе. Дополнительного приглашения мне не требуется. Освобождаю член из штанов. Лиза в этот момент как раз приподнимается на локтях. Ее глаза широко распахивается, а зубы снова прикусывают губу.

Отодвинув ее трусики в сторону, пристраиваюсь членом к входу и вхожу одним рывком. Наши лица оказываются друг напротив друга. Я нависаю сверху, а потому вижу весь спектр ее эмоций. Застывшие в глазах слезы и немой крик боли, так и не сорвавшийся с губ. А еще я чувствую преграду. Ту самую, которую только что сломал.

Замираю… непонимающе смотрю на девушку, которая в немом крике открывает и закрывает рот. До меня доходит медленно, но когда это происходит, я, чертыхнувшись, медленно отстраняюсь. Несколько капель крови стекают с члена на белоснежную простынь.

— Я… я должна была сказать, — виновато говорит она, стыдливо пряча взгляд под веками.

Глава 23

Изаблла

Боль внутри меня настолько сильная, что я никак не могу скрыть свою реакцию. Морщусь, а затем чувствую, как по щекам скатываются капли слез. Ида говорила, что ее первый раз был безболезненным и без крови. Я надеялась, что у меня будет так же и Тарас ничего не узнает. Сейчас, когда он замирает и смотрит на меня подозрительно, я понимаю, что пропала.

Тарас отстраняется, выходит из меня как раз тогда, когда боль уже проходит. Исчезает и на смену ей снова приходит желание. Отчаянное, дикое, необузданное. Я не хочу, чтобы он отстранялся, не хочу видеть разочарование в его глазах. Всего минуту назад он со всей страстью меня целовал, а сейчас шокировано рассматривает яркие пятна крови на светлом постельном белье.

— Я… я должна была сказать.

Уверена, что от стыда мои щеки становятся пунцовыми. По крайней