Твой пока дышу (СИ) - Семакова Татьяна Страница 22

– Всё-таки в форме! – вполне себе искренне радуюсь со своего места, и хозяин особнячка довольно хмыкает, притягивая к себе мою красавицу и целуя в лоб.

Бормочет что-то ей на ухо, от чего та краской заливается, пока я горючими слезами ревности давлюсь. Напряжён до предела, раскаляюсь так, что зад припекать начинает, в подлокотники вцепляюсь, пока не слышу треск обивки. С недоумением смотрю на свой указательный палец, провалившийся в наполнитель, медленно вытаскиваю его и боковым зрением отмечаю взметнувшиеся к потолку брови Эмира вкупе с откровенно поглупевшей рожей. Хорошо хоть сладкая парочка занята исключительно друг другом.

Подскакиваю, как с раскалённой сковородки. Подхожу к Солнцеву, на ходу доставая из переднего кармана флешку и протягивая ему.

– Ситуация следующая, – чеканю грубо, запуская обе руки обратно в карманы. Тоже страсть как хочется в морду дать. – Ты крупно облажался, забыв сообщить мне, что соседствуешь с ебанутым братцем. Крупно. Осознаёшь?

– В полной мере, – выдавливает сквозь зубы. – Компенсирую.

– Само собой, – давлю презрением, сплёвывая на пол. – Вот эту вещицу, что у тебя в руке, увели у него. Опоили и его, и всю его команду и даже, мать её, псину. Не знаю чем, не знаю нахуя, знаю только, что что-то пошло не так. Может, ещё кто подвалил и спугнул, но факт следующий – махнул он через ближайший заборчик, увидел тебя в нервном припадке смолящего одну за одной, через заднюю дверь на веранде попал в дом, поднялся, спрятал свою добычу, но выйти не успел – подъехала Линда. Пока вы по первому этажу курсировали, он момент выжидал. Чуть только поднялись – решил свалить. В дверях завис взглядом, ещё бы, такое действо намечается, но вряд ли всерьёз собирался позырить, просто совпало, что она его увидела. С перепуга шмальнул, потом шмальнула Линда. Два выстрела, которые, безусловно, услышали, но вряд ли отследили направление. Через забор махнуть уже не варик – выбежал через калитку, кровавое пятно имеется, днём разглядел. Понёсся, разумеется, к своей тачке, нигде, кроме как на соседней улице, её бросить негде, а там его уже встречают. Тащат в уютный гаражик, с пристрастием задают вопросы. Он, понятное дело, в отказ. Сначала топит за то, что ничего не брал, потом, что выкинул. А потом с сознанием прощается, потому как ранение может и пустяковое, но кровь на адреналине шпарит будь здоров. Первая помощь? Не, не слышали. Хозяин в отрубе, ждут, когда оклемается и он и пленный, но везёт только первому. Я верно излагаю, психопат ты конченый? – бросаю взгляд вниз и ловлю кривую ухмылку Глеба. – Конечно, верно, – отбиваю самодовольно. – Ножичек его на твоём верстаке на самой верхней полочке отдыхает. И кровищей, которую так просто не отмыть, весь пол к херам залит. А теперь смотри, какая ситуация, – продолжаю топить лежащего авторитетом: – либо ты прижимаешь свой тощий зад и сидишь смирно, либо получаешь невъебенные проблемы. У меня есть образец крови, мотив, показания двух свидетелей и нихуёвые такие связи, чтобы прикрыть тебя на долгие годы. Если начнёшь дробить бетон и менять дорожки, по которым его волокли – сильно упростишь мне задачу. Так что?

– Просто верни блядскую флешку, – морщится, поднимается, тянет руку.

– Конечно, – ехидно щерится его братец, отпускает Линду и уверенной походкой идёт к кухонным шкафчикам, сжимая пластик в кулаке.

Достаёт стальной молоток для мяса, кладёт доску, флешку и расхуяривает её с таким чувством, что на секундочку проникаюсь к нему уважением. Лучшего исхода не придумать.

– Блядь… – Глеб дёргается, хватается за голову и чешет сипло: – Еблан ты, братец… никогда бы не подумал, что на столько.

Но, дело сделано. Молоток летит в сторону, доска взметнулась ввысь, увлекая за собой пластиковые ошмётки, Солнцев-старший орёт дурниной:

– Пошёл на хер из моего дома! И чтоб больше на глаза мне не показывался!

Занавес.

Демонстративно аплодирую. Стоя, разумеется.

– Господа, премного благодарен, – дохера деловито травит хозяин, когда хлопает входная дверь. – Прошу в мой кабинет.

Целует в висок Линду и первым выходит из комнаты.

– Иди один, – морщится Эмир, – бесит.

– А меня-то как… – тяну нараспев, неотрывно глядя на неё.

Запомнить. Пусть такой, смущённой, зажатой, чужой. Сейчас ведь отойду, заберу свои бабки, до которых нет ровным счётом никакого дела, небрежно растолкаю по карманам, спущусь и больше даже не взгляну на неё. Выйду, вызову такси, доеду до своей тачки и навсегда исчезну из её жизни.

Делаю шаг, и она хватает меня за руку.

– Паш, дождитесь меня, – шепчет торопливо, – дождитесь, на квартире, я недолго, клянусь, поговорим по-человечески, пообщаемся, обсудим… есть ведь что обсудить, есть, прошу, пожалуйста, не уезжайте сразу!

Ступор.

Замешательство.

Лёгкая кома.

– Дождёмся, – отвечает за меня Эмир, я же молча вбираю в себя её энергию, сплошным потоком врывающуюся в моё тело через прикосновение, захватывающую каждую мышцу, каждый внутренний орган. В глаза её широко распахнутые смотрю, в карюю бездну, поглощающую, опоясывающую, затягивающую своей глубиной. Погружаюсь в это болото ужасающе медленно, уже не предпринимая даже слабых попыток к сопротивлению. Не барахтаюсь. Увяз.

– Паш? – взглядом вымаливает положительный ответ, губы облизывает, сама навстречу тянется, но с места не сходит.

Да что ж ты делаешь со мной, ведьма…

– Дождёмся, – выдыхаю обречённо.

Что она мне может сказать? Направить на путь истинный? Ещё раз обсудить расследование? Нахера? Расписывал в красках только для неё, до этих двух мудозвонов дела нет никакого абсолютно. От слова, блядь, совсем. За жизнь перетереть? О наших порасспрашивать? Так это с Эмиром, я давно контакты пережал, общаюсь со всеми постольку-поскольку. Знаю, конечно, что у других происходит, по-прежнему в списке приглашённых на особо значимые события, но по-настоящему не вникаю. Завидую, хули тут ещё скажешь. По-чёрному. От того в глаза своим же друзьям смотреть не могу, от того абстрагировался, от того ухнул с головой в эту праздную со стороны круговерть. Тёлки, бухло, отсутствие перспектив, размытые ориентиры, нечёткие границы, через которые вот-вот переступлю. Стрёмно даже представить, в какие тяжкие пущусь по возвращению, чтобы только избавиться от раздирающих мыслей, чтобы притупить её вкус во рту. Сладкая… блядь… только любимая пизда может быть такой умопомрачительно вкусной!

– Это – за работу, – вещает Солнцев, бахая пачку наличных на стол, – это – за неудобства, – щедро отсыпает ещё пару. – Ступил, признаю. На столько зациклился на том, что моя же баба ствол в руках держит крепче меня самого, что забыл, нахер, обо всём.

Посмеивается. Заебато ему: все благополучно разрешилось, не напрягался, бешеная псина икры не раздирала в мясо, любимая на месте, ждёт только когда незваные гости свалят, когда привет из прошлого передаст пламенный и отчалит восвояси.

– Не звони мне больше, – улыбаюсь, но он как будто не видит всю лживость, которой я пропитан. – Удачи тебе. Строптивая девчонка.

– Охуенная… – с придыханием, от которого выворачивает.

Жму руку, забираю бабки, выхожу.

Не смотреть, не смотреть…

Как, блядь, не смотреть, если она у лестницы стоит?!

– Дождёшься? – шелестит так тихо и так стремительно, что кажется, будто просто ветер в приоткрытое окно ворвался. Просто сквозняк, выносящий к херам все мысли.

Сдержанно киваю. Иду дальше.

Если остановлюсь, если замедлюсь хоть на мгновенье, без неё уже не уйду.

За воротами стоит такси, Эмирчик всё продумал. В абсолютном молчании забираем от кабака мою тачку, катим на квартиру. Смиренно дожидаюсь, пока он вскроет хлипкий замок, прохожу, скидывая ботинки, заваливаюсь на кровать, засекаю время.

– Встать? – насмехаюсь, наблюдая, как он отирается рядом и сверлит меня взглядом.

– Зачем? – вопрос по инерции, мыслями он явно не присутствует.

– Чтобы в морду мне дал, – ответ без выражения, все эмоции внутри в цикле херачат, ни одну на волю не пущу, все мои. – Не сдержался, не устоял, обещание нарушил, – сухие факты, нерасторопная тягучая речь, сам себя раздражаю, а ему хоть бы что. – В очередной раз твоё доверие в унитаз спустил.