Грехопадение - Белла Джей Страница 22

— Ты говоришь, что я сумасшедший, а сама сидишь на краю борта и жаждешь моего члена больше, чем своего следующего вздоха.

— Плотский грех, за который я, вероятно, дорого заплачу, попав в ад.

— Сначала дьявол должен забрать тебя у меня. — Его бедра напряглись, и он с силой погрузился в меня, отчего моя задница сдвинулась еще дальше от края. Но мне было все равно. Белые гребни волн под нами были давно забыты. Единственное, что имело значение, это кайф, на котором мы находились. Экстаз. Ощущение непобедимости, когда наши тела сливались в единое целое.

Это было безумие. Я была сумасшедшей, но, клянусь Богом, я доверяла ему. В этот момент восторга я доверила ему свою жизнь. Слепое доверие, которое сделало меня смелой, уверенной, храброй… иррациональной.

Я отпустила его и уронила руки на бока, обхватив пальцами бортик. С моих губ сорвалось хныканье, когда он протиснулся между моих ног и крепко обхватил мою шею. Другой рукой он потянулся вверх, и его пальцы разорвали платье, потянув ткань вниз, обнажив мою грудь, и соленый воздух заиграл на моей обнаженной коже.

— Господи, Мила, — пробормотал он, когда я откинулась назад, выгнув тело и вывернув шею. Единственное, что удерживало меня от падения, — это неустойчивая хватка, которой я держалась за выступ, и его сильная рука, пробравшаяся по моей спине.

— Ты хотел, чтобы я тебе доверяла, — вздохнула я. — Я тебе доверяю.

Я стиснула бедра, крепко сжав его между ног. Из его горла вырвался гортанный стон, и он наклонился, взяв в рот мой затвердевший сосок, потянул, посасывая, причмокивая, пожирая. Он поддерживал устойчивый ритм, покачивая бедрами при каждом толчке. Если бы он потерял контроль, если бы поддался безумию, которое грозило поглотить его, он бы потерял хватку, и я бы опрокинулась. Но он был прав, меня больше волновало удовольствие, которое, как я знала, он мог мне подарить, чем вздох, который мог стать последним.

Его язык дразнил кончик моего соска, прежде чем он выскользнул из-под его губ. Его ритмичные толчки не прекращались, мое возбуждение облегчало его член, когда он входил и выходил из меня.

Мое тело привыкло к нему, подстроилось под него, как будто наконец-то нашло того, кому принадлежало.

Я хотела еще больше отклониться назад, внезапно пристрастившись к возбуждению и к тому, как адреналин обостряет мои чувства, усиливая каждое ощущение, владеющее мной. Но Сэйнт зарычал и выругался, а затем схватил меня за руку и потянул вверх, крепко обхватив обеими руками за талию. Прижавшись к нему всем телом, я обхватила его за шею, и его теплое, затрудненное дыхание поцеловало чувствительную кожу моей шеи.

— Ты — яд, Мила.

— И все же это я медленно умираю.

Он схватил меня за волосы и откинул мою голову назад, его зубы впились в мое горло.

— Я буду охотиться за тобой даже после смерти.

Его толчки стали сильнее, жестче, глубже. Мои хныканья превратились в стоны, создавая сонет хаоса вместе с шумом волн под нами. Сэйнт потянулся между нами, и я вскрикнула, когда он коснулся моего клитора, сильно надавив, чтобы дать мне последний толчок, необходимый для достижения крещендо, которого я жаждала с тех пор, как поднялась по этой проклятой лестнице.

Мое тело вспыхнуло, каждый мускул напрягся, когда оргазм, который он в меня вогнал, грозил разорвать меня на части. Его пальцы впились в мои бока, и он зарылся лицом в мою шею, ругаясь, когда кончал, изливая в меня свою кульминацию.

После последнего толчка он сдернул меня с края бортика, и мы оба рухнули, обессиленные, с громким и учащенным дыханием. Мое сердце билось как барабан, эхо усталости и адреналина смешалось в восторге, которого я никогда раньше не испытывала.

Я все еще пыталась перевести дыхание, когда его руки взяли меня в плен и притянули к себе, прижав к груди, так что наши сердца забились как одно. Прислонив меня спиной к барьеру, Сэйнт усадил меня к себе на колени и прижал к себе. Этот момент был достаточно силен, чтобы остановить время, в этот момент Марчелло Сэйнт Руссо проявил ко мне больше ласки, чем когда-либо прежде. Его объятия не сковывали. Они не задерживали и не арестовывали. Даже если он крепко держал меня, это было не из-за его физической силы. Это было отчаяние. Как будто он пытался укутать меня в кокон, пытаясь не дать мне выскользнуть из его объятий. На секунду я засомневалась, что просто нахожусь под кайфом от секса на грани, в буквальном смысле слова, и что это происходит на самом деле. Возможно ли, что каменно-холодные стены, которые постоянно окружают Сэйнта, начали рушиться? Кирпичик за кирпичиком. Кусочек за кусочком?

Мы молчали. Мы не двигались. Мы просидели так несколько минут, которые казались часами, а на самом деле были секундами. Время остановилось. Обстоятельства исчезли. Остались только мы. Два человека под звездным одеялом, где мир вокруг нас больше не существовал.

Сэйнт провел рукой по моей руке, затем взглянул на свой "Ролекс".

— Сейчас около двух ночи. Новый день. Новый вопрос.

— Я не уверена, что хочу спрашивать тебя о чем-то прямо сейчас.

— Почему?

Я подняла лицо, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я не хочу все испортить. — Я снова прижалась лицом к его плечу, все еще надежно удерживаемая в его объятиях. — Это самый нормальный момент, который у меня был с тобой. И неважно, реально это или нет, сейчас я хочу верить, что это так. Это даст мне силы встретить завтрашний день во всеоружии. — Я сильнее прижалась к его телу. — Каким бы ни был твой следующий шаг.

— С чего ты взяла, что у меня есть следующий шаг?

— Ты — Марчелло Сэйнт Руссо. У тебя всегда есть следующий ход.

Он издал низкий ворчливый смешок, который отозвался в его груди.

— Похоже, ты начинаешь меня понимать.

Я посмотрела на него из-под ресниц.

— Разве не это должна делать жена? Разбираться в своем муже, чтобы знать, как поддержать его наилучшим образом?

Наши взгляды встретились, и его глаза больше не были похожи на бушующий океан, а скорее на спокойное голубое небо. Я впервые видела, чтобы он так смотрел на меня, как будто я была не тем, чем он хотел воспользоваться, а тем, что он хотел защитить. Это пугало: один простой взгляд между нами мог наполнить мой живот тысячей трепещущих крыльев бабочек, которые держались в плену внутри меня.

Он наклонил голову и смахнул локон с моей щеки, его пальцы были нежными, как