Любовный контракт - Софи Ларк Страница 22

Думаю, именно послевкусие заставляет меня задержаться в коридоре, размышляя, не предложить ли ей выпить перед сном. Мне кажется, что я все еще должен заботиться о ней.

Но я не хочу, чтобы у нее сложилось неправильное впечатление ― будто я пытаюсь напоить ее, чтобы воспользоваться ею или что-то в этом роде. Она, вероятно, недоумевает, почему я вообще пригласил ее остаться здесь.

― Хочешь… воды или чего-нибудь еще?

― Я в порядке. ― Тео стоит босыми ногами на ковре, украдкой бросая на меня быстрый взгляд. ― Спасибо. И… спасибо, что отвлек Ангуса сегодня. И за то, что уговорил меня поплавать. И за купальник… он был великолепен, даже если я чувствовала себя в нем дурой.

― Ты не выглядела как дура.

По ее бледным щекам, словно акварель, растекается этот красивый, нежный розовый цвет.

Кожа Тео действительно самая мягкая из всех, к которым я когда-либо прикасался. Я придумываю причины, чтобы снова дотронуться до нее, когда рядом будут другие люди, когда у меня будет повод.

Но сейчас у меня нет оправдания.

Я не должен этого делать.

Я не должен даже думать об этом.

Потому что, если бы я поцеловал ее по-настоящему или прикоснулся к ней по-настоящему, здесь, в моем доме… я бы пересек серьезную черту.

Я шантажировал эту женщину, чтобы она оказалась здесь. Я раскопал ее самый болезненный секрет и пригрозил рассказать его мстительному боссу с явной целью добиться ее увольнения.

Стал бы я когда-нибудь делать это на самом деле?

Ни за что. Если бы Тео сказала мне отвалить, я бы никогда не сдал ее Ангусу ― я бы нашел другой способ.

Но она этого не знает, и в этом весь смысл. Пока я угрожаю ей этим, с моей стороны было бы просто подлостью поцеловать ее или даже заставить ее подумать, что я могу это сделать, пока она живет у меня дома.

Есть вещи, которые я могу заставить сделать шантажом, но есть границы, которые я никогда не пересеку. У меня есть принципы.

Кроме того, я знал, что Тео не пошлет меня, и поэтому это нечестно.

Я знал, что сделает Ангус, а именно будет эгоистичной задницей, что является самым предсказуемым поведением человека. Я знал, в какое положение это поставит Тео. И я воспользовался этим, я оказал давление. И я буду продолжать это делать, пока не получу то, что хочу.

Поэтому я не могу сейчас коснуться шелковистой мягкой кожи Тео, как бы сильно я этого не хотел.

Это только бизнес. У меня есть план, и я собираюсь, черт возьми, придерживаться его, не обращая внимания на Ангуса.

Единственная проблема ― это… сама Тео.

Она еще не ушла в свою спальню. Вообще-то она осталась в коридоре, прислонившись плечом к дверному косяку.

И Тео в этот момент… выглядит чертовски мило. Она весь день провела на солнце, так что нос и плечи обгорели, но только настолько, чтобы стать розовыми. Ее губы пухлые, в форме сердца, и лицо тоже в форме сердца, с большими голубыми глазами, смотрящими на меня, уязвимыми и мягкими…

Та самая дерзкая прядь волос выбилась из более беспорядочного, чем обычно, пляжного пучка на ее голове. Она как будто провоцирует меня заправить ее за ухо.

Волосы Тео гладкие и темные, но этот маленький локон стал волнистым и диким от соленого морского воздуха.

Ветер, дующий из открытых окон во всем доме, треплет его.

Как будто мы снова на той лодке, под солнцем, когда у меня были все оправдания в мире, чтобы прикоснуться к ней…

Но это не так.

Мы здесь. Одни в этом большом пустом доме.

Поэтому я засовываю обе руки в карманы и прикусываю губу.

― Спокойной ночи.

Тео моргает и выдыхает, ее лицо пустеет.

― Конечно, ― говорит она, уходя в свою комнату. ― Тебе тоже.

Я стою в коридоре и смотрю на ее закрытую дверь.

Такое ощущение, что Тео не пошла дальше. Как будто она стоит по ту сторону двери также, как и я.

Господи, я схожу с ума.

Я поспешно ухожу по коридору.

Около двух часов ночи я слышу звуки на кухне.

Это не настолько шумно, чтобы разбудить меня, но я не спал. Я просто лежал, ворочаясь в темноте.

Я знаю, что это Тео, и тот факт, что она проснулась, меня радует. Обычно, когда у меня бессонница и я один, я уже не сплю до утра.

Я натягиваю треники и топаю на кухню, по пути приглаживая волосы ладонью.

Тео как раз разворачивается, в руках у нее то, что она нашла в моем холодильнике. Она вскрикивает, и продукты разлетаются. Ей удается спасти коробку с яйцами, поймав ее на уровне колена, но кусок сыра падает на ее ногу.

― Ой! ― вскрикивает она, прыгая на другой ноге, все еще прижимая к себе яйца.

Я поднимаю руки.

― Это всего лишь я, а не грабитель.

― Грабителей не будет, ― говорит Тео. ― Я заперла дверь.

― Жаль. Я надеялся, что кто-нибудь утащит этот дерьмовый диван.

Тео кладет яйца на стойку и поднимает сыр.

― Я собиралась сделать скрэмбл, ― извиняется она. ― Когда я выпиваю, мне потом хочется есть.

― Мне тоже.

Ее лицо светлеет.

― Хочешь немного?

― Если ты готовишь.

Я ненавижу готовить. Я стараюсь делать это хотя бы два раза в неделю, чтобы быть уверенным, что папа питается не только фаст-фудом, но чаще всего у меня ничего не выходит. И целый час уходит на то, что мы оба едва можем проглотить.

Тео передвигается по кухне с легкой грацией, как будто она уже ориентируется здесь лучше, чем я. Я заметил то же самое, когда она готовила моллюсков и салат из папайи ― Тео становится балериной, когда готовит. Все ее тревоги улетучиваются, и она почти танцует.

Она разбивает яйца в миску одной рукой, аккуратно выбрасывая скорлупу в мусорное ведро, а затем взбивает их венчиком, и желтая жидкость поднимается до края миски, не разбрызгивая ни капли.

Она бросает на сковороду щедрую порцию масла и ждет, пока оно зашипит, прежде чем вылить яйца. Я наблюдаю,