Х. М. Уорд - Израненные - 2 (ЛП) Страница 22

Мне неловко от полученных комплиментов, и это самый длинный комплимент, который мне когда-либо делали. Я хочу отвернуться, но Питер наклоняется и целует меня. От чего становится легче принять его слова. Я чувствую, словно все, что я делаю, это только беру от него, и не отдаю ему взамен, но, может быть, я ошибаюсь. Я позволяю разуму сделать передышку. Разберусь с этим позже.

– Я люблю тебя.

Он целует меня в лоб и говорит:

– И я люблю тебя. Ты готова? – я киваю, и мы идем на встречу с самым безумным из Ферро – Шоном.

Глава 16

Питер проходит мимо старшей официантки и говорит, что мы кое с кем встречаемся. Она предлагает нас проводить, но Питер уже пересекает комнату. Я не уверена, куда он идет, пока Питер не замедляется перед столом. Он пересекает ресторан и подходит к мужчине, сидящему к нам спиной. Питеру нужно обойти стол, чтобы оказаться к брату лицом к лицу. Я не вижу лица Шона и поэтому нервничаю.

Напротив Шона сидит женщина. Я прекрасно ее вижу. Она наклоняется, ее темные волосы рассыпаются по плечам, и она что-то говорит Шону, поднимая вверх глаза. Она прекращает говорить, и пока мы приближаемся, смотрит на Питера. Когда мы подходим к столу, Питер встает впереди меня.

Хватка на моей руке усиливается, а потом исчезает. Я стою на шаг позади, когда Питер приветствует своего брата. Мне интересно, какими они были в детстве, если бы знали, как трагично сложатся их судьбы. Ни один ребенок не думает, что произойдет подобное. Будущее всегда светлое, пока ты в него не попадешь, и не поймешь, что это не так.

Шон представляет своего брата женщине, сидящей за столом.

–Это Пит Ферро.

Питер поправляет его:

– Вообще-то, я сменил фамилию Ферро. Теперь доктор Питер Гранц.

Голос Шона более низкий и измученный.

– Ты взял ее фамилию?

Питер кивает.

– Это кажется правильным, после того что произошло,– Питер сменил фамилию на ее после ее смерти. Это так грустно и так красиво, что мне приходится бороться с «ооооу», которое рвется из моего горла. Мне интересно, что это делает с ним – каждый день слышать ее фамилию – своего рода напоминание Питеру о жизни, которая просочилась между пальцев.

Они говорят ещё о чем-то, прежде чем Питер поворачивается ко мне и подтягивает к себе. Я держалась сзади, словно скромница. Женщина, сидящая напротив Шона, смотрит на меня, но ничего не говорит мне. Она вежлива и спрашивает: не являются ли мужчины близнецами. Она выглядит как модель. Ее волосы не вьются, а макияж такой, словно его нарисовал да Винчи.

– Это Сидни Коллели.

Шон встает и поворачивается ко мне. В этот момент я вижу поразительное сходство между мужчинами Ферро. Они выглядят словно копии, но глаза Шона другие, более холодные. Он наклоняет голову ко мне.

– Добрый вечер, мисс Коллели.

– Пожалуйста, зовите меня Сидни.

– Хорошо, Сидни,– Питер отодвигает стул рядом с Шоном, и мое сердце подпрыгивает. Даже если Питер не думает, что Шон безумен, я не готова с легкостью дышать рядом с ним. Я сажусь на стул, и Шон опускается на свое место. Питер садится рядом со мной и улыбается, как бы говоря «не волнуйся».

Шон бросает на меня взгляд и говорит:

– Это Эйвери Стэнц, моя… – мне интересно, почему он медлит. Я смотрю на женщину, и в уголках ее губ зарождается улыбка.

– Твоя кто? – говорит она, наклоняясь вперед и хлопая своими ресницами. Шон сужает глаза. Не могу сказать: дразнят ли они друг друга или у них отношения на промежуточном этапе, и никто из них первым не назовет данное мероприятие как есть – свиданием.

Шон продолжает смотреть на нее, но не говорит. Я ерзаю на сиденье и смотрю на Питера. Он награждает меня взглядом, который говорит, что он понятия не имеет, что происходит.

Эйвери ухмыляется и представляется за него.

– Я Эйвери Стэнц. Его любимая проститутка,– она подмигивает Шону, я краснею. На секунду мне кажется, что она подкалывает его, но выражение его лица говорит иначе.

Шон откидывается на спинку стула, и качает головой. Он улыбается, но я не могу сказать: хочет он ее задушить или обнять.

– Я говорил слишком медленно. Теперь вы оба знаете, как повернулись дела, и почему я пока что не уехал из Нью-Йорка. Пит, я уверен, что ты заметил изменение сюжета. Все заметили,– глаза Шона возвращаются к Эйвери, пока он говорит. Взгляд, которым он награждает ее настолько интенсивный, что я не могу смотреть.

Питер смотрит на Шона, но ничего не говорит. Тишина сводит меня с ума, так что я выпаливаю:

– Серьезно? Ты спишь с мужчинами за деньги?

Идеальные розовые губки Эйвери складываются из сексуальной застенчивой усмешки в широкую улыбку. Она смеется и смотрит на все, словно прежде не замечала.

– Ах, вот и мы. Сидни мой тип девушек.

– Я не увлекаюсь девушками, – пищу я, от чего Эйвери начинает смеяться. Она подносит салфетку к губам, чтобы приглушить звук, потому что для ресторана она смеется достаточно громко. Люди смотрят на нас. Я уверена, что мое лицо горит, потому что оно не может так гореть без другой причины.

– О, мой Бог, она тоже краснеет! – Эйвери роняет салфетку и усмехается мне.

Шон объясняет:

– Эйвери краснеет слишком много для представителя ее профессии и говорит первое, что приходит в ее голову. По выражению ее лица можно сказать, что она считает тебя давно потерянной сестрой, – Шон гримастничает, после чего я слышу возню под столом. Думаю, она ударила Шона.

– Замолчи! Ты ее пугаешь, – дразнится Эйвери.

Я наклоняюсь вперед и поднимаю руку как в школе. – Мы можем прекратить говорить обо мне так, словно меня здесь нет?

Питер пытается не засмеяться и смотрит на меня своим невинными голубыми глазами, пока прикрывает рот рукой, чтобы скрыть нарастающую на его губах улыбку.

– Боже мой. Я обожаю ее, – Эйвери встает и разглаживает платье, прежде чем подойти ко мне. – Ребятки, разговаривайте о скучных мужских делах. А мы пойдем в бар, чтобы получше познакомиться, – Эйвери слегка дотрагивается меня, а когда я не встаю, берет под руку и тянет.

– Эм, я не целуюсь с девушками.

– Да, я поняла это, дорогая,– она все еще смеется надо мной. – Пошли. Давай оставим мальчиков наедине, чтобы они поговорили.

Оу. Теперь я чувствую себя глупо – ну, еще глупее. Эйвери держится за меня, пока мы идем, рука об руку, к бару. Пожилой мужчина кивает ей, интересно, знают ли они друг друга. Несколько мужчин оборачиваются нам вслед, пока мы идем. Мое платье более консервативно, поэтому я уверена, что они смотрят на нее. Я бы умерла за ее тело – за изгибы в нужных местах.