Сандра Браун - Двое одиноких Страница 22

— Но почему? — Расти была обескуражена.

— Я пресытился городом и людьми. Было время, когда я жил в Эдмонтоне, работал на грузовом доке. Но однажды босс обвинил меня в краже.

— Вы были виновны? — Дерзость Купера потрясла Расти, но старик, похоже, совсем не обиделся на прямой вопрос. Он лишь захихикал и сплюнул в камин вязкий комок коричневой от табака слюны

— Скажем так: мне было легче исчезнуть, чем идти в суд и доказывать свою невиновность, — уклончиво объяснил он. — Мать Рубена умерла, и мы остались вдвоем. Брать с собой было нечего, только немного денег и одежду, прикрывавшую наши зады.

— Давно это было?

— Десять лет уж прошло. Какое-то время скитались, потом набрели на это местечко. Нам оно понравилось, и мы решили тут осесть. — Куинн пожал плечами. — С тех пор мы ни разу не ощутили потребности вернуться.

Рассказ старика закончился, Расти наконец-то расправилась с едой, и теперь Куинн с любопытством смотрел на девушку и ее спутника.

— Прошу нас извинить, — нарушил неловкую тишину Купер. — Мне хотелось бы осмотреть рану своей жены.

Эти два слова — «своей жены», которые, казалось, легко сорвались с губ Купера, отозвались в ушах Расти грубой фальшью. Девушка спрашивала себя, поверили ли Гавриловы в то, что они с Купером на самом деле были парой.

Куинн отнес грязные тарелки к раковине и накачал немного воды:

— Эй, Рубен, займись-ка хозяйством.

Парень явно собирался возразить, но отец метнул в него мрачный, не сулящий ничего хорошего взгляд. Гаврилов — старший зашаркал к двери, надел куртку и кепку, а потом, выйдя на крыльцо, принялся складывать дрова у стены хибары.

Расти наклонилась к Куперу, который уже стоял около нее на коленях.

— Что вы думаете?

— О ком?

— О них, — нетерпеливо отозвалась девушка.

Купер сжал пальцами низ ее слаксов и разрезал их ножом до колена.

— Зачем вы это делаете? — вмиг вспылила Расти. — Это моя последняя пара брюк. Вы все порвете в клочья, и у меня вообще не останется в запасе одежды!

Купер поднял голову и смерил девушку твердым взглядом:

— Может быть, вы предпочитаете снять брюки и выставить на обозрение Рубена то прозрачное нечто, отдаленно напоминающее трусы, которое на вас надето?

Девушка открыла рот, собираясь спорить, но быстро поняла, что нужных аргументов у нее нет. Раненая молчала, пока ее попутчик разворачивал повязку и проверял швы на ране. Он надеялся, что утомительная дорога к хижине не сказалась на состоянии ноги, однако пострадавшее место опять воспалилось. Лгать, уверяя Расти, что все в порядке, было бесполезно: она сморщилась от боли, когда Купер заматывал повязку, и, разумеется, все поняла.

— Болит?

— Да, немного, — призналась девушка.

— Старайтесь не тревожить ногу весь оставшийся день. Или сидите здесь, или ложитесь на подстилку, которую я сделаю

— Подстилку? А как насчет кровати? — Девушка посмотрела в глубь комнаты, туда, где у стены стояли две койки. — Вы не думаете, что Гавриловы предложат одну из них мне?

Купер лишь посмеялся в ответ:

— Уверен, Рубен только и мечтает о том, что бы вы присоединились к нему. Но если вы не хотите подцепить вшей, я бы посоветовал вам воздержаться от приглашения.

Расти выдернула ногу из рук Купера. Нет, этот несносный человек просто не умеет быть хорошим! Волею судеб они оказались товарищами, но определенно никогда не смогут стать настоящими друзьями

Глава 5

Казалось, этот нелегкий день будет длиться вечно, и время идти ко сну не наступит никогда. Вечером спутники вновь разделили нехитрую трапезу с Гавриловыми. Обсуждение грядущего похода к спасительной реке, начавшееся во время ужина, затянулось надолго.

— Здесь нет дороги, которая напрямую вывела бы вас к Маккензи. Местность тут скалистая, так что добираться придется весь день, — сказал Куинн.

— Мы уйдем, как только будет достаточно светло. — Купер не упускал Расти из вида, его острый глаз внимательно следил за ней весь день. Сейчас, когда девушка сидела на стуле с прямой спинкой, Купер устроился рядом на полу, рукой по-хозяйски касаясь ее бедра. — Нам не придется тащить все эти вещи, возьмем только самое необходимое.

— А как насчет женщины? — осведомился Куинн.

Расти кожей почувствовала, как напряглись бицепсы ее компаньона.

— А что с ней не так?

— Она будет нас задерживать.

— Папа, я останусь с ней здесь, — благородно предложил Рубен.

— Нет. — Купер отреагировал резко и остро, словно вонзил в кожу собеседника булавку. — Она пойдет. И мне плевать, надолго ли затянется наше путешествие.

— Мы вас понимаем. — Куинн пожал плечами своим характерным жестом. — Просто я подумал, что вы спешите связаться со своими друзьями и родными. Они, должно быть, с ума сходят от волнения.

Расти взглянула сверху вниз на макушку своего напарника:

— Купер? — Он оглянулся. — Я не против остаться тут одна. Если без меня и моей хромающей ноги вы быстро одолеете путь, в этом есть смысл, не так ли? Как только доберетесь до телефона, сразу позвоните моему отцу. Он направит кого-нибудь, чтобы забрать меня отсюда. Так что все наши мучения могут закончиться уже завтра ночью.

Купер оценил самопожертвование подруги ж» несчастью. Стоит ему настоять, и Расти обязательно двинется в путь, стоически перенося все трудности. Но ей было бы нелегко пройти пятнадцать миль по скалистой заросшей земле даже в здоровом состоянии, а что уж говорить теперь… Сама того не желая, несчастная станет причиной бесконечных остановок в пути, и в итоге им придется разбивать лагерь на открытом воздухе на ночь.

И все же, сказать по чести, Куперу очень не хотелось разлучаться с девушкой. И не важно, что его напарница была из породы столь презираемых им вздорных дамочек, главное, она не могла защитить себя. В этих диких местах Расти оказалась беспомощной, словно бабочка.

Купер не отличался сентиментальностью, он убеждал сам себя, что сочувствует девушке только потому, что ей удалось выжить в невероятно сложных обстоятельствах. Ветеран Вьетнама никогда не простил бы себе, если бы с Расти что-то случилось сейчас, когда спасение перестало маячить вдали несбыточной мечтой.

Рука Купера обняла колено «жены», словно пытаясь защитить ее.

— Давайте подождем до утра и посмотрим, как вы будете себя чувствовать.

Мучительно протянулись еще несколько часов. Расти оставалось только удивляться, как Гавриловы не обезумели от тоски в этой глуши. Здесь было решительно нечего делать: нечего читать, нечего слушать, не на что смотреть — разве что только друг на друга. Когда компании стало совсем скучно, все дружно уставились на шипящую керосиновую лампу, испускавшую больше вонючей копоти, чем света