Оксана Сергеева - Непридуманное счастье Страница 23

Со вздохом Таня выбралась из кровати, накинула халат и пошла в ванную, а словно не в смежной комнате исчезла, а отдалилась на безмерное расстояние.

До самой свадьбы Лёня не верил, что она станет его женой. Все ждал: что‑то помешает им. Целовал ночью каждый ее пальчик, знал наизусть все лучики — морщинки вокруг бездонных голубых глаз, но все еще не верил, что это чудное существо — его будущая жена. Мечтал об этом, но никогда не признавался себе в этих мечтах, принимая все за случайные непрошенные мысли. А бывало, накатит так, что хоть волком вой.

И только здесь, в тишине почти девственной природы и меланхолической праздности, пришло к нему, наконец, осознание, что началась жизнь всерьез — существование его обрело свою цель и смысл. Теперь в его бурной бесшабашной жизни все станет по порядку. Правильно все станет. Никогда не думал о собственных детях, а сейчас весь только на этой мысли сконцентрировался, так ревностно Танюшу от всего оберегал, боялся, вдруг что‑нибудь случится, жил заряженный постоянным напряжением. И иногда злился на свое бессилие. Тяжело Тане давалась вторая беременность.

— Лёня, ты мне так и не сказал, кого ты хочешь: мальчика или девочку.

— А мне все равно. Если родится мальчик, я буду счастлив…

— А если девочка?

— Буду еще счастливее, с воспитанием девочек я уже знаком.

Таня улыбнулась в ответ и присела на кровать, подвинув ближе столик с едой, и с появившимся вдруг аппетитом взглянула на творожную запеканку, блинчики со сгущенкой и джемом, фрукты, кашу.

Столько изменений произошло в ее тихой упорядоченной жизни за это лето. Каждый прокаленный солнцем день нес что‑то новое. К счастью, Таня уже не была той застрявшей в одном времени наивной дурочкой. Все реже она вспоминала бывшего мужа, все чаще отдавалась мечтам о будущем.

Пожалуй, только одно оставалось удручающе неизменным — отношение родного отца к Насте. Борис, как всегда, не спешил радовать ребенка частыми визитами, а с появлением Лёни и вовсе решил, что нет в нем надобности, и деньгами перестал помогать, хотя Таню деньги волновали меньше всего. Материально она от Осипова никогда не зависела: сама работала, да и Денис всегда поддерживал. Любовь не купишь ни за какие деньги.

На своей Первый звонок в школу Настя пошла с Лёней. Первое сентября. Первый класс. Такое значимое для каждого ребенка событие. Что может быть важнее? Но у Бори, как обычно, нашлись дела поприятнее, чем парадная линейка первоклашек. Раньше бы Татьяна расстроилась до отчаяния, а теперь ей не было так обидно. Присутствие Леонида смягчило и разочарование девочки. Но самое главное, что Настя уже начала чувствовать фальшь в словах отца, начала задавать вопросы. Интересовалась, почему у Лёни находится для нее время, а у Бориса нет? Он больше работает? Тогда почему Настя не знает о его подвигах, она же должна им гордится.

Уж лучше не знать ей о «подвигах» отца, ибо гордится там особо нечем. Не спешила Таня рассказывать о Борисе нелицеприятных вещей, вырастет Настя и сама все поймет, сделает собственные выводы. Каким бы ни был, он ее отец, потому Таня их редким встречам не препятствовала, а даже поощряла их.

— Ут — р–р — о начинается, начинается. Го — р–р — од улыбается, улыбается, — запел Лёня, расслабленно развалившись на кровати. — Лень меня одолевает.

— Лёню одолела лень, — повторила Таня, улыбнувшись. — Нет уж, просыпайся, муж мой дорогой, бодрись, до обеда будем гулять.

— Пойдем мы с тобой пешими тропами… — вздохнул Лёня, с грустью представляя, что через неделю им предстоит вернулся в город, снова все вокруг завертится — закружится. — Таня, когда у тебя уже декрет будет? Представь, я ухожу — ты дома, я прихожу — ты дома. Кайф, а не жизнь.

— Мечтаешь, чтобы я дома сидела?

— Так это же женское предназначение. Уют создавать, очаг хранить, пироги с мясом печь.

Таня в ответ рассмеялась, чуть не подавившись маковой булкой.

— Давай быстрее уже рожай, — ухмыльнулся Вуич, рывком поднялся с кровати и уселся рядом с женой. Обнял ее сзади; просунув руки в вырез халата, прижал их к голому животу.

Какие ладони у него горячие! Таня вздрогнула от неожиданных и приятных ощущений.

— Вот с этим я не смогу поторопиться. Вот никак, — Таня замерла, неосознанно перейдя на шепот.

— Скоро шевелиться будет? — Лёня тоже заговорил вполголоса.

— Ну, не скоро еще. Сначала только я буду чувствовать, потом подрастет и ты сможешь.

— Страшно.

— Почему страшно?

— Не знаю, — шепнул он. — Я волнуюсь. Блин, нет, мне уже не все равно, я скорее хочу знать, кто у нас там: мальчик или девочка.

16

Татьяна сбежала по ступенькам крыльца, зацокала невысокими каблучками по асфальту. Лёня уже ждал ее у больницы.

Лето наконец уступило место осени. Низко нависшие серые тучи совсем закрывали солнце. Все было мокро и влажно после дождя. Ветер бросал в лицо крупные капли, сорванные с деревьев. Но внутри у Татьяны так горело, что она еле заставила себя застегнуть пуговицы плаща. Жарко внутри было, радостно. Волнительно до оцепенелой дрожи.

Не сбавляя быстрого шага, Таня побежала к машине. С милой неловкостью уселась в салон и быстро чмокнула мужа в щеку.

— Ну что? — нетерпеливо спросил он.

— Все хорошо, — заверила его, расслабляя на шее шелковый платок.

— Вот и славно, — облегченно выдохнул Вуич.

На УЗИ вместе с Татьяной Лёня не пошел, она отговорила его, сказав, что «нечего там еще смотреть». Пересилив свое тайное недовольство, он согласился.

— Их там двое.

— Что?

— У нас двойня, — спокойно сказала Таня, как будто сообщая о вещах совершенно обыденных. Таким голосом она сказала, словно говорила, что домой нужно купить хлеба.

— Господи, — вырвалось у Лёни. — Таня, правда? Двойня?!

Танюша рассмеялась тем звенящим смехом, который он больше всего любил. Но сегодня ответная улыбка не заиграла на его лице, Вуич все еще находился в глубокой растерянности.

— Да, я тоже удивлена.

— Двойня… — прошептал Вуич, все еще не веря словам жены.

Он был рад ребенку, он даже его представлял себе. Ждал. Мальчика. Девочку. Какими они могут быть. Но сейчас при мысли о двойняшках у него перед глазами мелькали цветные пятна. Лёня бросил взгляд на чуть округлившейся живот жены, не представляя, как она, такая хрупкая, сможет выносить сразу двоих. Так и хотелось воскликнуть: «Как они у тебя там поместятся?» А роды?

Голова закружилась, Лёня откинулся на спинку, прижав затылок к подголовнику, и глубоко вздохнул:

— Вот тебе и смотреть нечего. Ты сказала: нечего тебе со мной идти, смотреть там еще нечего, на следующее пойдем.