Элизабет Олдфилд - Интимные отношения Страница 23

— Да уж, — отрезала Энни. — Иногда он вел себя как негодяй. Гарсон кивнул.

— Как бы я ни любил своего брата, вынужден с тобой согласиться. Когда я просматривал его бумаги, то натолкнулся на фотографию ребенка, — сказал он, доставая карточку из конверта. — Там же было твое сообщение о том, что вы переехали. На карточке есть надпись, что это фотография сына Люка, сделанная в первую годовщину его рождения.

— Это что, единственная фотография, которую ты нашел? — спросила Энни, когда он передал ей карточку. — Я посылала ему снимки Оливера каждый год. И каждый год писала по несколько писем.

Гарсон пожал плечами.

— Наверное, они потерялись. Или же Лукан Чезаре просто выкинул их, может, даже не вскрывая, с осуждением подумала Энни.

— Видимо, появление женщин, претендующих на то, что рок-звезды являются отцами их детей, — профессиональный риск музыкантов. Вот поэтому поначалу я не слишком серьезно отнесся к фотографии. В конце концов, хотя у ребенка такие же большие темные глаза, как у Люка, без других признаков родства это мало что значит. Однако мысль о фотографии постоянно точила меня, и я решил разыскать Джейсона Уокера.

— Кого?

— Джейсона Уокера. Это гитарист в группе Люка. Тощий такой, рыжий парень с хвостом. — Гарсон опять испытующе посмотрел на Энни. — Ты, конечно, помнишь его?

Энни покраснела.

— Ах, да, да. Теперь я вспомнила.

— Я спросил у него, с кем встречался Люк примерно в то время, когда был зачат ребенок, и он назвал Вашти Прескотт. Джейсон сказал мне также, что если я достану видеоролик их последнего хита, то смогу посмотреть на нее. Я тут же побежал к матери, нашел у нее этот ролик и увидел тебя — в белом топе и черной мини-юбке, крутящей бедрами позади музыкантов. — Гарсон поднял брови. — Очень соблазнительно.

Энни проигнорировала этот комментарий, он относился к ее сестре.

— Но почему же ты сразу не узнал меня? — озадаченно спросила она.

— Потому что тогда у тебя были короткие светлые волосы.

Еще одна промашка с ее стороны.

— Правильно, — сказала Энни, ругая себя за то, что совершенно забыла, как Дженни тогда резко изменила свою внешность.

— У тебя с той прической совершенно другой вид. Я даже не сразу поверил, что это одна и та же девушка. Это был парик?

— Нет.

Гарсон посмотрел на рыжеватые кудри, которые обрамляли ее лицо, и роскошную косу, лежащую на одном плече.

— У тебя же прекрасные волосы, как ты могла обрезать и осветлить их? - осуждающе произнес он.

— Легко, — ответила Энни, вспоминая, как рассказывала ей об этом сестра. Лукан Чезаре попросил ее сделать прическу под уличного мальчишку и выкрасить волосы в платиновый цвет, чтобы контрастировать со второй певицей, азиатского происхождения. Дженни была настолько влюблена, что, не задумываясь, сделала это, лишь бы угодить ему. Мало того, она побежала в парикмахерскую в тот же самый день. — А ты что думал?

Он задумчиво потер пальцем нижнюю губу.

— Много чего.

— Например?

— Думал о том, шантажировала ты Люка или нет.

— Что?

— Понимаешь, когда Люк умер, у него совершенно не оказалось денег, поэтому…

— А диски у него продолжали выходить? Гарсон покачал головой.

— Группа распалась примерно три года назад, и Люк начал сольные выступления, но успеха они не имели. — Он нахмурился. — А ты что, совершенно не следила за его карьерой?

Энни опять покраснела. Ясно, что если она имела связь с певцом, то должна была проявлять к нему больше интереса; оказалось, что выдавать себя за Дженни гораздо труднее, чем она думала.

— Нет, — ответила она.

— Люк, безусловно, был тот еще транжира, — продолжал Гарсон. — И все-таки существовала вероятность того, что ты вымогала из него деньги, угрожая продать историю вашей любви прессе.

— Ну, знаешь! — возмутилась Энни.

— Такое случается, — бросил Гарсон.

— Возможно, — вынуждена была согласиться Энни. — Но ты же видел, как я живу.

— Да, но, может быть, ты уже потратила все деньги.

— На что?

— Ну, например, на шикарный отдых с любовником.

— А когда ты не обнаружил следов присутствия любовника, ты заподозрил, что я пытаюсь завлечь Роджера Эдлама, чтобы прикарманить его денежки, как я прикарманила деньги Лукана Чезаре! — Энни возмущенно посмотрела на него. Если девушка блондинка и танцует в рок-группе, это еще не значит, что она аморальна и стремится к наживе.

— Ну, ты тоже считала, что я мечтаю о джакузи и золотых кранах на «Ферме».

— Ну и что?

— Ты делала неверные предположения обо мне, а я о тебе.

— Но я не обвиняла тебя в том, что ты занимаешься проституцией! — не выдержала Энни.

— Послушай, но ведь у тебя была связь с Люком, — в сердцах произнес Гарсон, — из-за этого я решил, что… — Он замолчал.

— Решил что? — спросила Энни. Очевидно, он жалел, что сказал лишнее.

— А что ты знаешь о девушках, которые были у него до и после тебя?

— Ничего.

— Тогда могу тебе сказать, что Люк был не слишком разборчив в связях.

— Неразборчив в связях?

— Ты хочешь, чтобы я сказал, что я имею в виду?

— Да.

Гарсон задумчиво поглаживал подбородок.

— Двое из них принимали наркотики, а одна была замужняя дама с детьми. Но все без исключения — легкомысленные свистушки, которых привлекали в Люке его слава и деньги. Поэтому я и решил, что ты тоже такая. Извини, но…

Энни вздохнула.

— Я понимаю. — Минуту или две они молчали. — А что теперь с нами будет? - спросила она резко. — Теперь, когда ты нашел нас с Оливером, что ты думаешь предпринять?

— Я хочу отвезти его к своим родителям. В ее глазах вспыхнула ярость.

— Убирайся к черту!

— Они ему обязательно понравятся, а сами будут до смерти рады, — сказал Гарсон.

Энни охватила паника. Ей вдруг показалось, что ее права на Оливера ничтожно малы.

— Ты думаешь, что, купив «Ферму» и став моим хозяином, а потом наняв меня на работу и тем самым превратив в своего должника, ты загнал меня в угол? Извини, но я не хочу быть загнанной ни в угол, ни в западню.

— В западню?

— Встреча с твоими родителями может быть западней. Когда они увидят Оливера и придут в восторг, то могут решить, что имеют на него гораздо больше прав, чем я. Твои родители — которых ты будешь представлять — могут попытаться отсудить его, — заявила Энни, и перед ее глазами замелькали сначала сцены судебного разбирательства, а потом плачущий Оливер, которого насильно отбирают у нее. В голове закрутился целый вихрь дурных предчувствий.

— Какая ерунда! — недоуменно развел руками Гарсон.