Рай в объятиях Беса - Яна Войнова Страница 23

— Я должна тебя посадить… – тихо ответила Света продолжая водить пальцем по его мускулистой спине. – И я тебя посажу… – она прикусила губу так сильно, что почувствовала металлический вкус крови во рту. – Почему ты Аверина не нанял? Он бы мог у меня выиграть. Все дела, которые я проигрывала, вел Аверин. Так же, как и он. Мы с ним счет ведем еще со студенчества. Тринадцать шестнадцать в мою пользу.

— Даже не сомневаюсь, что в твою, – беспечно хмыкнул Панкрат, перевернулся на спину и нежно уложил ее голову у себя на груди.

— Завтра последнее заседание. Судья вынесет решение. Не думаю, что тебе дадут пожизненное. Ты ж заплатил, правда? – с отчаянием выпытывала она. – Лет пятнадцать. Или двадцать, – слеза скатилась по ее щеке и упала на его загорелую грудь. – А я тебя больше не увижу… У меня есть сегодня и завтра. И все…

— Свет…

Она подскочила с кровати, быстро натянула на себя халат, подошла к окну и обхватила себя двумя руками. Съежилась от пронизывающего зябкого холода, очаг которого находился у нее в груди.

— Наверное, тебе стоит уйти. Прямо сейчас. Какой смысл оттягивать неизбежное? – потерянно передернула плечами.

— Красивая, ты че? Света?! – он присел на кровать, поставил локти на колени и запустил пальцы себе в волосы. В комнате буквально в каждой частице воздуха ощущалось это… ужасное, проклятое, невыносимое… Раздирающее изнутри, пожирающее все живое в них… острое чувство неизбежной потери.

— Я. Тебя. Посажу…

— Да, ты уже говорила, – поникший голос Панкрата раздался у нее за спиной и ее тут же сзади обхватили его сильные мускулистые руки.

— Ты не понимаешь, – процедила сквозь зубы Света, глотая слезы, резко дернулась, чтобы выбраться. Чтобы вновь не растаять в его сладких объятиях, но Панкрат удержал.

— Красивая… – с болью выдохнул ей в лицо.

— Ты НЕ понимаешь! – отчеканила тихо скулящая Света. – Я – прокурор. Я должна тебя посадить. И Я это сделаю. Понимаешь? Я! Завтра тебе дадут срок! И если твой адвокат говорит обратное, то он врет! Я хорошо выполнила свою работу. Черт бы меня побрал! – от бессилия стукнула кулаком его по груди.

— Красивая, успокойся…

— Почему Я?! За что?! – рыдала она, практически распластавшись на нем. – Это несправедливо. Но Я это сделала. И это правильно! Но чертовски несправедливо… Я должна была… понимаешь?! Должна…

— Светик, ну че ты ревешь? – он обхватил ее лицо обеими ладонями и обнюхал. Всегда так делал, прежде чем поцеловать ее. Раньше она не понимала зачем. И только теперь дошло. Чтобы запах ее запомнить… Света заревела с большей силой. Постыдно, некрасиво, навзрыд. – Да чтоб тебя! – Панкрат жадно стал целовать ее щеки, губы, глаза пока она дрожала в его объятиях. – Успокойся, красивая. Ну, будет срок, – беспечно пожал он плечами. – Мне не впервой! Тем более, что с дедами вопрос улажен. Обещали не убивать. Посижу годика четыре. Подам апелляцию, заплачу, и за “хорошее поведение” выйду по УДО. Я все сделаю, красивая, чтобы выйти! И сразу к тебе, поняла? Не реви. Лучше скажи мне, ждать будешь?

Света резко перестала плакать и взглянула в его бесовские глаза, которые сейчас пылали лукавым огоньком, переливаясь от зеленого до янтарного цвета.

— Буду, – тихо прошептала Света, и сама себе удивилась.

— Ну вот видишь? – весело подмигнул, расплываясь в белоснежной улыбке. – Ты меня дождешься. А потом… мы обязательно что-нибудь придумаем. На крайняк, бросим все к чертовой матери и свалим из этой проклятой страны. Уедем туда, где нас никто не знает. Начнем заново. Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Только не плачь, красивая. Я не могу на это смотреть. Душу рвешь в клочья…

А на следующий день, когда Света читала заключительную речь обвинителя, по ее щеке покатилась слеза. Одна единственная. Горькая. Жалобная. Безысходная. Она чувствовала на себе недоуменные взгляды окружающих, но ей было плевать. Она стойко продолжала профессионально выполнять свои обязанности. Когда же судья вынес ему приговор, Михеева сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу, и на пол упало несколько капель крови. Десять лет! Ему дали ДЕСЯТЬ ЛЕТ! Впервые в жизни, за всю ее карьеру Света была искренне счастлива, что суд не внял четкой позиции прокуратуры. И есть все шансы, что через несколько лет он сможет выйти по УДО.

Когда Панкрата выводили из зала суда, он обернулся и внезапно крикнул во все горло:

— Света, я тебя люблю!

Михеева обомлела. Окружающие, округлив глаза, уставились на нее, а она не могла сделать вдох.

— Я тебя тоже, Панкратик! – услышала визг смазливой разукрашенной девицы, находившийся в зале суда. Света повернула голову и увидела красивую, молодую, на вид дешевую и потасканную девку. Михеева замерла, словно получив резкий удар под дых. Но Витька Глухой, сидящий рядом с этой девушкой, весело подмигнул ей, и Света догадалась, для чего был устроен весь этот цирк. Она ее узнала. Эта малолетняя дуреха жила в ее подъезде. И теперь, если кто будет выяснять, куда ездил Панкрат все это время, то к прокурору Светлане Михеевой не будет никаких претензий. Сделав для нее немыслимое, практически невозможное, ведь до сих пор никто не узнал правды об их отношениях, Панкрат и здесь ее прикрыл… Но правда всегда всплывает на поверхность. И Света еще не догадывалась, чем ей придется расплачиваться, чтобы их связь так и осталось тайной, а они оба – живыми…

НАСТОЯЩЕЕ

Людмила Юрченко нашла рыдающую взахлеб Свету на полу женского туалета. Подняла ее и потащила к себе в кабинет. Достала начатую бутылку коньяка и насильно залила ей в горло. Предварительно легонько пошлепала ее по щекам, пытаясь привести в чувство.

— На, закуси, – сказала Люда, и протянула ей дольку горького шоколада. – Света, она не врет. За столько лет работы навидалась я и тех, кого действительно изнасиловали. И других, кто бабки