Семь шагов до тебя - Ева Ночь Страница 23

– Нет, всё хорошо, – промямлила я, плотнее кутаясь в плед. Хотелось вскочить на ноги – слишком уж он нависал надо мной. Невыносимое подавление. Он пальцем меня не коснулся, а кажется, что сдавил горло.

– Тогда в чём дело, Ника?

– Я не думала, что обязана их носить! – вспыхиваю, задирая подбородок, и в этот момент натыкаюсь на внимательный взгляд Тильды. Она сидит так же, без движений, но уже не безучастно, а наблюдая за нашей перепалкой. Хитрая лиса!

Нейман не видит то, что вижу я – стоит к Тильде спиной, но уверена: обернись он, она бы снова прикинулась старым ободранным веником.

– Поговорим об этом позже, – снова угрожает мне этот диктатор недобитый и, попрощавшись с Тильдой, уходит. Кот бежит за ним вслед, задрав хвост трубой. Я с грустью смотрю ему вслед. Знаю: больше он не придёт. Хозяин вернулся.

– Сдались тебе эти платья! – бурчу в сердцах и снова ловлю взгляд Матильды. – Ты тоже считаешь, что я должна наряжаться?

Она не ответила, конечно, но по тому, как она царственно опустила веки, я поняла: это её «да».

Что за странное противостояние? Мы с Нейманом против Тильды. Хитрая старуха с Нейманом против меня. Нужно ещё придумать, с чем ополчиться на Неймана в тандеме с главной манипуляторшей, потому что иметь в союзниках Тильду – выгодно.

Если кто и способен поставить Неймана на колени, то это она. Я уверена в этом на девяносто девять процентов. Процент на то, что он вообще не гнётся, но уже я в этом была не так уверена, как раньше.

Глава 18

С его возвращением жизнь понеслась галопом. Слуги сновали, охрана бдела, дом ожил, будто в его лёгкие наконец-то кислород попал, и огромное здание наконец-то обрело дыхание.

Нейман по-прежнему пропадал днём, но неизменно приезжал под вечер.

– Я хочу, чтобы мы ужинали вместе: ты, я и Тильда, – заявил он мне на следующий день после возвращения. – Будь добра, к ужину надевай платья.

– Зачем? – выставила я иголки, как ёж. Нейман лишь заморозил взглядом:

– Я взял тебя на работу. Красивая одежда к ужину – часть твоей работы.

– А если я нарушу твои правила – оштрафуешь? – не сдержалась от колкости.

– Не исключено, – выдал этот робот-трансформер и снова оставил меня одну.

И меня перемкнуло. Переклинило. Закоротило, как плохо заизолированный провод. Меня бесило, что я должна соответствовать какому-то его вкусу. Надевать платья, выходить к ужину, как на светский приём. Что он себе возомнил? Пигмалион ваяет Галатею? Хочет вылепить что-то из меня? Чёртов эстет!

В тот вечер я его ослушалась. Хотя открыла и закрыла шкаф. Посмотрела на одежду и, подавив дрожь, задвинула дверь. Лучше не рассматривать. Там… многое мне нравилось.

На мой демонстративный вызов Нейман и бровью не повёл. Он зашёл за нами ровно в семь.

– Больше вы не ужинаете в комнате, – заявил с порога.

Два дюжих охранника ловко пересадили Матильду в инвалидное кресло, и хорошенькая девушка покатила его прочь. Я, поколебавшись, отправилась вслед за спиной ненавистного Неймана. Шла и ненавидела за его тупую непробиваемость.

Я пропустила обед – есть хотелось ужасно, поэтому из гордости отказаться от ужина не получалось. Это было бы глупо и совсем по-детски. Да и, наверное, он бы не позволил.

Снова большая столовая. Белая скатерть, приборы. Мы с Нейманом напротив, как два дуэлянта. Тильда – по правую руку от него. Не хватает свечей за этим огромным для нас троих столом, чтобы полностью погрузиться в дремучее средневековье.

Мы едим в тишине. Некому вести светские беседы. Я настолько напряжена, что забываю о своём намерении – выбесить Неймана.

Пока я мучилась дилеммой – надевать или нет к ужину платье, у меня родился спонтанный план, как заставить его отказаться от этого «ритуала». Собиралась показать себя свиньёй. Глупо, да. Но в тот момент показалось, что это его оттолкнёт от совместного времяпровождения.

Он снова выбил почву у меня под ногами – перенёс ужин в столовую. В результате мы едим молча. В тишине.

– Ешь, Ника, – когда я научусь не вздрагивать от его приказов? Голос Неймана проникает в кровь и несётся по венам, артериям, как зараза, чума, что заражает полностью и неотвратимо.

Он снова поймал меня. Умирала от голода, а сейчас сижу над тарелкой, задумалась.

– У тебя комплекс, Нейман? Так велико желание откормить тощую девочку с улицы? – не могу промолчать, спустить ему с рук его порабощения. Это попытка выпутаться, вытолкать из себя инфекцию.

– Для девочки с улицы ты на удивление ловко управляешься столовыми приборами, – кивает он, указывая на мои руки.

Чёрт. Вот тебе и свинья. Сама себе подложила. Нельзя, нельзя думать! Нельзя расслабляться ни на секунду – он тут же сожрёт, поглотит, как слабое звено, сделает захват, и опомниться не успеешь.

– До пятнадцати лет я жила с бабушкой, – почему меня так и тянет перед ним оправдываться? Но желание защититься – сильнее.

– Я знаю, Ника Зингер, – произносит он так мягко, что я теряюсь. Это он? Нейман так сказал? Или мне нужно срочно прочистить уши?

Об одном он не догадывается, наверное: я не совсем Зингер. А может, он именно поэтому подчеркнул сейчас мою фамилию? Потому что докопался?..

Чувствую, как немеют пальцы, что с силой сжимают вилку. Будь она не такая прочная, уже бы согнулась пополам.

– Конечно, Стефан Евгеньевич, вы знаете всё, – произношу глухо и начинаю есть, не ощущая вкуса еды.

Неожиданно закашливается Тильда. Краснеет, хватаясь за горло, и я вскакиваю, чтобы ей помочь.

– Руки вверх! Дышите! – командую, заглядывая старухе в лицо.