Сама дура виновата - Ашира Хаан Страница 23

— Ну и прекрасно! — заявила она. — Нечего тебе изображать прекрасную даму, провожающую рыцаря в поход. И сопливым платочком махать — лишнее.

— Он не сопливый!

— Ты всю дорогу носом шмыгаешь!

Я мрачно нахмурилась и бросила на Элку уничтожающий взгляд.

Но он пропал втуне — она как раз хищно набросилась на вешалку с табличкой «Финальная распродажа, скидки до 90 %!»

Как настоящая подруга, увидев, что я совсем расклеилась после отъезда Егора, она воспользовалась случаем, чтобы поднять мне настроение.

То есть, под лозунгом «Шопинг лечит все!» мы отправились выбирать новые шмотки.

Ей.

Я-то, по понятным причинам, шопинг любила только в книжном.

Книги тебе всегда по размеру, а продавцы в «Зингере» не смотря на тебя сверху вниз и не цедят сквозь зубы: «У нас для вас ничего нет».

Хотя было бы неплохо — некоторым людям по размеру в книжном только открытки со стишками. Но работают там люди добрые и продают книги всем — на вырост. Даже если видят, что открывать их будут, только чтобы спрятать заначку.

— А куда вы в итоге курьера дели? — попыталась перевести я тему.

— Куда-то… не знаю! Целуется он классно, но какой-то мелкий, все время теряется, — отмахнулась Элка, но ее было не сбить с курса: — Лучше объясни мне, нафига ты перед своим Егором начала изливать душу? Что за нытье? Ты его второй раз в жизни видела, на кой хрен ты ему свои комплексы вывалила?

Вот на кой хрен я вывалила ей все, что у нас с Егором было — этот вопрос занимал меня теперь гораздо больше. Надо было изначально занять ту же позицию, что и Базиль — загадочной и молчаливой соседки.

Не факт, что у меня бы получилось, но вдруг!

Сейчас бы никто мозг не ел.

— Не знаю, — расстроенно сказала я. — Между нами что-то такое было… особенное. Открытость какая-то. Я и подумала…

— Мама мне говорила: «Мужу-псу не показывай жопу всю», — скрипучим голосом, изображая, видимо, маму, сообщила Элка. — Мама зря не скажет. Кто там твой Егор по китайскому гороскопу?

— Ээээ… — я затруднилась. — Ему двадцать пять. Девяносто седьмой — это какой?

— Дракона? — Неуверенно предположила Элка. Эзотерики из нас с ней были, конечно, аховые. — Мужу-дракону не показывай корону…

— Нет, Бык, он Бык! — я быстренько погуглила. — Мужу-быку не показывай…

Мы напряженно уставились друг на друга. Элка даже отвлеклась от выбора между розовым и персиковым пиджаком. Я, разумеется, как нормальная филологиня, всю юность сочиняла стихи, но тут меня народное творчество подкосило.

— Мужику-быку не дай прикоснуться к жирку! — первой сообразила зараза-Элка.

Я вздохнула, сняла с себя воображаемую корону мастера слова нашей квартиры и водрузила ей на голову.

— Просто подумала, что он может понять меня по-настоящему, — призналась я, когда мы отсмеялись.

— По-настоящему тебя могут понять только подруги и мама, — отрезала Элка. — А мужики твоих недостатков не заметят, пока сама им об этом не скажешь. Нытье точно никого сексуальнее не делает.

— Думаешь, он поэтому так быстро уехал? — вдруг озарило меня. — И не было никакого «Сапсана»? Поэтому и не разрешил его проводить?

Элка, увлеченно вертящая вешалки со свитерами и блузками, как будто не услышала последнюю фразу.

— Эл! — я остановилась и не пошла за ней. Она уходила все дальше и дальше, оставляя позади отринутые кашемировые и шелковые сокровища, а я будто примерзла к мраморному полу цвета растрескавшегося льда.

— Эл, я сама все испортила, да? — спросила я обреченно и тихо.

Но она меня услышала. Остановилась, полуобернувшись, и ждала, пока я наконец соберу в совочек осколки своего сердца и доползу до нее.

Вздохнула, сняла с ближайшей вешалки первый попавшийся свитер и махнула им, как флагом, обозначая конец одной эпохи и начало другой.

— Давай смотреть на ситуацию оптимистично, — предложила она. — Зато он снял с тебя венец бестраханья!

— Что снял?!

— Это как венец безбрачия, только…

— Я поняла!

— Ты теперь не боишься незнакомых мужиков и секса. Начинается запоздалый шлюший период. Можешь отправиться в загул!

— Не хочу в загул, — заупрямилась я.

— Для поисков настоящей любви шлюший период тоже полезная штука, — успокоила меня Элка. — Ты же не собираешься влюбляться на всю жизнь и выходить замуж, не проверив, что там у твоего принца между ног?

— У настоящего принца между ног конь, — мрачно парировала я.

Наши споры на тему настоящей любви насчитывали уже километры и килограммы переписки в «телеге» и гигалитры чая и вина, выпитые на кухне.

Элка считала, что секс зря привязали к любви.

Это просто обычное человеческое удовольствие, как, скажем, массаж или хорошая беседа. Никто ведь не считает, что обсудить новый фильм можно только с тем, кого любишь всем сердцем?

Конечно, с кем-то по-настоящему родным все приятнее — и массаж, и фильм, и прогулка, и настольные игры, и даже ругань. Не говоря уж о сексе. Но можно гулять и с друзьями, а в настолки играть с незнакомцами, все равно будет интересно и весело.

И в обратную сторону тоже зря: найдешь хороший секс и сразу думаешь, что это настоящая любовь. А ведь гармония в постели вообще никак не связана с гармонией в других областях.

У меня же были куда более консервативные взгляды.

Нет, я не считала, что секс — только по глубокой любви. Так ведь можно на всю жизнь девственницей остаться — вдруг любовь с тобой так и не случится? Но все равно думала, что это куда более интимная вещь, чем посмотреть вместе кино. Даже держась за ручку.

Правда, с Егором был косяк.

С одной стороны — разве можно полюбить человека только за тело?

Нет, это недостойно духовно богатой девы!

Но секс! Но такой секс!

Без любви можно, выходит?

— Ты себе будешь покупать что-то? — спросила Элка из-под вороха шмоток, которые волокла к примерочной. — Мы, вообще-то, тут тебя утешаем!

Надо же, а я не заметила.

— Ботинки куплю, — решила я. — Осенние, покрепче.

— Какие ботинки, Дарина! Помнишь, что я говорила про «маячки»? Оденься женщиной, здорово же получилось с чулками. У тебя же сплошные монашеские юбки и джинсы, которые кричат — «я не такая»!

— А я такая?

— Шлюший период! — напомнила Элка строго и быстро добавила: — Для поиска настоящей любви. Вот смотри, какое платье, и твой размер есть.

Я в сомнениях посмотрела на трикотажное платье, которое грозило бессовестно обтянуть все мои выпуклости. Порнографически обтянуть.

— Я в нем буду как сосиска в целлофане, — вздохнула я.

— Оно черное, — заметила Элка. — Классика же. Черное стройнит.

— Сосиска в траурном целлофане, — поправилась я, снимая платье с вешалки.

У