Закрой глаза. Тебе понравится... (СИ) - Нил Натали Страница 23

Хирург подаётся вперёд, кладёт локти на колени и переплетает пальцы.

— У вас была внематочная беременность, Агата Дмитриевна. Пять-шесть недель…

Я закрываю глаза… Чёртов Моро! Спокойным голосом Глеб Игоревич продолжает.

— Обычно в таких ситуациях оперируют хирурги-гинекологи, но вас привезли в критическом состоянии. Эмбрион разорвал трубу. Кровь очень быстро поступала прямо в брюшную полость. Ваша подруга ничего не могла объяснить, кроме того, что вы резко отключились. Вы меня слушаете?

Открываю глаза.

— Да, я вас слышу, доктор.

Хирург кивает.

— Так вот, Агата Дмитриевна, — кажется, ему нравится произносить моё имя, — мне пришлось оперировать вас. В ходе операции у нас возникла ещё одна проблема. Вы знаете свою группу крови?

— Да, четвёртая. — ещё бы я её не знала, путешествуя с папой по всему миру.

— А резус? — доктор прищурил глаза. Это что, игра какая-то?

— Отрицательный…

Глеб Игоревич опять кивает.

— А вы знаете, что на всей планете всего порядка шести процентов людей с такой группой крови?

Пожимаю плечами. И что? Он усмехается.

— Вы носитель чрезвычайно редкой группы крови. Вы можете быть донором для кого угодно, но вам, милая Агата Дмитриевна, можно переливать только такую же группу с таким же резусом. Ис-клю-чи-тель-но. И вот с этим возникли проблемы. У нас хороший банк крови. Но ваша кровопотеря уже была достаточно большой, когда вас привезли. И постоянно нарастала. Нам пришлось искать по всему городу кровь для вас… В общем, для протокола, я удалил вам правую трубу. Но мне пришлось вас резать. Ни о какой лапароскопии речи идти не могло. Плюс — сопутствующая кровопотеря. Вам предстоит долгая реабилитация, Агата Дмитриевна… Но… — Глеб Игоревич поднимает указательный палец вверх. — Внимание! Бонус — вы сможете иметь детей в будущем. — Он снова позволяет себе искренне улыбнуться.

Я ошарашена. Чёртов Моро!..

Глава 28

Глеб Игоревич ещё что-то рассказывает, успокаивает, сыплет медицинскими терминами. Я не слышу его… Наконец, он уходит. Снова появляется Таня.

— Агатик, как же ты так… Господи, как же ты нас напугала… Хорошо, мы скорую ждать не стали. Олег тебя сам привёз. По дороге звонили в скорую, они нас в больницу направили. А здесь уже тебя ждали… — Таня нервно тараторит, повторяется… Стресс — он такой…

— Что с Сонечкой? — это всё, что меня сейчас волнует. Она-то у меня на руках была.

— Да, всё нормально с нею! С Олежкой сидит. Ты как?

— Как после наркоза… — вяло улыбаюсь подруге. — Ты иди, тебе домой надо.

Таня согласно кивает. Она, итак, со мной Бог знает, сколько времени просидела. А она мама кормящая.

— Хорошо. Только ты не кисни. Ладно? Мы с Соней завтра к тебе придём. Ты теперь точно должна стать крёстной. Попробуй только отказаться! В следующий раз спасать не будем! Учти. Бросим подыхать на пороге дома.

— Стану, стану… — выдавливаю из себя улыбку. — Иди уже.

Таня чмокает меня в щёку и уходит. Вместо неё появляется медсестра с бананом и соком. Нажимает какую-то хрень, и изголовье кровати плавно поднимается вверх.

— Держите. — протягивает мне сок. С наслаждением присасываюсь к трубочке.

— Вам очень повезло, что вас ГИГ оперировал. — Медсестра кладёт на приставной столик банан.

— Кто? — я чуть не давлюсь соком.

Сестричка смеётся.

— Это мы так Глеба Игоревича за глаза зовём. Он хоть и молодой, а руки у него золотые. У вас кровь не останавливалась. Эмбрион в трубе близко к матке прикрепился. Паршивец чуть не дотянул до нормальной беременности. Так вот, второй хирург требовал матку ампутировать, чтобы кровопотерю купировать. Ещё ж и кровь для вас искали. Время-то на минуты шло. А ГИГ упёрся… и вытянул вас. Он такой… — медсестра снова радушно улыбнулась. — Вы кушайте, давайте, и отдыхайте. Если что понадобится, вон на ту кнопочку давите, я прибегу. Я с вами до утра. Меня Маша зовут.

Маша уходит, а я бездумно пялюсь в потолок. У меня даже слёз нет…

Вот всё и решилось. Старший Моро мне в душу плюнул, а младший даже появиться не захотел… Зато тело искалечил. Нет мне больше дороги в салон мадам Марго. Мужчины любят красивые тела. А у меня, как я понимаю, даже не косметический шов… Хорошо ещё, что не трупный.

Я опускаю руку вниз и веду пальцами по шершавому послеоперационному пластырю… Мне опять не повезло. Будь я дома одна… Криво усмехаюсь в потолок. И что мне теперь делать?

****

Меня выписывают через десять дней. Глеб Игоревич приходит каждый день, сам всё контролирует, заставляет меня подниматься и ходить. Когда он дежурил в ночную, мы в ординаторской вместе пили чай с конфетами. Я забыла, когда вот так, без притворства, просто болтала с чужим мужчиной и получала от этого удовольствие. Я вижу, что нравлюсь ему. И это тоже приятно.

Наконец, наступил тот самый день. Пора домой. Собираю вещи. ГИГ печатает выписку и рекомендации. Коротко стукнув в дверь, захожу в ординаторскую:

— Глеб Игоревич, я могу забрать документы?

— Я занесу вам в палату. Подождите немного. — Как-то серьёзно, не отвлекаясь от компьютера буркнул ГИГ. Ладно…

Минут через десять в палату заглянул совсем другой мужчина — в джинсах и футболке Глеб Игоревич меньше всего походил на хирурга.

— Поехали?

О как, значит.

— Куда? — Давлю улыбку.

— К тебе домой. — Глеб протягивает мне выписку.

— А вы уверены, что нам по пути? — Улыбка всё-таки растягивает мои губы.

— Конечно! Адрес-то ваш я знаю. У меня ж на руках ваша история болезни. Забыли? — Его глаза смеются.

Притворно вздыхаю и соглашаюсь.

— Тогда поехали.

Я наклоняюсь за небольшой дорожной сумкой, но Глеб сам подхватывает её.

— Не надо носить тяжёлого минимум месяц. Полостная операция — не шутки.

— Как скажешь. — Я сама перевожу нас на новый уровень, переходя на «ты».

Минут через двадцать скромная тойота останавливается у моего подъезда. Глеб достаёт сумку из багажника, но в гости не напрашивается, а я не приглашаю. Благодарю его и поднимаю действительно лёгкую сумку.

Пока ищу ключ перед дверью, выходит соседка.

— Агата, детка, ты где была?

— В больнице, тёть Лид. — Мне ни с кем не хочется разговаривать, но с соседями надо жить дружно.

— Ох, ты ж… — Добрая женщина хватается за щёку рукой. — А что случилось-то?

— Операцию делали, аппендицит. — Почему соседям всегда надо знать, кто, куда, зачем…

Тётя Лида сочувственно кивает.

— Пока тебя не было, тут твой пару раз заходил… Он, что, не знал, получается?

— Кто «мой»? — Тут же напрягаюсь.

— Ну, тот… как его… Станислав, кажется. Красивый такой, представительный… — Соседка расправляет плечи, показывая какой представительный.

— Спасибо, тёть Лида, я разберусь. — Быстро проскальзываю в квартиру и отсекаю весь внешний мир.

Только Стаса мне не хватало. Прислоняюсь спиной к двери… и понимаю, что такое одиночество. Это когда тебя никто не встречает, когда никто к тебе не придёт, когда тебе не с кем переброситься и парой фраз… Разве можно быть одиноким, когда ты молодой и красивый? Можно…

Три дня я без дела шатаюсь по квартире, медленно хожу в магазин. Я потерялась… Мой мир опять поменялся, и я не знаю, что делать. Где же ты, мой ангел-хранитель? Тоже потерялся?

Я сидела и невидящим взглядом пялилась в огромную плазму, когда в дверь позвонили. В глазок виден только шикарный букет бордовых роз. Сука… Я, заведённая с пол оборота, распахиваю дверь:

— Тебе, что, плохо объяснили, чтобы ты не подходил… — и замолкаю.

Передо мной озадаченное лицо ГИГа.

— Не объяснили… Но хотелось бы узнать за что?

Глава 29

Я закусываю губу.

— Прости. Не ожидала, что это ты… — отступаю на шаг и жестом приглашаю Глеба внутрь.

— Хорошо, а то я уже напрягся. Это тебе, — протягивает мне букет и тортик. — Решил заехать проведать. Как себя чувствуем?