Ада - Аня Меньшикова Страница 23

— Это тебе решать. Ты можешь послать нас всех к дьяволу, и ты будешь права. А можешь позволить себе узнать, что будет дальше. Выбор за тобой. Но стоить заметить, чтобы немножко облегчить твой выбор, и хоть Лиза и просила не давить на тебя, но я, как ее муж, должен ее оберегать и сделать все для ее спокойствия, хочу сказать, что послать человека можно вообще в любой момент, — и он мне подмигивает.

— Вы что, какой-нибудь модный психолог? — пытаюсь незаметно шмыгнуть носом.

— Почти, — улыбается Григорий, — я преподаю философию в университетах.

— Оу. Ясно.

— Ну что, пойдемте? — спрашивает мать. Григорий берет ее за руку, а она посылает ему взгляд полный благодарности и любви.

— Да, пошлите! — Ева обхватывает обеими ручками мою ладонь и тянет в сторону синей машины.

Мы заезжаем за цветами. Григорий покупает все гвоздики, которые есть в магазине, а я покупаю шесть белых роз с большими бутонами, вроде это чайные.

Чем ближе к кладбищу, тем тише становится в машине. Мы не разговариваем и даже Ева перестала болтать. Ее личико такое сосредоточенное, что невольно напрягаюсь.

— Приехали, — шепотом говорит мать, когда машина останавливается, хотя итак понятно, где мы.

В тишине выходим из машины. Ева сразу берет меня за руку и начинает тянуть в сторону входа. Что ж, иду за ней.

Я пытаюсь для себя находить запоминающие ориентиры. Чтобы потом смогла спокойно найти место, где спит моя Ладушка.

— Честно сказать, — шепотом говорит мне сестрёнка, — я боюсь кладбище.

— Да быть такого не может, — шепчу в ответ.

— Плавда. Я и за луку тебя взяла, потому что мне стрлашно. Когда я умлу, я хочу, чтобы меня клемиловали и лазвеяли мой прах над морем.

Я в ахере.

— Тебе точно три года? Откуда такие познания?

— Я смотлела фильм, там мелтвых сжигали. Это хорошо. Я не хочу, чтобы у меня была могила, куда могла плиходить мамотька. Потому что, когда мы плиходим к Ладе — мама всегда плачет. А я не хочу, чтобы моя мамотька плакала еще больше.

Можно возразить, сказать, мол, что ты умрешь еще не скоро, и что это дети приходят на могилку к родителям… но это все херня. Вот есть мы, и мы идем на могилку к нашей сестре и дочке. Мы не знаем, что случится с каждым из нас завтра. Поэтому, даже если Ева ждала от меня опровержение ее словам, я молчу.

Даже если я приду сюда одна, я найду могилку Лады. Рядом с ней растет большая голубая ель.

В горле ком. Хочу сказать хоть что-то, но не могу. Просто смотрю на улыбающуюся Ладушку, вырезанную в камне.

Тут очень чисто, ни соринки, ни травинки. Несколько ваз с завявшими цветами. Мягкие игрушки.

Я в первый раз на кладбище, поэтому что делать вообще не знаю. Оглядываюсь в поисках подсказки — мать с Григорием уже тоже почти догнали нас.

Мать несет гвоздики, а Григорий Федорович — пятилитровую бутыль с водой.

Уступаю им место и наблюдаю.

Мать подходит к надгробию и привычным жестом наклоняется и целует гранит. Она здесь точно не редкий гость.

— Здравствуй, доченька. А мы тебе видишь кого сегодня привели. Нашу Аду.

Я слышу, что голос матери дрожит. Ева тут же подходит к ней и обнимает.

Григорий меняет высохшие цветы на свежие, наливает воду.

Я не могу объяснить свое состояние. Больше всего мне сейчас хочется лечь и обнять этот уже совсем небольшой холмик. Интересно, почему именно холмик, не надгробие? Ведь это более правильно, на нем фотография Лады. Мозг, заткнись!

Стараюсь не слушать, о чем рассказывает мать — это ведь ее личное. Улыбаюсь краем рта, когда Ева торжественно обещает в следующий раз прийти с фиолетовыми волосами и при этом косится на своего отца.

И все время молчу. И вспоминаю мою девочку.

— Ада, — выводит меня голос Григория из воспоминаний, — мы пойдем. Будем ждать тебя в машине. Не заблудишься?

Машу отрицательно головой.

— Я с Адой останусь и покажу ей дологу, — говорит Ева, но Григорий, сказав, что мне надо побыть с Ладой наедине, уводит ее.

И вот я стою напротив ее фотографии.

А сказать ничего не могу. Ком все еще в горле. Опускаю глаза вниз и вижу розы у себя в руках.

— Вот, — хриплю, — цветы тебе принесла. На тебя похожи, такие же светлые.

Зашибись, монолог. Ну хоть так.

Почему, когда я лежу вечером перед сном, я могу "поговорить" с Ладой? А здесь и сейчас не могу? Я и эти слова то еле выдавила из себя, чтобы хоть что-то сказать. А то пришла, помолчала и ушла.

— Прости, я немного волнуюсь. В следующий раз, думаю, будет проще. Я теперь буду к тебе приходить. Часто.

Постояла еще немного в тишине, глядя на ее фотографию. А потом пошла.

Мне легче. Сегодня я словно скинула с плеч килограмм так тридцать. Это довольно-таки непросто — не знать, где лежит твой родной человек.

Теперь знаю. Теперь буду здесь.

Глава 20. Ада

3 года спустя.

— Але, Лука. Ну что, я жду тебя? Девчонки уже мне не радуются так как раньше, если я приезжаю без тебя. Ты испортил мой авторитет, — бурчу.

— Слушай, Ада. Я прям до сих пор не могу привыкнуть, что я теперь Лука, а не Щуплый.

— Ну какой же ты щуплый? Видел себя в зеркале? Ты ж эта, ходячая гора мышц.

Три года в зале не прошли даром для Луки. Он теперь просто невероятный красавец. Обожаю с ним гулять — смотреть как девчонки вокруг капают на него слюной, но взять не могут, думая, что он занят мной. Ага, занят. Три раза в неделю, когда мы на тренировке. И еще много раз в