Пока небеса молчат - Регина Грез Страница 23

– Если б я знала, что он бандит, день и ночь бы ее отговаривала, любой ценой свадьбу предотвратила.

– Легче удержать бегущую воду, чем девушку, которой приспичило выйти замуж, – насмешливо заявил Шадар.

– Это ты во всем виноват! Они считали тебя другом семьи, они тебе доверяли, а ты отдал Айзу этим шакалам.

Шадар спрыгнул ко мне и грубо схватил за плечи.

– Выбирай слова! Кемаль – амбициозный образованный человек из хорошего рода. Кто-то из его предков занимал высокий пост в царские времена. Достойно выглядит и красиво говорит. Когда сменится власть в стране, ему найдется кресло в новом правительстве. Такие кадры нужны Мяснику. Сам-то он до конца жизни вынужден лицо прятать, слишком много черной работы успел провернуть.

– Я не хочу в этом участвовать. Отпусти меня или вместе уйдем. Только сразу, сейчас.

– Невозможно!

Он попытался снять с меня платок, а я начала вырываться. Потом оказалась на земле с растрепанными волосами. Шадар сидел рядом, только уже не трогал меня, а настороженно прислушивался, оглядываясь по сторонам. Неподалеку в кустарнике верещали птицы.

Я осторожно обняла Шадара, прижимаясь щекой к спине.

– Попроси, чтобы русского не убивали.

– Тебе он зачем?

– Он шейху нужен…

– Так объясни русскому, если хочет жить, пусть старика потешит, примет Всевышнего и ему позволят ковылять на цепи.

– Почему на цепи? – усомнилась я.

Шадар передернул плечами, сбрасывая мои руки.

– А ты что же думаешь, стоит ему пробормотать пару священных стихов, так сразу получит оружие? Хотя, трудно сказать, как бы я поступил на его месте. Жаль умирать напрасно среди вонючих шакалов. Может, я притворился бы червяком, ползал на брюхе, лизал чужие сапоги, а потом выждал момент и вцепился в горло врагу. Ну, что ты опять дрожишь? Кого тебе жалко?

Не похоже на Шадара, чтобы он пресмыкался ради спасения жизни, может, нарочно так сказал. Очередная проверка. Или хочет, чтобы донесла эту скользкую мысль до Миши. Тогда притворюсь, что мне очень страшно. Я кивнула, закрыла глаза и снова обняла его, будто в поисках защиты. Шадар смягчился, привлек к себе и прошептал возле моих губ:

– Но я бы хотел забрать с собой не одного, а многих… многих, Мариам. Я бы взял очень дорогую плату за унижение. Обильная жертва всегда угодна небесам. Смотри, какой у них жадный, голодный рот. Сумеешь насытить его – все тебе простится. Разве не в это мы верим? Не для того мы здесь?

Он повернул мою голову за подбородок, заставляя посмотреть наверх, в сторону багровой реки заката.

– Дарам учит состраданию и любви к ближним, – напомнила я.

– Сейчас ближе тебя у меня никого нет.

Шадар стал целовать – медленно, мучительно, жестко. Расстегнул ворот, положил горячую ладонь на горло. Я задыхалась и не могла ничего возразить. Опомнилась, заслышав над обрывом приглушенные голоса мужчин.

Ответив своим, Шадар велел мне поправить одежду и закончить с корзиной. Сам сидел в стороне, продолжая смотреть в сторону падающего за гору солнца. Высоко в небе застыла зловещая улыбка небес. Раньше я никогда их не боялась, но сегодня смотрю вперед с тревогой. Неужели самому Шадару не страшно спорить с Всевышним…

А вдруг он прав?

Глава 16. Рузана

На следующий день вместе с хлебом я передала Мише лекарства. Шейх не заметил или сделал вид, что не заметил, во всяком случае, не вмешивался в наш разговор. Сидел на своей скамеечке ближе к выходу, перебирал четки и снова дремал.

Я читала Дарам и между стихами просила Мишу выполнить условия шейха. Миша долго молчал, а потом спросил, как я сюда попала и как со мной обращаются. Его вопрос задел прямо в сердце, больше никто здесь не проявлял сочувствие и не считал, что я нахожусь в Хамсуше по большой несправедливости.

Когда же я снова повторила предложение Мусы Зиэтдина, он немного вспылил:

– Меня заставят своих убивать. Кровью повяжут. Я вообще не должен был в плен попасть, у нас четкие инструкции на такой случай…

Он произнес на русском несколько слов, значения которых я не поняла, кажется, это была грубая брань. Автоматически врезалась в память. Муса Зиэтдин сразу очнулся и попросил меня перевести. Я подозреваю, он притворяется, будто не понимает Мишину речь и дремлет, пока мы беседуем о Священном учении, а на самом деле прекрасно все слышит. Хоть стар, но себе на уме.

На прощанье он велел передать Мише, что осталось два дня, а потом нужно будет решить – умрет он «как падаль вонючая» или пополнит братство бойцов за чистый закон Всевышнего.

Разволновавшись, я прибавила от себя, что держалась бы за любую возможность уцелеть. Невольно повторила бурную тираду Шадара у реки.

Миша снова выругался вполголоса:

– Да какое…(брань) дело, если руки связаны! Если выберешься, сообщи, куда я просил. Именем твоего Всевышнего прошу, не забудь.

Еще и передразнил меня:

– На моем месте… ха! Ты же баба, тебя бы под другие великие цели сразу определили. Чего ты мне тут мозги крутишь, лучше сдохнуть мужиком, чем с этими дикими (брань) один хлеб жрать… Наши придут, а меня уже обрили и нарядили, вот будет номер.

– А если начнут пытать?

– Маш, уйди, а!

И насмешливо поглядывая на шейха он вдруг начал нараспев читать строки из Дарама. Откровенно издевался. У меня взмокли ладони, показалось, что сейчас Муса Зиэтдин крикнет охрану, Мишу выволокут на двор и жестоко изобьют. Но к моему облегчению шейх благосклонно кивнул и пригладил бороду. Неужели остался доволен отчаянной выходкой человека на краю пропасти?

Если Господь милосерден, разве шейх не заслужил бы его похвалу просто отпустив пленника? Все люди созданы по воле Всевышнего, над каждым младенцем он простирает незримые ладони, каждому определяет судьбу.

Мише он повелел родиться в России и стать солдатом. Я родилась в Саржистане и мечтаю однажды попасть в Россию, увидеть отца. Но Шадар встал на моем пути, грубо развернул в сторону, а Миша просто камешек при дороге. Толкнут тяжелым ботинком и нет человека…

«Что мне сделать? Что я могу изменить?» – шептала про себя, поддерживая шейха по каменистой тропе. Возле дома нас встретила женщина в черном платье – брошенная жена Абдуля по прозвищу Мясник. Теперь я знала, что ее зовут Рузана. Наверно, принесла продукты в мешке. Нет, он полон грязной одежды, в поселок пришла группа из восьми человек, – мужчины отдохнут пару дней и снова растворятся в лесу.

От этой новости шейха словно подменили. Он выпрямился, лицом просветлел и засеменил ногами, торопясь к