Наталия Терентьева - Бедный Бобик Страница 23

– Дай, пожалуйста, всем, кому надо, – носильщику, шоферу… – звучным низким голосом велела она. – И где же моя малышка ходит, а, Боря?

Борис приладил аккуратные очки у носа и тоже огляделся, вежливо улыбаясь:

– Ммм… Момент, Жанна Михайловна… я принесу заполнить guestcard. – Слабый голос гида как будто чуть окреп, неожиданно нырнув на английском слове куда-то в глубь тщедушного тела. – Присядьте, пожалуйста, пока на диванчик.

Жанна опустилась на очень низкий желтый диван, охнув и откинувшись на пухлые ярко-синие подушки.

– «Guestcard»… Лишь бы выпендриться! – Наконец она заметила выходящую из лифта Оксану и радостно замахала ей рукой. – Не прошло и двух часов!

На ее голос обернулись сразу несколько человек. Жанна протянула паспорт подбежавшему Борису.

– А ты-то что переполошился? Я не тебе… Заполни сам… гостевую карточку, а я распишусь.

Гид улыбнулся, показав мелкие чистенькие зубки:

– Конечно, Жанна Михайловна.

– И поменьше выпендривайся.

Борис слабо улыбнулся и стоял, как будто не в силах уйти из-под взгляда Жанниных темных, чуть навыкате, глаз, пока та ему не махнула:

– Да иди уже ты, ради Бога… – Глядя, как тот, чуть склонив к плечу аккуратно подстриженную голову с редкими черными волосами, спешит к стойке администратора, Жанна негромко добавила, вздыхая: – И что ж тебя угораздило в сопроводилки-то попасть, такого… А ручки-то… холеные… и шейка-то слабая какая…

Она прицокнула языком, проводив взглядом Бориса, и широко раскрыла объятья навстречу Оксане. Та подошла, запыхавшись, и поцеловала подругу в большую мягкую щеку, сладко пахнущую любимыми Жанниными духами. Сильный, сладкий, на одной ноте, устойчивый аромат настойчиво вытеснял все остальные запахи вокруг. Жанна сгребла маленькую Оксану в охапку и посадила рядом с собой. Та засмеялась, прижавшись к плечу подруги.

– Как добралась?

– Да уж… Насилу собралась, насилу добралась, – Жанна тоже засмеялась, – насилу в самолете покушала… дряни всякой… Тут как кормят?

– На убой! – Оксана вздохнула, достала тоненькую пачку сигарет, покрутила ее и убрала обратно в сумочку. – Кусок только в горло не лезет. – Она снова достала пачку и быстро закурила.

– Что? Опять двадцать пять? Орел наш в грусти и тоске? Я так и поняла, когда ты мне вчера сказала: «Все хорошо». Таким тоном говорят: «Все час как померли…» Ну и что на этот раз?

– Ой, Жанка… Сейчас пойдем, я тебе расскажу, надо посоветоваться. – Оксана положила маленькую ручку с ровненькими матово блестящими ноготками на огромную, тоже холеную и мягкую, руку подруги. – Хорошо, что ты приехала.

– Ну, это кому как. Мне пока не очень… – Жанна махнула рукой подошедшему к ним и остановившемуся на вежливом расстоянии Борису. – Давай! Иди сюда… – Взяв свой паспорт и карточку гостя, она тут же вернула кучу туристических проспектов, которые Борис сунул ей вместе с паспортом. – Убери это и не приставай больше ко мне. Я к подруге приехала, а не по экскурсиям мотаться, башку свою под пули подставлять у вас тут. И что тут смотреть, кроме моря… Номер на каком этаже?

– На третьем, – корректно улыбнулся Борис, торопливо запихивая проспекты в большую папку.

Жанна спросила Оксану:

– А у вас?

– На четвертом.

– Поменяй на четвертый.

– Жанна Михална… Боюсь, там только Royal apartments.

Жанна досадливо поморщилась:

– Слушай, Боря, давай вот без этого, говори нормально. Я русский человек, ко мне на английском не обращаться, ясно? Вот приедут янки, побежишь с ними военные базы фотографировать, тогда и лопочи.

– Пардон, королевские апартаменты.

– Да ладно уж, здесь – и королевские! В общем, что там есть, то и бери. Я тебя прошу, вот тебе деньги, – она дала ему толстую пачку купюр, – доплати сколько надо прямо сразу наличными, себе возьми полтинник… Помнишь еще, что такое полтинник?

Борис слабо улыбнулся и кивнул, совершенно смятый Жанниными уверенностью и мощью.

– Больше не бери, остальное мне принеси. За этот полтинник знаешь, что надо делать?

Молодой человек опять неуверенно кивнул. Жанна громко объяснила:

– Русских уважать! Великую нацию! Ясно? У нас и без ваших выкрутасов все сложно. Пока ты здесь дурака валяешь, знаешь, как все изменилось? О-о-о… я тебе потом отдельно расскажу… И этим скажи, быстроглазым, за стойкой, чтоб обращались ко мне на хорошем русском языке. Я отдыхать приехала. Иди уж, пожалуйста, не тормози. – Она обернулась к чуть съежившейся от Жанниного напора подруге. – Сервис! Полчаса торчим в вестибюле. Новый «пежо» утоплю, считай, в здешнем море за неделю отдыха.

Оксана засмеялась:

– Здесь ничего не тонет…

Жанна, наблюдая, как Борис послушно встал в конец образовавшейся очереди у стойки, негромко проговорила:

– Дерьма, значит, много…

Глава 5

После утренней службы Алена, не торопясь, складывала ноты, кивая последним уходящим певчим. В церкви уже почти никого не было. Сегодня во время службы она поймала себя на странной мысли: входя в церковь, она как будто чувствует себя под защитой. Может, так оно и есть? А вот есть ли на свете человек, способный убить в церкви? Алена даже вздрогнула от собственной мысли и постаралась сосредоточиться на словах священника, который говорил о грехе прелюбодеяния и наказании за него. Очень кстати…

Проходя мимо иконостаса, Алена мельком бросила на него взгляд, на секунду отвернулась, потом снова повернула голову, словно кто-то ей это приказал. Как хочется верить так, как верят бабушки в чистых платочках… Но это невозможно. Бабули верят в реальных, очеловеченных богов, ангелов, угодников, наивно и просто.

Где-то в космосе есть место, где собрались все угодники кряду и раздают бабулям по их делам – бабе Таисии вернули потерянные очки, бабе Оле диагнозы нарочно перепутали, а потом, в аккурат ко дню рождения, все на место вернули, была у бабы Оли печень плохая, а стала – новенькая, а все потому, что проверяли ее, не отчается ли, не перестанет ли верить в то, что все тяготы по силам нашим. А вот у доброй, подслеповатой бабы Шуры, кормилицы всех окрестных собак, отобрали две сотки на даче, не разговаривала та с дочерью двенадцать лет, вот и нашли ангелы въедливого дядю в местной администрации, он приехал и забор от леса велел перенести. И пропали все Шурины грядки. А все за грехи, за грехи…

Кто-то из их ровесников не верит совсем, вот им гораздо хуже, страшнее. Позади – недостроенный несбывшийся коммунизм, впереди – черная яма смерти. А у бабы Таисии и подружек ее Шурки и Ольки души полетят на небо, их там ждут, привечают да знаки всякие подают. И не оставят, когда телу совсем невмоготу станет таскать душу по земле.