Марина Елькина - Задачи из учебника Страница 23

– Вот это правильно. Хватит о нем. Давай-ка просто попьем чайку.

– Нет, Зоя, в другой раз. Я правда тороплюсь.

Татьяна была разочарована. Она шла домой и думала о недавнем разговоре. Да, она ожидала совсем другого. И уж никак не думала о неверности Алика.

Не хотелось думать об этом и сейчас. Но помимо ее желания, мысли снова и снова возвращались к Зойкиным словам: «За эти двадцать дней он уже благополучно нашел новую девчонку». И щемило сердце. Умом она понимала, что Зойка скорее всего права. Ведь именно этого Татьяна боялась со дня его отъезда.

Она изо всех сил старалась успокоиться, уговорить себя, что ничего не случилось. И случиться не может. Даже если Шурка не позвонит. Все равно ничего не случилось.

Но неужели не позвонит? Неужели двадцати дней достаточно, чтобы все забыть?

О Боже! Но ее-то как угораздило вот так влюбиться? Зачем все это? Зачем?

Женька бегала во дворе с девчонками, и Татьяна не стала тащить ее домой. Ей хотелось еще немного побыть одной.

Она даже не включила свет. Просто села в кресло напротив молчащего телефона и заплакала. От жалости к себе.

Ну чем, чем она заслужила, что ее вот так легко можно было бросить?

Конечно, все это с самого начала было настоящей авантюрой. И воспринимать все с самого начала нужно было как авантюру.

Когда, ну когда она стала относиться к этому серьезно? В какой момент это произошло?

Она сердито вытерла слезы.

Ладно, Бог с ним! В конце концов, она и не собиралась выходить за него замуж! Этого еще не хватало! Просто обидно быть брошенной. Обидно и все.

Телефонный звонок протяжным взрывом врезался в ее сознание.

– Алло!

– Танюшка! Любимая! Я правильно досчитал до двадцати?

– Правильно, Шурка, правильно!

– Где ты была? Я трезвоню весь вечер.

– Прости, Шурка! Меня не было дома.

– Ты что, забыла, что я буду сегодня звонить?

– Я ждала утром. А к вечеру начала бояться.

– Чего бояться?

– Что ты больше не позвонишь…

– Танька! Я сейчас повешу трубку! Ты мне не веришь?

– Верю, Шурка, теперь верю. Я так по тебе соскучилась!

– Я теперь буду звонить каждый день. Только не исчезай никуда. Я тебя люблю, я не оставлю тебя. Никогда. Слышишь, никогда, Танька!

Часть вторая

Глава 1

К концу весны Алик уже привык к двадцати дням звонков и двадцати дням ожидания. Он и время теперь делил не на месяцы, а на «двадцатки». Он знал все междугородние автоматы в округе. Однажды он обнаружил телефон, соединявший без монеток – говори сколько хочешь, – и болтал с Татьяной часами, поздно вечером, когда Женька уже спала. Несколько дней Алик был самым счастливым человеком на свете. Но потом бесплатный автомат починили, и он тоже стал выуживать пятнашки из карманов Алика.

Собирание пятнашек превращалось в какую-то манию. Алик разменивал их у друзей и в магазинах, а Никиту заставлял приносить с работы монеты горстями.

Кит недоумевал:

– Куда ты столько звонишь? Дашка, присмотрись к нему повнимательнее!

Даша кивала, грозила проследить, соблюдая молчаливый уговор: для всех их отношения оставались прежними.

Она, конечно, не спрашивала Алика, куда он звонит – и так было понятно. Она лишь молча отдавала ему появлявшиеся в кошельке пятнашки.

Когда начался июнь, Алик уже с радостью начал считать дни до своего отъезда и торопил Татьяну с разговором о разводе.

Татьяна мялась, тянула, обещала все решить в следующий приезд Игоря, и Алик досадовал на ее нерешительность.

Впрочем, даже если она не поговорит с мужем, не беда. Он может сам приехать и побеседовать с Игорем. Он был настроен даже воинственно.

С середины июня снова потянулась томительная «двадцатка» без звонков. Та самая «двадцатка», в которую Татьяна пообещала наконец все решить.

Эти двадцать дней показались Алику самыми мучительными. Он уже ругал себя, что заставил Татьяну говорить с Игорем, и теперь у нее, возможно, нет никакой поддержки. Может, позвонить ей?

Нет, она просила… Ничего. Осталась всего неделя, и можно будет наконец покинуть Москву с ее дождями, бесконечной кутерьмой и бестолковыми междугородними автоматами.

Он заранее взял билет на поезд и позвонил, чтобы сообщить родителям.

– Приезжаю восьмого!

– Вот и хорошо, сынок. – Мамин голос был взволнованным. – Мы тебя не хотели заранее тревожить…

Многообещающее вступление!

– Мам, что случилось? Кто-то заболел?

– Ну, что ты, Алечка! Все живы-здоровы. Я папе трубку передам.

– Привет, пап! Что у вас там произошло?

Отцовский голос был каким-то сердито-спокойным.

– Когда приезжаешь? До десятого успеешь?

– Успею. А что десятого?

– У твоей сестры свадьба.

– Что?! – Больше у Алика просто не было слов. – Какая свадьба? С кем свадьба? – после долгой паузы спохватился он.

– Приезжай, все узнаешь. По телефону долго объяснять.

Алик был растерян. Он ни с того ни с сего подумал, что до этой минуты толком не понимал смысла фразы «Гром среди ясного неба». Какая свадьба? Он рассчитывал, что в июле поможет сестре поступать в пединститут. Как же теперь с ее поступлением?

Да при чем тут поступление? Куда смотрят родители? Как они ей это разрешают? Она совсем села им на шею!

Растерянность сменялась гневом, а гнев снова уступал место растерянности.

Перед отъездом навалилась куча дел: и в университете, и в библиотеке, и в общежитии. Но даже при полнейшей занятости этой неделе просто не было конца-края.

Зато для Татьяны дни июня летели стремительно. Отдых Игоря заканчивался, и с каждым часом она все яснее понимала, что не найдет в себе сил для разговора.

Где-то там, в бредовых мечтах, она могла представить себе развод и новое замужество. При телефонных разговорах с Аликом эти бредовые мечты на минуту становились реальнее. Но лишь на минуту.

Бросить Игоря она не могла. Она даже не пыталась объяснить себе почему. Любые объяснения еще больше запутывали ее в этих мыслях. Не могла, и все!

Настойчивость Алика ее пугала. Что, если он сам поговорит с Игорем? Чем все это кончится?

Никто, кроме Зойки, пока ничего не знал. И даже Зоя не могла сказать ни одного вразумительного слова. Она честно призналась Татьяне, что теряется в такой ситуации, что нахальство этого мальчишки путает все карты, и невинный роман постепенно перерастает в страшную угрозу.

– Какую угрозу? – спросила Татьяна.

– Неужели ты не понимаешь? В угрозу твоему спокойствию.

Да о каком спокойствии идет речь? Бесконечную вину перед Игорем и страх, что все откроется, можно было назвать спокойствием?