Барбара Делински - Мечта Страница 23

Они прошли через огромный холл. Картер осмотрел роскошную спальню ее родителей, которая давно уже пустовала. На втором этаже было еще несколько спален. В некоторых из них также были роскошные камины. Картер недоумевал, как его мать успевала убирать все эти комнаты. Он молча потягивал кофе, делая пометки в уме. И только последняя спальня пробудила в нем личный интерес.

– Это ваша спальня? – спросил Картер. И еще до того как Джессика кивнула, понял, что так оно и есть.

Ее лицо выглядело смущенным, она явно не хотела, чтобы Картер входил в эту комнату. Но его это не остановило. Ее комната была гораздо меньше предыдущих и обставлена проще. Обои в цветочек, белая мебель. С непонятным для себя интересом Картер стал внимательно осматривать комнату: книжные полки, заставленные иностранными словарями, научными трудами по литературе и фантастикой. Он провел ладонью по комоду, на котором стоял зеркальный поднос с коллекцией старинных пузырьков для духов. Взгляд Картера остановился на фотографии в рамке. На фото Джессика была вместе с родителями. На этом снимке ей было не больше пяти лет. Картер хорошо помнил Джессику в том возрасте. Он перевел взгляд на белый сундук, на котором лежали журналы. Рядом с ним стоял стул, обитый материей в тон обоям. Кровать была застелена белым плотным покрывалом. На ней аккуратной горкой лежало множество кружевных подушек различной формы и размера. Спинка у кровати была очень широкой.

Примерно так он и представлял себе комнату Джессики. Она была чистой, аккуратной, довольно уютной, немного странной и несколько холодной. Несмотря на видимую простоту этой комнаты, Картера не оставляло ощущение, что в каждом ее уголке скрывается что-то удивительное и загадочное.

Почему-то здесь, в спальне Джессики, Картеру было неудобно говорить в полный голос, и потому он спросил почти шепотом:

– Здесь была ваша детская?

– Нет, – быстро проговорила она и вышла из комнаты. – Я переехала сюда, чтобы сэкономить топливо.

Все это звучало разумно.

– Комната находится над кухней, и потому здесь всегда тепло, – понимающе кивнул Картер.

– Да, – сказала Джессика и всем своим видом дала понять, что Картеру пора покинуть ее комнату.

Но он, не желая ничего понимать, так и не сдвинулся с места. Если бы они находились в любой другой части дома, Джессика спокойно пошла бы дальше и Картер, в конце концов закончив осмотр, присоединился бы к ней. Но только не здесь. Она не могла допустить, чтобы он остался в ее комнате один. Это было ее личное пространство, которое она тщательно оберегала от постороннего присутствия.

– Какая удачная фотография, – сказал Картер, кивнув в сторону комода. Легкая, мечтательная улыбка тронула уголки его губ. – Она пробуждает столько воспоминаний.

Джессика не отрываясь смотрела на фотографию и потому не могла видеть его улыбки.

– Вы правы. Этот снимок сделан во время редкого семейного праздника.

– Какого праздника?

– Дня благодарения.

Картер не понял, что она имеет в виду.

– Но разве День благодарения – редкий праздник? – спросил он.

– В тот день мой отец присутствовал на семейном обеде.

Картер внимательно взглянул на Джессику, стараясь понять по ее лицу, шутит она или говорит серьезно. Она явно не шутила.

– Вы хотите сказать, что он редко обедал с вами?

– Возможно, он не считал семейный обед чем-то важным, а может быть, просто о нас забывал. Когда он над чем-то увлеченно работал, то никогда не прерывался.

– И он не прерывал работы даже ради обеда в День благодарения?

– Нет, – просто сказала Джессика и посмотрела Картеру в глаза. – Вы уже все здесь осмотрели? Мы можем спуститься?

Картер опять не сдвинулся с места. Казалось, он не слышал, что сказала ему Джессика.

– Как странно. Мне казалось, что праздники в поместье Кросслинов всегда устраивались на широкую ногу. Я думал, вы отмечали праздники согласно старинным традициям.

– Все это действительно было так. Вот только отец никогда в этом не участвовал. Я всегда чувствовала себя очень одиноко.

– Потому вы так рано вышли замуж?

Джессика удивленно посмотрела на него, и Картер пояснил:

– Моя мама рассказывала, что вам тогда только исполнилось двадцать.

Джессика не понимала, к чему эти расспросы. Движет ли им праздное любопытство или что-то другое? Она почувствовала невольную досаду на Картера за этот не относящийся к делу разговор, но не хотела ему грубо отвечать. Роль фурии ей порядком надоела, тем более что он-то вел себя вежливо.

– Наверное, я действительно тогда чувствовала себя одинокой и замужество виделось выходом. Но тогда мне казалось, что я по-настоящему влюбилась.

Картер подумал, что сейчас ей так не кажется.

– И сколько продлился ваш брак? – спросил он.

– А разве ваша мама вам этого не сказала?

– Она считает, что это не мое дело, и, наверное, она права. Можете не говорить, если не хотите.

Джессика оперлась о дверной косяк. В задумчивости она провела пальцем по трещине на двери, изношенной от времени.

– Здесь нет никакого секрета. – И это было действительно так. В конце концов, сведения об этом записаны в книге регистрации в мэрии. – Мы развелись через два года после нашей свадьбы.

– И что же случилось?

Джессика недовольно нахмурилась, но все же ответила:

– Мы слишком разные люди, и цели в жизни у нас разные.

– Как зовут вашего бывшего мужа? Она немного помолчала:

– Том Чандлер. – Джессика обхватила себя руками. – Но какая разница? Вы все равно его не знаете.

– Он не здешний? Джессика покачала головой:

– Нет, он из Сент-Луиса. Я познакомилась с ним, когда училась на втором курсе, а он на последнем. Он хотел стать писателем и рассчитывал, что я окажу ему материальную поддержку, думая, что моя семья богата и будет нам помогать. – Теперь в ее голосе не было никакого смущения, а только одна сплошная ирония. Смотря Картеру прямо в глаза, Джессика продолжала: – Вы опять оказались правы. Я могла привлечь мужчину только своими деньгами. Но мне понадобилось два года, чтобы окончательно это понять.

Джессика говорила спокойно, голос звучал ровно. И только по отрешенному взгляду и страшной бледности, залившей ее лицо, Картер понял, как тяжело ей это вспоминать.

– Я не понимаю.

– Том влюбился в поместье Кросслинов, а не в меня. Он всегда хотел жить в таком поместье. Ему льстило, что мой отец – талантливый ученый, и нравилось, что моя мать всю себя посвятила отцу. Том думал, что я стану такой же самоотверженной женой. Больше всего в доме его привлекала мансарда. Он хотел сделать там нечто вроде писательской мастерской. Представлял, как будет сидеть там, предаваться размышлениям, читать, мечтать, устремляя взор в пространство.