Кейт Коскарелли - Абсолютный порядок Страница 23

Она выпила еще вина и стала ходить по комнате, по-прежнему обнаженная и неудовлетворенная. Мастурбация никогда не приносила ей полноты удовольствия, а только распаляла желание. Она хотела чувствовать в себе твердость мужского члена.

Подойдя к шкафу, Ванесса сняла с вешалки пояс с кошельком, достала стодолларовую купюру, спрятала ее под подушку, позвонила в администрацию отеля и заказала бутылку лучшего шампанского, попросив доставить ее немедленно в номер вместе с двумя бокалами.

Десять минут спустя в дверь постучали. Вошел смуглый молодой человек с подносом, на котором стояли бутылка и бокалы. Поставив поднос на стол, он спросил:

– Открыть шампанское?

– Да, пожалуйста. Не выпьете ли со мной бокальчик? Ненавижу... пить... одна.

– Да, мадам.

Молодой человек увидел, что ее халат распахнулся и открыл груди и волосы на лобке. Он улыбнулся. Сегодня ему наверняка достанутся хорошие чаевые. Некоторые вещи удавались ему лучше, чем доставка постояльцам обедов в номер.

Глава 20

СТАРЕЮЩАЯ ХИППИ

Джо бросил вещи Триш в холле квартиры Милли и ушел, даже не поздоровавшись с хозяйкой. Женщины несколько секунд молча смотрели друг на друга. Триш смутилась, встретив озабоченный взгляд Милли. Этот неловкий, но короткий момент быстро прошел – Милли улыбнулась:

– Проходи, садись. Думаю, сначала нам нужно поговорить, о’кей? Знаю, тебе немного не по себе в такой ситуации, и я должна объясниться. Уже готов свежезаваренный чай.

Взяв Триш за руку, Милли провела ее через холл с полированными полами в маленькую уютную кухню, блестящую чистотой и хромированными деталями обстановки. Она усадила подругу за стол в углу. Из окон открывался вид на город. Кажется, все в Нью-Йорке стремятся к таким эффектным видам, подумала Триш.

– Можно я сяду здесь? – Она указала на самый дальний от окна стул. – Мне все еще не по себе в таких высоких домах.

– Я чувствовала то же самое, когда приехала сюда... прожив десять лет в Калифорнии, стране землетрясений. Не волнуйся, привыкнешь. Запомни, Манхэттен построен на скале. Это тебе не Калифорния.

Милли налила в чашки черный горячий чай и поставила перед Триш тарелку с печеньем.

– Вот, это тебя взбодрит. Ты выглядишь усталой.

Триш подумала о напряженных двадцати четырех часах, проведенных с Редом, и ее щеки запылали. Много ли знает Милли?

Заметив смущение подруги, та решила высказаться прямо:

– Слушай, дорогая, перестань вести себя как девица, потерявшая невинность. Учти, в шестидесятых я жила в Беркли. Мы – поколение, начавшее сексуальную революцию или что там, черт побери, было. Если ты хорошо провела время с сенатором, прекрасно. Он приятный парень... Надеюсь, он не сделал тебе больно. Знаешь, его истинная страсть – политика.

Триш посмотрела на стареющую хиппи и улыбнулась:

– Ты отлично умеешь дружить, правда?

– Помнишь песню... – Милли пропела: – «Миру нужна только любовь…». Вот что я чувствую. Во все, о чем мы говорили и во что верили, я верю по-прежнему. И стараюсь от этого не отступать. Не многие из нас сохранили такое мировоззрение. Сейчас людьми овладела алчность.

– Ты хороший человек, Милли. Мне очень стыдно, что я тебя обманула.

– Ты не обманула меня. Идея принадлежала мне. Джо сказал, что Ред нанял «птичку», как он тебя назвал, и очень разозлился. Ты мне ужасно понравилась... У меня возникло чувство, что мы подружимся. Поэтому я сказала Джо, что будет безопаснее, если ты поселишься у меня. Так я могу прикрыть тебя. С этим предложением я отправила его к сенатору, и тот почувствовал себя в этой ситуации более спокойно.

– Боже, представляешь, как все это смущает меня? – Триш уронила голову на руки.

– Попробуй чай и мое печенье.

Триш подчинилась. Чай был темным, сладким и ароматным, а печенье – вкусным. Она съела одно и потянулась за вторым.

– О горе, аппетит у меня не пропал.

– С тобой все будет в порядке... и мы отлично заживем вместе. На самом деле я не люблю жить одна. Когда-то я жила в коммуне, и там мне очень нравилось. Днем и ночью всегда можно было с кем-то поговорить. В этой квартире даже кошку не заведешь.

Наконец Триш огляделась. Очевидно, квартира стоила довольно дорого, судя по габаритам и расположению.

– Боже, Милли, я сомневаюсь, что могу позволить себе оплачивать даже пополам с тобой такую квартиру.

– Обязательно сможешь. Половина от ничего – это ничего, верно?

– О чем ты говоришь?

– Я ничего не плачу за квартиру. Все на кооперативных началах. Квартира принадлежит мне. Тебе придется платить только половину суммы за коммунальные услуги, а это не очень много.

– А как же закладная плата?

– Ее нет. Когда я продавала эту землю, частью договора являлся мой выбор квартиры. Таково было условие сделки.

– Это твоя земля?

– Теперь смущена я. Всегда трудно признаваться, что у тебя много денег. Земля досталась мне по наследству от родителей. Папа пытался вычеркнуть меня из своего завещания, но умер раньше мамы, а она всегда любила и понимала меня. Мама посылала мне деньги, чтобы я не побиралась и не трахалась за кусок хлеба. Она была ангелом, и я вернулась домой ради нее.

На глаза Милли навернулись слезы, и Триш увидела, что подруга все еще горюет из-за смерти матери.

– Давно ли она умерла?

– Два года... Идем, я покажу тебе квартиру.

Милли провела Триш в столовую, большую для нью-йоркской квартиры, но казавшуюся меньше из-за огромного стола и стульев.

– Видишь ли, – продолжала Милли, – папа умер от рака за год до смерти мамы, и она так и не смогла приспособиться к жизни без него. Они были очень преданы друг другу. Хотя большая часть капитала досталась им от родителей мамы, папа был отличным хирургом и не нуждался в нем. Они жили хорошо, но не расточительно, поэтому капитал приумножился. Я получила все.

– Ты была единственным ребенком в семье? Милли покачала головой.

– Мой старший брат погиб во Вьетнаме... и тогда я стала радикалкой... а мой отец не смог принять этого. Он говорил, что я оскорбила память брата, протестуя против войны.

– О, Милли, как это было ужасно для тебя!

– Да, но теперь все в порядке. Я заключила мир с собой, а мама не осуждала меня. Видишь эту мебель?

Триш улыбнулась.

– Трудно не заметить ее, Милли. Она принадлежала твоим родителям?

– Верно, это мебель мамы.

Милли показала Триш три спальни и три ванные. Огромные комнаты были обставлены антикварной мебелью, казавшейся неуместной в этой современной квартире.

– Вот твоя комната. Если она тебе не нравится, можешь занять другую, но там еще больше мебели. – Милли словно извинялась.