Сьюзен Льюис - Танцуй, пока можешь Страница 23

– А теперь, – в заключение сказал лорд Бел мэйн, – я требую, чтобы через час ноги вашей не было на территории Фокстона. Вы меня слышите? Немедленно отправляйтесь вон отсюда! А уж я позабочусь о том, чтобы вы никогда больше не смогли переступить порога приличной школы.

Мисс Энгрид отвезла меня обратно в коттедж на Тонто. Я знала, что десятки глаз следят за нами из окон, но не могла себя заставить поднять голову. Когда мы подъехали к коттеджу, мисс Энгрид сказала:

– Элизабет, мне кажется, ты должна знать, кто ниноват во всем случившемся. Это – миссис Дженкинс. Судя по всему, она видела вас в Лондоне на Рождество и с тех пор все время следила за вами. А с ее связями на Флит-стрит… Кажется, у тебя в последнее время появились какие-то новые знакомые в местном пабе? – Я кивнула. – Это были репортеры.

Господи, какой кошмар!

Мисс Энгрид помогла мне подняться наверх. В гостиной меня ждал Александр.

Он выглядел измученным и напряженным. Судя по всему, его беседа с отцом оказалась не намного приятнее моей. В руке он сжимал газету.

– Тебе не следовало сюда приходить! – прошептала я.

– Не мог же я не попрощаться! – Голос Александра был холодным и язвительным. Потом последовала пауза, после которой он внезапно сорвался на крик: – Как ты могла, Элизабет?! Ты поставила в идиотское положение меня, мою семью. Зачем ты это сделала?

– Я этого не делала. Ты заблуждаешься, как и все остальные. Прошу тебя, выслушай меня…

– Хватит лгать! Зачем же еще ты ездила в Лондон, если не из-за этой гнусной газетенки? Да я готов убить тебя за то, что ты с нами сделала, понимаешь?

– Пожалуйста, Александр…

– В этом деле слишком много совпадений, Элизабет. Они стали табором там, в поместье отца, а ты приезжаешь сюда, в Фокстон. Значит, мой отец прав? Тебя подослали специально? Ну что ж, ты своего добилась! Только постарайся не потерять эту газету. Теперь, когда у тебя будет плохое настроение, ты всегда сможешь поднять его, вспомнив, какую славную шутку ты, Элизабет Соррилл, сыграла с семейством Белмэйнов. – В его взгляде было столько отвращения и ненависти, что я не могла этого вынести. – Каким же я был идиотом, когда верил твоим словам о любви!

Дверь открылась, и в комнату решительно вошла мисс Энгрид.

– Александр, – спокойно сказала она. – Мне кажется, вам пора идти.

Схватив коробку, набитую книгами и пластинками, которые он давал мне, Александр направился к двери. Но прежде чем выйти, он обернулся в последний раз, и я поняла, что никогда не смогу забыть того смешанного выражения ненависти и боли, которое увидела в его глазах.

Стоя у окна рядом с мисс Энгрид, я смотрела ему вслед. На моем безымянном пальце по-прежнему было подаренное им кольцо. Теперь он уже никогда не узнает, зачем я ездила в Лондон. Я была беременна.

АЛЕКСАНДР

Глава 10

Я очень долго не мог прийти в себя после того, как Элизабет уехала из Фокстона. И из моей жизни. Лишь теперь, по прошествии многих лет, я понимаю причины моего тогдашнего поведения. И все же мне по-прежнему стыдно за себя и за ту боль, которую я причинил не только себе, но и другим. В то время как каждый студент считал, что его жизненная миссия сводится к тому, чтобы сделать мир как можно лучше и веселее, я приехал в Оксфорд, обозленный на всех и вся. С каждым годом эта злоба лишь сильнее разгоралась, сжигая меня изнутри. Она заполняла собой тот все разрастающийся вакуум, который Элизабет оставила в моей душе.

Несмотря на то что она обманывала меня и едва не опозорила мою семью, я все равно не мог ее забыть. Из-за нее я весьма смутно помню свой первый год в Оксфорде: он растворился в сладковатом дыму марихуаны, с помощью которой я пытался заглушить обуревающие меня противоречивые чувства. Хотя внешне я вел себя, как всякий другой студент. По крайней мере, мое поведение ничем не выделялось на общем фоне. Периодически, если бывало настроение, мы с Генри посещали одну-две лекции, но большая часть нашего времени была заполнена заумными дискуссиями на тему, каким образом мы, студенты, можем внести свой вклад в укрепление мира во всем мире. В то время это было очень модно. Однако, несмотря на наши длинные волосы и модные разговоры о социализме, наш собственный образ жизни был от него весьма далеким. Мы разъезжали по Оксфорду в новеньком «Мерседесе 230-SL», презентованном мне бабушкой на восемнадцатилетие, организовывали скандальные вечеринки, считая их своеобразным бунтом против истеблишмента, и вовсю пользовались той сексуальной свободой, которую предоставляло нам наше время. Меня буквально осаждали толпы девиц, в чьей памяти еще была свежа скандальная история о любовнице-цыганке. В результате я иногда начинал себя чувствовать чем-то вроде восставшего из гроба Джакомо Казановы. Стоило мне поманить любую из них пальцем, как она тотчас же оказывалась в моей постели. Я охотно пользовался их услугами, отнюдь не собираясь завязывать какие-то длительные отношения.

И вот однажды, когда я был на втором курсе, произошло событие, несколько приостановившее бесконечную череду уже начавших приедаться легких побед. Студенческие демонстрации в Париже против голлистского правительства нашли самый горячий отклик у студентов разных стран. Я, как и все, участвовал в самых разнообразных пикетах, бойкотах и собраниях, одинаково шумных и бестолковых. Мы чувствовали, что пришло время во весь голос заявить о себе, о своем отвращении к буржуазному комфорту, о возмущении против тех жестокостей, которые происходят в мире. Мы с Генри ходили на демонстрации против войны во Вьетнаме, против ввода советских войск в Чехословакию, против односторонней Декларации независимости и угнетения черных в Родезии. Все это было такой же приметой времени, как Дженис Джоплин, хиппи и поп-концерты, особая прелесть которых заключалась в возможности покурить травку, сбросить одежду и заняться любовью прямо на траве. Обычно после них рождалось ощущение мира, гармонии и всеобщей любви.

Это случилось после одного такого концерта – фестиваля Детей цветов. В тот день я встретил Джессику. Мы большой компанией отправились к нам с Генри, в Брэкенбэри-Билдингз, чтобы еще немного послушать музыку. Я был лишь слегка обкуренный, скучал, и все мои мысли вертелись вокруг женщин. Через некоторое время – было уже довольно поздно – я заметил роскошную цыпочку, которая, похоже, пришла совсем недавно. Эффектная и откровенно сексуальная, причем прекрасно сознающая это, она явно выделялась на общем фоне, чем сразу привлекла мое внимание.

Я молча наблюдал за тем, как она с интересом рассматривала скопление тел, смутно различимых в голубоватом дыму марихуаны. Судя по всему, она не искала никого определенного и ее абсолютно не смущало, что ее прическа и платье кажутся совершенно неуместными в подобном окружении. Казалось, что эта миниатюрная девушка шагнула сюда прямо со страниц журнала «Вог».