Все его желания - Аля Кьют Страница 24

Торнтон ловко перевернул куски, и я опять поймала себя на мысли, что любуюсь им. Красивый говнюк.

— Это сколько же звезд должно было сойтись.

Бенингтон не ответил, лишь тряхнул головой.

— Учился на повара?

Я никак не могла заткнуться.

— Нет, моя мама любила готовить. Особенно стейк. Пока не стала вегетарианкой.

Уже не в первый раз я отметила, что Торнтон говорил о матери в прошедшем времени. Очевидно, ее уже не было в живых. Я могла погуглить. Анж говорила, что их семейные скандалы гремели на всю Англию. Пожар, шрамы у Бена на спине…

Любопытство боролось во мне с чувством самосохранения. Я могла спросить, но не решилась. Он был слишком славный сейчас. Страшно портить ему настроение.

— Ты очень миленько смотришься у плиты, в любом случае, — продолжила я серию дразнилок, чтобы уйти от острой темы.

Торнтон сверкнул на меня своими бессовестными красивым глазами.

— Считаешь меня милым? Серьезно, Морковка?

— Я считаю тебя конченым, Торнтон.

— Брось, Кэти. Я могу быть милым. Вот сейчас и в библиотеке.

Он снова заставил меня покраснеть, но я не стушевалась.

— Ладно. Пожалуй, на конкурсе засранцев ты бы легко взял утешительный приз «Мистер-милашка».

— Спасибо. Это, видимо, максимум любезности, что я могу ожидать.

— От такой крестьянки, как я? Разумеется.

Торнтон поморщился.

— Не произноси слова типа крестьянки или простолюдинки. Даже в шутку. Меня от них коробит.

— Серьезно? А твоя подружка вот не гнушалась, — припомнила я бесцеремонность Рослин.

— Она мне больше не подружка. Отчасти и поэтому тоже.

Торнтон снял мясо с огня и сбрызнул лимонным соком зелень и овощи, из которых я соорудила салат.

Я не сомневалась, что Рослин пыталась его вернуть сегодня. Уж больно жалким был ее взгляд в столовой и потом в коридоре. Я вспомнила, как Бен ее одёрнул, когда она назвала меня плебейкой.

Неужели мой лорд умеренных демократических взглядов? Подумать только.

Увидев на тарелке огромный кусок мяса, я картинно застонала.

— Боже, он с мою голову. Я столько не съем, Бен. Оу, — прикрыв рот рукой, я испуганно взглянула на Торнтона.

— Я не против, — тут же сказал он. — Друзья и близкие зовут меня Беном.

— Твои друзья зовут тебя Бенингтон. В клубе…

— Они мне не друзья, Кэти, — оборвал меня Бен. — Ешь.

Торнтон всем своим видом дал понять, что этот разговор окончен. Я взялась за приборы, разрезала мясо. Выглядело и пахло очень круто. Никогда особенно не любила говядину, но сейчас, кажется, могла съесть быка.

На вкус казалось тоже здорово. Бенингтон увлекся едой и не смотрел на меня. А я, наоборот, все время косилась на лорда. Его слова не давали мне покоя.

— Так кто я тебе в итоге? Друг? Не слишком ли это? Бен…

Я специально выделила голосом его имя.

Торнтон жевал, размышляя над моим вопросом.

— Занятно, Кэти. Нет, пожалуй, друзьями мы с тобой не станем. Я тебе не нравлюсь. Ты тоже не подарок. Но, согласись, мы достаточно близки. Особенно после шалостей в глубине библиотеки.

Он подвигал бровями, и мне опять захотелось дать ему между глаз. Как он умудряется сочетать в себе достоинство и скотство? Потрясающе отвратительный коктейль.

Я ничего не ответила. Но, похоже, мои алые уши опять были намного красноречивее слов. Торнтон тоже помалкивал. Он быстро ел, бросая лишь изредка на меня взгляды. А потом обязательно ухмылялся. Что-то снова задумал.

Мы доели почти одновременно. Торнтон не двигался, затаился, наблюдая, как я убираю посуду в мойку, настраиваю машинку на ночной тихий режим. От его взгляда кожа опять начала зудеть. Ну вот как можно так пялиться? Это же просто неприлично.

Хотя какие приличия? Мы ведь так близки.

Вспомнив, что я всего лишь его игрушка, обернулась и спросила:

— Могу я пойти спать, мой лорд?

— Конечно.

Он спрыгнул с высокого стула и пошел чуть позади меня в гостиную. Я собиралась завернуть к флигелю, но Торнтон положил руку мне на плечо и направил в другую сторону.

— Ты будешь спать в моей комнате, Кэти, — заявил он, едва я обернулась.

— П-почему? — запнувшись, спросила я.

— Мне понравилось просыпаться с тобой рядом. Как сегодня.

Мне бы заткнуться и исполнять, но я могла исполнять лишь что-то свое.

— Ты не спал сегодня утром, — снова начала я спорить.

— А это уже не столь важно. Топай, Морковка.

— Мне нужна пижама, полотенце.

— Полотенце у меня есть, а пижаму я официально запрещаю.

— А душ…

— Тоже мой.

— Может, еще и с тобой?

— А ты хочешь?

— Да, очень хочу сейчас удавить тебя, Торнтон. Знаешь, зря ты придумал совместный сон. Я могу задушить тебя подушкой ночью. По неосторожности.

Бен покивал, разделяя мои опасения.

— Я рискну, малышка. Оно того стоит.

Шлепнув меня по заднице, он придал ускорения в сторону спальни. Там Бен сразу выдал мне полотенце.

— Я иду в душ, — зачем-то сообщила ему.

Торнтон кивнул, листая что-то в телефоне. Кажется, он предпочитал принимать душ утром. Я же всегда споласкивалась перед сном.

Сегодня повезло. Я быстро помылась, прислушиваясь, не решил ли Торнтон ко мне присоединиться. Но — нет. Когда я вышла в полотенце, он продолжал залипать в телефоне, улыбался, что-то писал.

Я невольно пожелала, чтобы с такой же нагло смазливой мордой он думал обо мне. Зачем? Черт знает.

Бен подошел ко мне и снял полотенце. Провел ладонью от моей шеи, между грудей, до низа живота, он склонился и прошептал на ухо:

— Спокойной ночи, вредная Морковка.

Я задрожала, проклиная свое тело, которое снова сообщило, что желает ласк и поцелуев. Торнтон отодвинул покрывало, и я легла в его постель. Он тут же приглушил свет и уселся в кресло с телефоном.

Меня выключило почти мгновенно.