Проспорь свое сердце (СИ) - Волконская Оксана Страница 24

— Куда? — недоуменно захлопала глазами Северцева, которая сегодня уже даже не пыталась стать ведущей и довольствовалась ролью ведомой — настолько ее сбили с толку. Тем более, она и не подозревала, что в тире действительно можно что-то выбить.

А он смог. Не иначе, как чудом.

— Узнаешь, — немножко снисходительно улыбнулся он и, взяв ее за руку, куда-то потащил. — Теперь моя очередь быть скрытным и загадочным.

— Эй, сегодня мое желание было, — напомнила девушка. С него станется и ей сегодня задание придумать. Но, услышав ответ Влада, вздохнула с каким-то облегчением.

— Именно! А теперь вместе будем исполнять мое. Или тебе слабо? — подмигнул Дангулов, точно зная, что после этих слов она пойдет хоть к черту на рогах кусочек отпиливать. У всех есть свои слабости. Никину он уже изучил вдоль и поперек и теперь познает ее пределы.

Первым делом он затащил Северцеву в первую попавшуюся кофейню, заказал кофе, сендвичи и пирожные на вынос. Получив заказ, они отправились дальше.

— Это рядом, идем, скоро все узнаешь, — опередил Влад уже открывшую для очередного вопроса рот девушку. — Хоть раз можешь ни о чем не спрашивать и получать удовольствие?

Ника хотела возразить, что на его заданиях она обычно так и делает, но смолчала. Ладно уж, потерпит пару минут. Так даже быстрее узнает, что он задумал.

Вскоре они подошли к многоэтажке. Если Ника не ошибалась, здесь было около тридцати этажей.

— Ты что, решил заманить меня в свое убежище и надругаться? — не сдержалась она. Неизвестность, пусть и приятно, но нервировала, а шило в одном месте сильно мешало ей молча и спокойно воспринимать происходящее.

— Фу, откуда у такой милой девочки в голове такие грязные мысли? — покачал головой Дангулов. — Тут всего-то мои родители живут, я здесь разврату не предаюсь.

— Чего? — споткнулась на ровном месте Вероника. Голубой мишка чуть не вылетел из ее рук на еще грязный после вчерашнего ливня асфальта. Остановилась. С паникой и ужасом во взгляде переспросила. — Родители? Ты что задумал, чудовище?

— Единственное здесь чудовище — у тебя в руках, — насмешливо парировал он. — Да не бойся ты так. Мы не к ним. Трусишка зайка серенький, — откровенно издевался он.

Вероника прижала «чудовище» к себе крепче и замолчала. Ну, а что поделать, если она действительно испугалась? Как-то не была она готова знакомиться с родителями своего босса. Ее первое и единственное знакомство с чьими-то родителями вообще закончилось крайне неудачно. Хотя стоит признать, что тогда она точно знала, к кому и зачем идет. Ей было восемнадцать, она считала, что влюблена и это чувство будет вечным. Полдня крутилась возле зеркала, лишь бы понравиться маме Кости — так звали ее молодого человека. У него была гордая, прямая осанка, которую только подчеркивали классические рубашки. Он был очень умным, вежливым, настоящим джентльменом. И физиком.

Любое событие мог подогнать под теоретическую базу, обосновать. Помимо этого, он занимался фехтованием. Тогда Нике собственный парень казался самым лучшим, самым необычным. Теперь же она понимала, что Константин был откровенным занудой, а сама девушка, как писал когда-то Алексей Толстой, любила в нем лишь первую любовь. Все влюблялись, и ей хотелось тоже. Но это осознание пришло гораздо позже, а тогда…

Тогда Ника чуть ли не заикалась при родителях Кости — преподавателях университета. Нет, они вроде как были вежливы, но разглядывали ее будто под микроскопом и все время намекали, какое у их сыночка великое будущее. Словно она пыталась это самое будущее разрушить! А Костя даже не пытался и слова сказать в ее защиту. А через пару недель они расстались.

— О чем задумалась? — щелкнул пальцами перед ее глазами Дангулов. — Идем, приехали.

Оказывается, она настолько погрузилась в воспоминания, что даже не заметила, как поднялась вместе с парнем наверх на лифте.

— Сейчас я тебе покажу кое-что удивительное, — таинственно произнес Владислав.

— Надеюсь, это не коллекция музыкальных шкатулок? Или, может, старинные фрески со всеми позами Камасутры? — мрачно сострила Вероника, стараясь не показать собственную растерянность.

— Какая ж ты у нас все-таки пошлячка, — легонько коснулся ее носа Влад. — Не трусь, зайчишка, я не маньяк. Давай руку, — и он первый ступил на слегка шаткую лестницу, ведущую на чердак.

Дверь он открыл ключом и, проведя Нику по запыленному чердаку еще через одну дверь, вывел на плоскую крышу.

— Смелее, — подбодрил он, подходя к самому краю. К счастью, его окружал небольшой парапет.

Страх? Ха, это последняя эмоция, которую она будет показывать! И Вероника, вскинув подбородок, направилась к нему.

— Смотри, — указал Дангулов на простирающийся перед ними город. На улице уже стемнело, зажглись огни, которые отражались волшебными фонариками на поверхности воды. Город казался очаровательным, сказочным, непривычным. Казалось, маленькие феечки-светлячки летают и рассыпают свою волшебную пыльцу. Здесь, на высоте, привычного шума слышно не было. Они остались наедине — она, Влад и целый город у их ног.

Влад тем временем поставил пакет с перекусом на пол, подошел к Нике со спины и обнял.

— Когда я прихожу сюда, мне кажется, что я смогу все, — признался он ей куда-то в волосы.

— Часто здесь бываешь? — не поворачиваясь, спросила Северцева. Ей не хотелось нарушать этот момент — уютный, легкий, почти невесомый и очень-очень хрупкий. Казалось — одно неловкое слово, и все разлетится вдребезги.

Поэтому лучше задать какой-нибудь безобидный вопрос, чем отпустить колкую и неуместную шуточку. Молчать сейчас Ника просто органически не могла.

— Мы в школе часто здесь тусовались, — Дангулов прижал девушку к себе крепче, скрестив руки на ее талии. Контакт глаза в глаза им и не требовался. Ему нравилось с ней препираться, наблюдать за ее реакцией, но в этот момент он делился какой-то частью самого себя и, что важно, чувствовал, что его таким принимают и понимают. — Когда на набережной проходили концерты, мы всегда смотрели отсюда. Слышимость отличная, толпы народа нет, и, что важно, мы совсем не мешали соседям. А сейчас я не люблю это место с кем-то делить.

— А зачем тогда меня сюда привел? — и Вероника неожиданно затаила дыхание. Она сама удивилась, насколько для нее важным был его ответ. Казалось бы, что между ними может быть? Ничего, только глупый спор и флирт. Но одно дело — неожиданно целоваться в офисе, и совсем другое — привести постороннего человека в свое место. Она прекрасно понимала значимость оказанного ей доверия.

— С тобой — можно, — кратко и уверенно ответил Владислав. Словно это все объясняло. И никаких дополнительных пояснений не требовалось. Ника не видела его лица, но чувствовала, что парень улыбается. У нее у самой губы растянулись в такой неожиданной, но довольной улыбке. Искренность. Такое простое слово, но почему-то сейчас встретить ее в нашем мире иногда сложнее, чем составить изо льда слово «вечность». Так и остаемся порою замороженными Каями. И даже не имеет значение, выйдет ли у них что-нибудь или все так и останется на уровне недо-свиданий и случайных поцелуев. Этот момент она все равно не сможет забыть, сохранит его в своем сердце как теплое и искреннее воспоминание.

— А я стихию люблю, — неожиданно для себя призналась Ника. — Сильный ветер, дождь. И я посреди всего этого. Мне в такие моменты кажется, что я свободна. Прекрасная иллюзия свободы.

— Ты и так свободна, — возразил Дангулов. — Ты можешь сама принимать решения.

— Мы все заложники наших принципов и норм морали, — возразила Вероника. — У нас всегда есть сдерживающие факторы, которые не дают нам делать то, что хочется.

— А что тебе хочется сейчас? — спросил Владислав.

— Не знаю, — пожала плечами девушка, чувствуя тепло его рук. — Мне всего хватает. Сейчас, в этот момент, мне хорошо.

— А знаешь, чего хочется мне? — не стал дожидаться ответного вопроса Дангулов. — Поцеловать тебя.

Вероника развернулась в его объятиях и посмотрела ему прямо в глаза. Его лицо было близко-близко, их разделяли всего несколько сантиметров. Но при этом казалось, что он находится преступно далеко.