Телохранитель для стервы - Анна Сергеевна Одувалова Страница 24

— Пожалуй, можно и поменяться, — задумчиво говорит Ника, осознав, что машина наглухо застряла.

— Пожалуй, уже поздно, — усмехаюсь я. — Звони папочке и проси выслать группу поддержки.

— У меня телефон сел, — отмахивается девчонка. — Позвоню из дома.

— Ты предлагаешь уйти и оставить машину здесь? — Мне этот вариант не очень нравится.

— Ну а почему нет? Если мы ее не можем отсюда вытащить, никто не сможет. Дорогу мы вроде не перегородили, и никому она не помешает. Так что пошли. Не напрягайся по пустякам.

Ника открывает водительскую дверь и прыгает прямо в коварную грязь. Я слышу только визг, кидаюсь с пассажирского сидения на помощь, но не успеваю, Ника уже валяется в грязной луже и ржет, как ненормальная. Матерюсь и подаю ей руку, но Ника вместо того, чтобы ее принять и подняться, со смехом дергает на себя.

— Ну вот и что ты творишь? — недовольно спрашивает я, приземляясь на руки и нависая над Никой. Она смеется и не понимает, что я с трудом успел поймать свой вес, а то бы рухнул всем телом на нее. Светлые волосы разметались по дороге, а ей хоть бы что! Белая майка испачкалась.

— Ну весело же? — спрашивает она и смотрит ему в глаза своими колдовскими синими. Ее полные губы совсем рядом, можно нагнуться и тут же поцеловать, вдавить ее такое соблазнительное тело в грязь и позволить мозгу отключиться. Это ведь так просто, особенно после поездки. Адреналин до сих пор бурлит в крови, но я все равно сдерживаюсь, хотя член уже встал, как всегда рядом с ней, резко и почти болезненно.

Улыбка с губ Ники пропадает, и девушка шумно вдыхает, видимо, осознав в какой двусмысленной ситуации оказалась. Секунду лежит смирно, а потом снова улыбается и толкает меня в грудь грязными руками, я послушно перекатываюсь на спину, чувствуя себя последним идиотом, а она со смехом подскакивает и идет прочь от машины вдоль дороги. Ее не смущает грязь, стекающая по волосам, и майке. Девушка вышагивает независимо и гордо, как королева.

— Сумку из машины возьми! — командует она.

Я качаю головой и поднимаюсь. Сколько лет он не валялся в грязи? С детства? Да и тогда за собой таких подвигов припомнить не могу. Достаю сумку, стараясь не прижимать ее к себе, но все равно на нее попадает грязь. Ругаюсь, а потом решаю, что Ника сама виновата, и закидываю сумку на плечо, наплевав, что ее потом придется стирать или выбрасывать, и кидаюсь следом за девушкой.

Идти у Ники получается довольно быстро. Мне какое-то время приходится бежать, чтобы ее догнать. Она смеется, как сумасшедшая, и хочется смеяться с ней в унисон. На губах играет идиотская улыбка, а на спине майка твердеет от высохшей грязи. Они выглядят, как два бомжа.

— И все же, что там было? — уточняю я, когда получается догнать Нику.

— А? — переспрашивает она с лукавой улыбкой. — О чем ты?

— Зачем в грязи валялась?

— Потому что мне так хотелось. — Она пожимает плечами, и я понимаю, что в этом есть определенный смысл. По крайней мере, с Никой. Она привыкла делать то, что захочет, и получать все, что угодно. Так просто. Я так не умею. А возможно, следует иногда расслабиться. «Только не с ней», — шепчет внутренний голос, и я с ним соглашаюсь.

А Ника все ускоряет шаг и уже скоро бежит к морю, запах которого тут чувствуется совсем отчетливо. Это место совсем непохоже на городскую набережную. И я понимает, почему сильные мира сего имеют здесь тайные дома. Искать никто не будет, а если и будет, хрен найдет. Слишком глухое место. Здесь словно другой мир, отставший в развитии лет на двадцать.

Поганая дорога, где Ника похоронила «хайлюкс», который, по моему мнению технически не способен застрять намертво, переходит в поле, усыпанное мелкими цветочками. За ним обрыв и море. По краю поля распложены дома и небольшие отели. Здесь нет лоска и пафоса большого города, но и не возникает ощущение, будто попал в советский санаторий «Искра».

К узкой песчаной косе ведет лестница, выложенная бетонными блоками. Она петляет по каменистому берегу и выходит почти к воде.

Народу на пляже, несмотря на сезон, почти нет. Это и неудивительно. Полоса светлого мелкого песка спрятана за обрывом, находящимся на краю света. Отдыхающих мало. На берегу расположились несколько семей с детьми, пара теток неопределенного возраста и компания молодежи, которая отдыхает в стороне. Рай для тех, кто не любит толпу. Для таких, как я.

Когда парень спускается и кидает на песок сумку, Ника уже осторожно заходит в воду, сначала пробуя ее пальцами ног. Поеживается и медленно продвигается вперед. Загорелая кожа покрыта мурашками, и я готов поклясться, ее соски сейчас торчат. Только этого не видно, так как девушка стоит спиной ко мне и ко всему пляжу.

Оставляю на берегу сланцы и подхожу к кромке воды. Она теплая, пенные волны лижут босые ступни, а я, не отрываясь, смотрю на Нику, пользуясь тем, что девушка этот взгляд может разве что почувствовать. Волосы, испачканные в грязи, ее не портят. Наоборот, она сейчас похожа на какую-то нимфу, которая живет в глубине морских вод. Загорелая спина, узкие плечи и талия, которую можно обхватить двумя пальцами. Красивая и недоступная. Кажется, только сделаешь шаг к ней, как она обернется морской пеной.

— Ну что там замер? — спрашивает Ника, обернувшись, и лукаво улыбается. От этой улыбки сердце пропускает удар, и кровь приливает к паху. — Иди сюда, или нравится, когда грязная майка липнет к телу?

— Я воздержусь, — Замечаю отстраненно и даже делаю шаг назад, подальше от воды. Хотя предложение более чем привлекательное. Грязь стянула кожу, майка стала жесткой, а солнце припекает нещадно. Окунуться не помешает, но раздеваться пусть и перед немногочисленной публикой не хочется.

— Марк, не будь идиотом, — замечает Ника. — Дай теткам попускать на тебя слюни. Смотри, они и так пялятся. Не лишай людей удовольствия. И меня тоже… — чуть тише добавляет она, заставив ощутить очередную волну желания.

Нахалка; ее не смущает, что те самые тетки ее прекрасно слышат, а я просто схожу с ума. От ее хриплого голоса, от намеков, от почти обнаженного тела, на котором блестят капельки пота и морские брызги.

— Ты же знаешь, их ждет разочарование.