Бруно + Глория и пять золотых колец (ЛП) - Холл Элли Страница 24

— Ассорти. — Я указываю на красно-зелено-белую коробку в форме сердца. — Как насчет того, чтобы заполнить эту.

— Ах, так это любовный интерес.

По моей шее ползет тепло.

Женщина сжимает большой и указательный пальцы вместе и делает застегивающее движение перед своим ртом.

— Не волнуйся, мои губы запечатаны. Я не любитель распространять сплетни. Давай посмотрим, ей определенно понравиться эта нуга из темного шоколада с морской солью покрытая молочным шоколадом. — Она продолжает, предлагая еще несколько.

Пока мы наполняем коробку, я замечаю праздничный декор, который соответствует песне «Двенадцать дней рождества». Над головой Кэрол висят пять золотых колец. Три французские курочки сидят на верхушке стеклянной витрины, а куропатка устроилась на искусственном грушевом дереве.

Мой пульс учащается, и чувство, которое я испытывал все утро, возвращается в полную силу.

Я смотрю на левую руку Кэрол, где на ее пальце тонкое золотое кольцо. Несомненно, она — мама в «Маме и леденцах». Идея вихрем проносится в моей голове.

Может быть, это потому, что меня окружает так много сладкого. Дружелюбная улыбка этой женщины. Или, возможно, я наконец-то понял то, что, как мне казалось, забыл. Хотя больше похоже на то, что вспомнил.

Любовь.

Я глубоко похоронил любовь после того, как Мэлони предала меня. Спрятал ее под грудами работы, горами денег и мыслью о том, что, достигнув всех своих целей, я почувствую себя полноценным.

Но чего-то не хватало.

Глории.

Конечно, я люблю свою семью, но к Глории отношусь по-другому. Она больше, ярче и прекраснее, чем все, что я мог себе представить. Понимание этого прорывается наружу, когда я стою здесь, в магазине шоколада.

Кэрол двигает полную коробку шоколадных конфет в мою сторону.

Довольный, я улыбаюсь.

— Идеально.

— Некоторые люди говорят, что все, что вам нужно, это шоколад. Так вот, я не возражаю, потому что тогда я бы осталась не у дел. И, наверное, по мне заметно, что я очень люблю шоколад. — Она поглаживает свой живот, прикрытый фартуком. — Однако я считаю, что все, что нам нужно, это любовь.

Вырывается долгий вздох, за которым следует улыбка.

— Не могу не согласиться. — Мой пульс снова учащается, а затем успокаивается.

Кэрол завязывает ленточку на коробке и спрашивает:

— Что-нибудь еще?

Кольца над ее головой покачиваются, когда дверь со звоном открывается, впуская толпу детей.

У меня в голове рождается идея. Я люблю Глорию, и хочу, чтобы она знала, насколько сильно.

— У вас есть круглые шоколадки? В форме колец?

Кэрол хихикает.

— Попытай счастье в пекарне. Они делают пончики по утрам.

Расплатившись, я спешу туда и покупаю последний пончик.

Когда возвращаюсь в магазин пиццы и пирогов, сверху доносится музыка, и, чувствуя себя наполненным тем, что мы называем «самоуверенностью Коста», я поднимаюсь по лестнице, готовясь сделать предложение. Знаю, что это экспромт, но это чувство не проходит. Я только сейчас понимаю, как старался держать его в тайне.

Поднявшись наверх, замираю в дверях.

Глория громко поет:

— Пять золотых колец. — Заметив меня, она замирает, раскинув руки в сольном танце. — Прости, прости. Я возвращаюсь к работе, мистер Коста. — Ее кожа блестит от пота, когда она садится за свой стол.

Ставлю коробку конфет рядом с ней.

— Для тебя. Извини, что украл твой шоколад, и еще раз спасибо, что помогла мне с семейным праздником.

— Я поняла, что ты все равно спросишь меня, поэтому быстро придумала план. Хорошие помощники умеют предвидеть потребности своего босса. К тому же, мне нравится твоя семья.

Так не говорила ни одна из моих предыдущих подруг.

— Это замечательно, и мы победим всех в игре в «Офис».

Я кладу пончик поверх пакета на стол между нами.

Она вопросительно переводит взгляд с него на меня.

— Тусовался с Фрэнки? Резко захотелось? Мог бы просто взять шоколадный пончик. Два зайца. Одним выстрелом.

— Шоколад для тебя. И кольцо… эм, я имею в виду, пончик тоже.

— Ну, спасибо. Как насчет того, чтобы разделить его? — Она разламывает пончик пополам, прежде чем я успеваю попросить ее выйти за меня замуж.

Вкусно, но не так хорошо, как было бы услышать ее согласие.

На следующий день я отправляюсь за рождественскими покупками. Покупаю подарки для детей Фрэнки и Расти, а также подарок для «Тайного Санты», потому что это ежегодная традиция моих братьев и сестры с тех пор, как мы стали взрослыми. И, наконец, беру немного марципана для мамы и папы.

Прежде чем вернуться в офис, заглядываю в музыкальный магазин. Там я беру виниловую пластинку с рождественскими песнями для Глории. Конечно же, среди них есть «Двенадцать дней Рождества».

Вернувшись на второй этаж, кладу пластинку с бантом на ее стол.

— О, так здорово. Ты знал, что у меня есть проигрыватель пластинок? Он принадлежал моему отцу. Папа любил слушать музыку и, к большому удивлению, танцевать. Наверное, это как-то связано с тем, что он итальянец. — Глория улыбается, читая названия песен.

Затем ее улыбка тает.

— Здесь есть «Двенадцать дней Рождества». Ты дразнишь меня?

— Да, точно. Пять золотых колец. Пластинка круглая, как кольцо. — Нагромождение слов вытекает из моего рта, но вопрос, который на самом деле хочу задать, не выходит.

Брови Глории сходятся вместе.

— Ну, спасибо. Очень заботливо. Если бы я знала, что ты собираешься за покупками, то попросила бы тебя купить обруч для одной из игр, которые я запланировала для вечеринки. Наверняка в магазине миссис Крингл они есть.

— Я займусь этим. — Окрыленный вдохновением, я снова выбегаю за дверь, иду по улице и возвращаюсь с золотистым обручем. Он идеально подходит для моего предложения. Пульс бьется в ушах, когда я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая по двое ступени за раз, но Глории в офисе нет.

Ее смех доносится снизу. Я возвращаюсь тем же путем, что и пришел, и вижу ее, Томми, Мерили, Нико, Луку и Фрэнки, собравшихся вокруг кухонного стола и пробующих пиццу.

— Завтра большой день, — кричит Томми, жестом приглашая меня присоединиться.

— Обруч? — спрашивает Нико, беря его из моих рук и надевая через голову. — Всегда хотел такой, но Санта так и не принес. Спасибо.

Мои плечи опускаются.

— Не за что.

Даже если бы Нико не забрал у меня «кольцо» — мой брат так счастлив, что, если бы я забрал у него обруч, мама, вероятно, ущипнула бы меня — я понимаю, что сейчас не самое подходящее время делать предложение Глории. Не со всеми здесь. Не в этой бешеной, отчаянной мании сделать ее своей.

Заметив Нико с обручем, Глория улыбается мне, как бы благодаря за то, что Гринч ушел и что я готов к праздничным торжествам. Она не знает, что я пошел на свидание вслепую, чтобы не появляться на семейных мероприятиях в одиночестве. Чувство вины закрадывается в душу.

В этот момент звонит мой телефон, и я выхожу на лестничную площадку, чтобы ответить на звонок.

— Привет, Брайан, это Джордж Харвилл. Как дела? — Не дожидаясь моего ответа, он продолжает: — У меня есть для тебя возможность открыть новый рынок для фирмы. Я знаю, что ты ввязался в маленькое семейное дело, но это большое дело, Брайан. Огромное. — Мой босс с прежней работы — прирожденный продавец.

Я вздрагиваю от упоминания «семейного дела» и использования моего вымышленного имени. Того, которое я носил как маску, чтобы скрыть крикливого итальянца во мне, который любит танцевать, смеяться и весело проводить свободное время.

Джордж продолжает, на полном ходу, наполняя мое эго до краев:

— Ты — тот самый человек для этой работы. Сначала придется попотеть, но как только мы укрепим рынок, он будет наш. Или я должен сказать, твой. Это большое дело. Большая возможность для тебя заявить о себе. У тебя будет все, о чем ты когда-либо мечтал.

— Я… — Замолкаю, мои мысли разбегаются. Чего я хочу? Скорее, кого я хочу? — Спасибо, Джордж. Я ценю, что ты думаешь обо мне. Мне нужно подумать об этом.