Надбавка за вредность - Вера Эпингер Страница 24

Когда выходили на улицу, Максим следовал за мной тенью, как будто делая вид, что его здесь нет. Легко заскочив в седло, отправила жеребца шагать по периметру плаца. К сожалению, кроме нас занималось еще две пары. Мы умело разъезжались друг с другом большую часть времени, пока молоденькая всадница резко не вывернула перед носом Михмалли, подставив круп своей кобылы.

— Осторожно! Предупредила же, что жеребец! — не сдержалась я, осадив буланого. Почувствовала, как золотой конь подо мной напрягся, подобно сжатой пружине. — Ну все, начинается.

Довольно спокойный до этого и полностью контролируемый Мишка вдруг понял, что он не мерин. Он Жеребец. Именно так, с большой буквы. Гортанно заржал и, прижав голову к груди, загарцевал. Конец спокойной тренировке. Чем уж понравилась конкретно эта кобыла Мишке, я не поняла. Но от этого не легче — приходилось постоянно перебирать пальцами повод, привлекая внимание взбудораженного ахалтекинца.

Сидеть на нем стало невыносимо — несмотря на природные мягкие движения, он начал двигаться резко, рывками, накручивая себя, горячась и нервничая.

— Кира! — услышала голос Максима. — У него тут хм… хозяйство встало, — голос у мужчины был странным.

Несмотря на невеселую ситуацию, не смогла не съехидничать:

— Что, завидно?

Не видела реакции Максима, но чуяла, что мне еще аукнется. Впрочем, наплевать. Важнее было успокоить возбужденного донельзя ахалтекинца. А что успокаивает? Правильно! Работа мозга. Вот и заставляла буланого выписываться разные загогулины, менять направление, то замедляться, то ускоряться. Чем больше начинал думать Мишка, тем мягче становились его движения. Успокаивается, выдохнула я. И кобыла — виновница всего — к счастью, покинула плац. Стало повеселее. Я даже смогла сделать несколько кругов спокойного галопа.

Задал же он мне жару. Вот не был бы жеребцом, цены бы ему не было! Но Мишка — конь не простой, а племенной, класса «элита», и Света ни в какую не соглашалась сделать из будущего производителя спортивного мерина.

Посмотрела на наручные часы — два часа! Этот золотой хмырь мурыжил меня два часа! То — то я не чувствую спины и ягодиц… Неужели Максим все еще сидит на трибунах? Обернулась — и правда, сидит, смотрит. Неужели так интересно?

На плацу мы остались одни, и я даже вынула ноги из стремян, болтая ими в воздухе.

— Кира, сядь нормально. Пожалуйста, — напряженно выдал Максим, сжимая челюсти. Да так, что даже желваки выступили.

— Успокойся. Все нормально, — правильно расценила я причину сказанной фразы. Переживает, что жеребец снова начнет ерепениться.

— Мне не нравится, что…

— Макс! — неожиданно для себя сократила имя. — Не начинай, хорошо? Я лучше знаю, что мне можно, а что нет. И вообще. Кто ты такой, чтобы ставить мне условия?

Мужчина одарил меня ледяным взглядом. Угу, задела я его самолюбие. Настойчивость начинала раздражать — ведь я заметила, как сильно Максим походил на Данила. Тоже пытается все контролировать. А я больше так не хочу. Спасибо.

В конюшню топали в тишине. Закончив с Мишкой, пошла в раздевалку. Максим — за мной. Зашли вместе. А что? Пускай, мне не жалко. Все равно переодеваться я была не в состоянии, потому просто решила собрать в сумку чистые вещи. Сняла шлем, распустила волосы, довольно тряхнув светлой гривой и помассировав кожу головы.

— Что у тебя с волосами? — втянув носом воздух, совсем по — змеиному прошипел Максим. — Ты что, рехнулась?

Ну вот. Не понравилось. Только меня это почему — то обрадовало. Может, так и интерес ко мне потеряет? Небрежно повела плечом.

— Не нравится? — задала провокационный вопрос, встав вполоборота к этому змеелюду. Хорошо шипит! Видимо опыт большой.

— Нет, тебе идет, — пошел на попятную русоволосый. — Но зачем? У тебя и так были очень красивые длинные волосы. Кто надоумил тебя перекраситься? Назови мне имя, Кира.

— И что будет? — спросила не без интереса.

— Мозги прочищу этому умнику. Надо же! Испортить такую красоту.

— Ах, испортить? — почему — то обиделась я. — Максим, уйди, пожалуйста. От греха подальше, а. Ну что тебе от меня надо? Чего ты ко мне привязался?

— Черт, Кира, извини, вылетело. Нет, правда, тебе очень идет. Ты изменилась. Но русая была как-то домашнее, милее, нежнее.

Зря он это сказал. Домашнее? А разве можно быть более домашней, чем была я? Значит, не выгляжу сейчас такой «уютной»? Ну и здорово! Это именно тот эффект, которого я хотела добиться!

— А я не хочу быть домашней, — скривилась я. — Спасибо, хватило.

Максим задумчиво хмыкнул, будто делая для себя какие — то выводы. А потом вдруг вышел из раздевалки, кинув:

— Переодевайся скорее и поехали. Я отвезу тебя домой.

— У меня есть машина!

— Есть, — уже через двери согласился он. — Но у тебя спущены колеса. Все четыре.

Простите?

И о каком переодевании могла идти речь? Я вылетела из раздевалки, как ошпаренная, проносясь мимо удивленного Максима, не успевшего остановить меня. На стоянке оказалась быстро — белая японка сиротливо скребла днищем асфальт.

— Ешкин кот, — едва сдерживая слезы, простонала я. Если мне порезали резину, это будет катастрофой — у меня нет денег на новую. Нервно присела к переднему колесу, вглядываясь, пытаясь найти причину спущенного воздуха.

— Ну слава богу, — уже облегченно добавила, заметив, что с ниппеля скручен колпачок. Видимо отжали острым предметом. На трех других колесах — такая же ерунда. Даже не верилось, что обошлось. Но ошибки быть не могло — колеса спустили специально. Вопрос: кому я перешла дорогу и когда они это сделали?

— Ты чего рванулась? — не торопясь, подошел Максим, чуя, что никуда я от него не денусь. — Всего лишь колеса. Я же сказал, что отвезу тебя.

— Всего лишь колеса? — резко обернулась к нему. — Может, для тебя купить новую резину, как за сигаретами сбегать. Но извини, у меня нет таких денег.

Мужчина вглядывался в мое лицо, как будто не веря, что я говорю правду.

— Тогда я тебя не понимаю, — хохотнул он. — Занимаешься в дорогом конном клубе, но купить новую резину не в состоянии.

— Ах вот ты о чем, — довольно изрекла я. — Ты ошибся, Максим. Я не из этих, — и повела плечом, как будто была уверена, что он меня поймет. — Я не твоего круга. И деньги я не плачу, а всего лишь помогаю знакомой с Мишкой.

Напряженно сжатая челюсть Максима меня не удивила. Ошибся, с кем не бывает? Подумал, что я тоже деньги пачками штампую, а тут оказалось, что перед ним не птица высокого полета. Так, воробей, по забору скачущий.

— Возникает закономерный вопрос: