Предать нельзя Любить (СИ) - Лина Коваль Страница 24

Чтобы ее перебороть, не задумываясь, размещаю руку на объемном бугре. Член подрагивает и ощущается безумно твердым на ощупь. Несколько раз сжимаю его через ткань боксеров.

В тишине раздается какой-то животный рык.

— Не могу больше, Ари, — хрипит Арсений. — Потом поиграешься. Пошли в постель.

Смотрю в его глаза, замираю на секунду и доверчиво киваю.

Сильные руки подхватывают меня и бережно укладывают на кровать. Он достает из тумбочки презерватив. Боксеры быстро оказываются на полу.

Сквозь полуприкрытые веки рассматриваю подрагивающий член. Он большой и ровный, с красивой розовой головкой. Такой же, как и весь, Долинский — идеальный.

Арсений вскрывает презерватив зубами и умело раскатывает латекс.

Затем склоняется надо мной, смотрит в глаза. Нежно ведет губами по щеке, подбородку. Спускается к груди, проделывает горячим языком какие-то неимоверные вещи с сосками, вынуждая меня выгибаться.

Снижается к животу и медленно разводит мои ноги.

— Как ты? — спрашивает приглушенно.

Закатываю глаза и запрокидываю голову на подушку, когда чувствую, как его пальцы касаются промежности.

— Арс… — всхлипываю от накатывающей волны жара. — Боже.

Сминаю простыни ногтями и кричу еще отчаяннее, когда чувствую его язык на нежной коже.

— Арс… Пожалуйста.

Забываю обо всем.

Отчим, Тема, все недомолвки и сомнения остаются где-то далеко за пределами этой квартиры.

Здесь есть только я и он.

Хнычу, выгибаясь, но тяжелая ладонь размещается на талии и крепко фиксирует. Движения его языка порочные, жгучие. Снова и снова блуждают по клитору, заставляя изгибаться все больше.

Чувствую, как тяжелеет низ живота, а в голове безумствуют накатывающие волны удовольствия. Они, словно в море, с каждым новым кругом языка Арсения тяжелеют и чернеют, становятся объемнее, гуще, а чуть позже происходит нечто вроде взрыва и я, не сдерживаясь, кричу ровно также, как та девушка из порноролика.

Может, даже громче.

Совершенно точно громче.

— Шшш, — шепчет Арс, приподнимаясь и продолжая поглаживать влажные складки.

Направляет член в меня и входит до упора. Делает движение бедрами. Еще и еще. Стремлюсь ему навстречу, чувствуя, как мышцы внутри еще сокращаются от сильнейшего оргазма.

На эмоциях подаюсь к Арсению и обвиваю шею, припадаю к щеке. Сама. Есть ощущение, что стесняться больше нечего.

Облизываю его губы и посасываю язык, чувствуя, как он ускоряет отточенные движения. Зажимаю упругие ягодицы ногами и упираясь лбом в твердое плечо, взираю, как наши тела соединяются.

В этом есть что-то дикое, первобытное.

Я не знаю.

Просто чувствую, что всё так, как и должно быть. Я под этим мужчиной, а он проникает в мое тело, забирая при этом душу. Не сопротивляюсь, потому что сама этого хочу.

Хочу отдать ему всю себя. Без остатка.

Хочу, чтобы любил! Уже сейчас понимаю, что на меньшее просто не согласна…

Арсений рычит, глухо стонет, совершает последние удары и обрушивается на меня всем телом. Тяжело дышит и несколько минут практически не шевелится.

Приходит в себя.

Затем невозмутимо усаживается на постель и сняв презерватив, завязывает его узлом.

— Все хорошо? — спрашивает, поворачиваясь и внимательно изучая озадаченное выражение моего лица.

— Да, — часто киваю. Чувствую себя такой ранимой.

Собираюсь встать, чтобы, как обычно, после секса помыться в душе.

Но Арс неожиданно хватает за руку и привлекает к себе.

— Наконец-то, — произносит, свободно укладываясь на простыни и подтягивая мое тело за собой. — Думал, мы уже никогда не потрахаемся.

Прикрываю глаза и падаю ему на грудь.

Дышу им. Надышаться не могу!

— Боже, стыд какой! Замолчи, пожалуйста, — шепчу устало и слышу приглушенный смех.

Глава 22. Арина

— Откуда у тебя этот шрам? — спрашиваю, целуя белесую еле заметную полосу на плече.

— Сломал ключицу, — отвечает расслабленно. — Что-то там зажило неправильно, пришлось делать операцию.

— Давно?

Хмурится.

— Лет пять назад.

Мы все еще лежим в постели. На полу в беспорядке раскидана наша одежда.

Моя обнаженная грудь прижимается к крепкому торсу Арсения, напряженный член упирается в живот, а наши ноги хаотично переплетены.

В общем, я счастлива.

— Как это случилось? Как ты сломал ключицу?

— На сноуборде перевернулся.

— Оу, — морщусь от боли. — Кстати, я видела твою фотографию… с Катей.

Арсений лениво открывает один глаз, выражение лица становится ироничным.

— Следила за мной, малыш?!

Дотягивается до ягодицы и с оттяжкой шлепает. В этом жесте столько сексуальности, что пальчики на ногах поджимаются от возбуждения.

Неопределенно пожимаю плечами и доверчиво трусь о чуть влажную, теплую кожу на его груди и выдыхаю:

— Ревновала.

— Ревность — разрушающая эмоция, Ари. В суде я видел сотни случаев, когда она приносила много неприятных последствий. Потом люди пытались как-то всё собрать воедино, но уже причинили друг другу столько дерьма, что просто не могли сложить красивую картинку вновь.

Закусываю губу.

— Ты… никогда не ревнуешь?

— Стараюсь этого избегать, — говорит он со смешком, начиная легонько поглаживать меня по спине.

Внизу живота снова оседает приятная тяжесть.

Очень необычно.

— Хочу, чтобы ты меня ревновал, — проговариваю игриво, обхватывая шею.

И любил!

Очень хочу, чтобы ты меня полюбил, Арсений…

— Есть к кому? — тело подо мной напрягается.

Легко смеюсь.

Никого не ревнуешь, Арс? Так я тебе и поверила.

— Не к кому, — отвечаю счастливо, чувствуя, как он снова расслабленно ведет ладонью по талии. — Совершенно не к кому.

— Это хорошо. Никогда не изменял, и тебе не собираюсь, — произносит Арс. — Если что-то покажется или сомневаешься, говори сразу. Я тебе доверяю и надеюсь, что ты не будешь больше совершать необдуманных поступков, вроде сегодняшнего побега. Последствия могут быть губительными.

— Не буду, — мотаю головой.

Последние несколько часов парю в легкой невесомости. Мир сузился до безумно живых, искрящимся желанием глаз Долинского. Мое зрение, слух, обоняние — всё настроено только на него.

Есть ощущение, что ничего и нет там, за стенами московской квартиры, в которой случился наш первый раз.

Но реальность такова, что скоро нам придется возвращаться в город. К работе… К отчиму… К Тёме.

— Устала? — спрашивает, подхватывая пальцами за подбородок. — Хочешь спать?

— Нет, — шепчу склоняясь.

Касается моего рта теплыми губами, я отвечаю на поцелуй пылко, со всей нежностью. Всю себя хочу ему отдать. Его язык во мне вообще не ощущается чем-то инородным. Он ровно такой, как надо. Мягкий, горячий, вкусный.

Между нами становится всё теснее, а дыхание Арсения делается более прерывистым и густым.

Он легко подхватывает меня под ягодицы и разводит руки в стороны, чтобы усадить поудобнее. Из-под опущенных ресниц разглядывает мою грудь, живот и всё, что ниже. Я же выгибаюсь, чтобы казаться стройнее и понравиться ему еще больше.

Хочу ему нравиться. Чтобы глаз не отводил.