Дочь моей любовницы (СИ) - Ирина Васильевна Давыдова Страница 24

— Если на то будет веская причина. Если ты поделишься со мной из-за чего у тебя такое поведение, чем вызвана твоя реакция.

— Егор, пожалуйста.

— Карина, я все сказал. Я жду.

— Что, если я просто не хочу здесь находиться?

— Я, по-твоему, похож на дурака?

Прошел к бару и налил виски в два стакана. Для Карины и для себя.

— Держи, выпей еще и успокойся. Ты испугалась Алекса?

Она снова застыла, а я чертыхнулся. Понятно, что нихера непонятно. Хотя…

— Пей, Карина!

Девчонка приподнялась в кровати и, клацая зубами по стакану, махнула в себя половину налитого.

— Умничка, — забрал ее стакан и присел на кровать около ее бедер, — делись, малышка. А потом я решу, что делать дальше.

— Егор… я… это…

По ее щеке снова покатились слезы, заставляя меня набраться терпения.

— Я понял, тебе сложно сказать. Итак, давай я помогу. У тебя были отношения с Алексом?

Она резко покачала головой, словно я сказал что-то мерзкое, неприятное. Хотя, судя по реакции Карины, именно так и есть.

— Но вы с ним знакомы.

— Это… это не знакомство.

— Бл*ть, я сейчас не понял. Карина, я еще раз задам тебе вопрос, а ты, будь добра, ответь на него максимально честно, ладно?

Блонди облизнула губы и нервно кинула.

Я махнул в себя свой виски. Поморщился от горечи и со стуком поставил стаканы на тумбочку. Карина вздрогнула.

— Шрамы на твоем теле, откуда они? Отвечай мне честно. И не ври мне про вишни-черешни.

— Шрамы от ножа.

— Это Алекс сделал?

Она не ответила, только кивнула, пытаясь скрыться под одеялом.

Я снова выругался и попытался успокоиться. Но спокойствие давалось сложно.

— Почему он это сделал?

— Мама сказала, что я вертихвостка и… сама во всем виновата.

— Что? — я охерел от этого заявления. — Что он еще сделал?

— Пожалуйста, хватит, — Карина руками накрыла голову, начиная раскачиваться из стороны в сторону.

— В чем тебя мать винит? Или мне ей самому позвонить? Что произошло?

— Она сказала, что я сама виновата в том, что меня…

— Он изнасиловал тебя?

Карина ничего не ответила, резко поднялась на колени и, сложив руки в умоляющем жесте, быстро заговорила:

— Ну, хочешь, хочешь, я буду домработницей, хочешь, в дворники пойду, мне плевать. Давай уедем отсюда, я умоляю тебя. Я верну деньги, только уедем.

— А мать у тебя сука конченая.

Я резко поднялся с кровати и, вернувшись к бару, снова налил себе алкоголя. Опрокинул в себя, отставил стакан со стуком и руками уперся в столешницу. Несколько долгих секунд мне понадобилось, чтобы хоть немного привести себя в чувства.

— Мы улетим сегодня же, Карина. Обещаю. Только вот завершу одно дело, и улетим.

Я это так просто не оставлю.

— Ты о чем, Егор?

Я развернулся и посмотрел в серые глаза, наполненные болью и слезами. Черт, как бы взять себя в руки и перестать ее жалеть. Да хрен там, это невозможно. Я хоть и грубый, но не мудак, понимаю, что девочка пережила насилие, которое разделило ее жизнь на до и после. Этот пидор сломал ей жизнь, ее девичьи мечты, значит, я тоже подпорчу ему кое-что.

— Скажи мне, ты заявление в полицию писала?

— Писала.

Она смахнула слезы и удобно разместилась на кровати, натянув одеяло до подбородка. Кажется, алкоголь сделал свое дело.

— Я тогда в больнице лежала, со мной постоянно рядом была Леська. Это врачи вызвали полицию, чтобы зафиксировать все факты.

Она сглотнула и прикрыла глаза, намеренно не произнося некоторых слов.

— Я бы сама не пошла. Я тогда вообще жить не хотела.

— И что полиция?

Карина пожала плечами. Понятно, замяли дело. Заплатил гондон.

— А Линка?

— Линка, — Карина горько вздохнула и, открыв глаза, негромко произнесла, — она и раньше не пылала ко мне особой любовью, а после этого обвинила меня во всем.

— Какого хера?

— Я не знаю. Она вечно боялась, что я уведу у нее мужчину. Сказала, никогда не хотела дочку. Я для нее конкурентка.

— Вот идиотка. Насколько же она в себе неуверенная.

— А сейчас не так вышло, Егор?

— Ну, во-первых, твоя мать любовница, не больше. А во-вторых, мы с ней не спим уже несколько месяцев. Претензий быть не то что не должно, они в принципе быть не могут. А твоя мать завистливая дура, потому себя так ведет. Ни один мужик не должен вставать между матерью и ее дочерью. Линка должна была тебя поддержать, а не обвинять во всем.

— Ключевое слово «должна».

Млять, какой же я злой. В голове не укладывалось, что Линка такая тварь. Так поступила со своей дочерью. Да ее убить будет мало. Сука! Строит из себя жертву, обиженку, а сама предала собственную дочь, которая так сильно нуждалась в поддержке.

Мне казалось, что даже если ребенок не прав, родители все равно его поддержат. Но это предположение не касается Лины.

— Я сегодня куплю билеты, и мы улетим.

— Егор, я сама полечу, а ты оставайся. У тебя важный контракт.

— Похер, я все отменю, и это не обсуждается.

— Что? Зачем? Нет, Егор, это неправильно!

— Странно слышать от тебя свое имя. Я уже и привык к деду.

— Прости, — блонди смутилась, а я вдруг понял, что меня заинтересовало.

Подойдя к Карине, я присел рядом, оттянул немного одеяло, желая посмотреть в ее глаза. Мне не нравилось, что она напугана, и меньше всего я хотел, чтобы девочка боялась меня.

— Карин, посмотри на меня, будь добра. Если не посмотришь, я тебя прижму к кровати. Своим телом!

Блонди резко убрала одеяло и посмотрела на меня ошарашенным взглядом.

— У меня к тебе вопрос.

— Может, не надо?

— Надо. Почему сказала мне, что ты девственница?

И тут же ее настроение резко ухудшилось. Понимал, что не вовремя, но, с другой стороны, еще раз затевать этот разговор я решусь не скоро. Наверное.

— Потому что у меня не было первого раза.

Бл*ть, как катком по душе ее признание.

Ну пидор, я тебя закапаю, суку. Кости все переломаю, ничтожество.

— Я сейчас поеду по делам, а ты пока собери вещи, ладно? Можешь позагорать у бассейна.

— Можно я закроюсь на замок? — с надеждой во взгляде спросила она, а я сдержанно улыбнулся.

— Замок автоматический, никто без ключа с той стороны не откроет.

Карина кивнула, а я, поцеловав ее в висок, вышел из номера.

Оставлять этого мудака безнаказанным я не собираюсь. Я медленно его сломаю, чтобы больнее было, чтобы все прочувствовал на себе, и понял, как