Бог Разрушения (ЛП) - Кент Рина Страница 24

Она обнимает Брэна, а он обнимает ее в сладком, мягком и абсолютно ненужном проявлении привязанности.

Я не понимаю, почему нейротипичные люди так стремятся к самоутверждению и считают жизненно важным проявлять заботу и любовь. Не похоже, что они не могут выжить без утомительных эмоций.

— Какой приятный сюрприз, — говорит он, когда они отрываются друг от друга. — Почему ты не сказала мне, что придешь?

— Ава сказала, что сначала ей нужно в кое-чем убедиться.

Например, она должна была убедиться, что Илая нет в пределах периметра, прежде чем решить, приходить или нет. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Во-первых, на данный момент это далеко не секрет – даже садовник и его большая семья, вероятно, знают об их странной прелюдии. Во-вторых, так случилось, что я держу жизни и секреты каждого человека на ладони на случай возможного использования в будущем.

Глин кивает мне, как будто мы коллеги в заносчивой юридической фирме.

— Лэн.

Я киваю в ответ с той же энергией.

— Маленькая принцесса.

С тех пор, как папа называет маму принцессой, Глин носит титул «маленькая принцесса».

Моя сестра напрягается, вероятно, думая, что я замышляю что-то недоброе, включая, но, не ограничиваясь этим, стирание с лица земли ее парня.

Я смеюсь и треплю ее по волосам.

— Расслабься. Ты слишком напряжена.

Брэн качает головой, больше в знак смирения, чем из-за чего-либо еще, но Глин испускает вздох. Ей нравится притворяться, что ее ненормальный парень отличается от меня только потому, что она влюбилась в него сильнее, чем мотылек в пламя. Ну да ладно. Я действительно причинил ей небольшой дискомфорт. Под небольшим я подразумеваю, что никогда по-настоящему не проявлял к ней привязанности, как это делает Брэн, и вместо этого предпочитал присматривать за ней.

Один из нас должен был стать символом аскетизма, и Брэн определенно не может быть суровым даже ради спасения собственной жизни.

Кроме того, она никогда по-настоящему не нуждалась в этом от меня, и я предпочитаю не притворяться, когда дело касается моей семьи. Это утомительно и кажется достаточно опустошенным, как и в остальном мире, и они, конечно, не принадлежат к той же категории, что и моя семья.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что здесь нет рыбы с жареным картофелем? — Реми спрашивает Аву, затем тычет в нее пальцем. — Ты вообще англичанка? Вытащи этого самозванца из себя.

— Ты просил ее в прошлый раз. Мы захотели чего-то нового. Кроме того, индийская кухня восхитительна! — она отталкивает его. — И перестань тыкать в меня.

— Ты должна быть польщена тем, что моя светлость вообще прикасается к тебе, крестьянка.

— Я собираюсь откусить тебе голову.

— Я бы хотел посмотреть на это.

Я подхожу к ним и киваю Сесили, которая выносит коробки с едой на вынос. Она кивает в ответ и полностью сосредотачивается на своей задаче. Раньше она была влюблена в меня – как и все, кто имел честь встретиться со мной. Ну, не влюблена, но она была сильно очарована моим неизмеримым обаянием, но, как и каждая девушка с мозгами, она вскоре поняла, что внутри меня нет ничего, до чего она могла бы дотянуться.

Ни для кого не секрет, что я пустое воплощение анархии и разрушения. Вместилище нехарактерно жестоких тенденций и художественного гения.

На самом деле, когда эти черты личности исчезают, я становлюсь ничем иным, как воздухом без запаха. Это одна из причин, по которой я сделал хаос целью своего существования. Без этого я – бесконечная пустота.

Я не обманываю себя по поводу этих фактов. Некоторые девушки – включая взрослую Сесили, обманываются. Им нравится думать, что они могут исправить меня, а я позволяю им сохранять иллюзию, пока разбиваю их на непоправимые кусочки.

Что? Я не привязан к каким-либо условиям, мне нравятся приключения по новым дырочкам. Не моя вина, что они придумывают детские имена после того, как я трахаю их до беспамятства.

Однако я не трахал Сесили. Однажды я подумывал об этом, но потом подумал о ее сверхстрогом отце, дяде Ксандре, который расчленил бы меня и выпил бы мою кровь в качестве основного блюда, если бы я когда-нибудь приблизился к его драгоценной принцессе.

И хотя у меня моральный компас акулы, мне не нравится мутить воду слишком близко к дому. Мои родители дружили с родителями Авы, Сесили и Реми задолго до того, как мы родились, и я предположил, что было бы непрактично, если бы их родители гонялись за моими с клюшкой для гольфа во время семейных ужинов.

Однако это не значит, что я не могу с ними связываться.

Держа Брэна и Глин в поле моего периферийного зрения, пока они рассказывают о своих жалких отношениях, я прислоняюсь к колонне и ухмыляюсь Аве. Она прерывает свои детские разговоры с Реми и, прищурившись, смотрит на меня.

— И чего ты хочешь? — она фыркает. — Тоже собираешься жаловаться на рыбу с жареной картошкой?

— Не-а. Меня меньше всего волнует, какую пищу я потребляю, — в конце концов, ее единственная цель – поддерживать работу организма и помогать трахаться.

То есть до тех пор, пока я неизбежно не упаду в обморок.

— Тогда почему ты ухмыляешься, как подражатель Сатаны? — спрашивает Ава, совершенно не обращая внимания на Реми, который уже набрасывается на еду несмотря на то, что две секунды назад устроил драму по этому поводу.

— Ты ранишь меня. Я думал, Сатана хотел быть мной.

Она закатывает глаза и скрещивает руки на груди, длинные русалочьи рукава ее розовой кофточки сами по себе показывают ее характер.

— Ты пришла, потому что думала, что Илая здесь нет, так ведь?

Злорадное выражение ее лица меняется.

— Да кто он такой? Меня меньше всего волнует его присутствие или отсутствие.

— В таком случае, тебе было бы все равно знай ты, что он вернется домой примерно через… — я замолкаю и смотрю на свои часы, которые стоят больше, чем дюжина ее Лабутенов. — Пятнадцать минут.

Ее лицо бледнеет, и она прочищает горло.

— Ты блефуешь, просто чтобы поиздеваться надо мной.

— Это я блефую? — я беру свой телефон и отправляю короткое сообщение своему двоюродному брату.

Лэндон: Ава здесь с вкусной едой. Пальчики оближешь.

Он не разочаровывает, и его ответ приходит в считанные секунды.

Илай: Буду там через пятнадцать минут. Тебе лучше заставить землю поглотить твою гедонистическую форму до того, как я приеду.

Я нажимаю на последнее сообщение, чтобы оно размыло фон, затем показываю его Аве.

Она сглатывает и прищуривает глаза.

— Ты сказал ему, что я здесь?

— Что заставляет тебя так думать?

— Может быть то, что ты ведешь себя как придурок?

— Ты нашла другое слово для обозначения Купидона?

Она рычит, как загнанный в угол зверь, и я ухмыляюсь, обдумывая, как поиграть с ними дальше, прежде чем он действительно приедет.

То есть, если Ава не убежит или не исчезнет как призрак, поскольку она, оказывается, трусиха.

Говоря о трусах, я перепроверяю некоторые сообщения, которые отправил Мии за последнюю неделю, которые она имела наглость не прочитать.

Если бы ты так не спешила, я бы подвез тебя, как только закончил бы слизывать твой вкус со своих пальцев. Никогда не думал о киске как о пятизвездочном ужине, но я быстро меняю свое мнение.

Напиши мне ответ, когда закончишь прятать голову в песок. На твоем месте я бы избавил себя от лишних хлопот. Это не сработает.

Если ты прекратишь убегать, мы, возможно, повторим, и я позволю тебе отсосать у меня.

Мне любопытно. У тебя обычно такое выражение лица, когда ты кончаешь? Если ты не ответишь, я могу разыскать твоих бывших любовников и подтвердить теорию. Тебе интересно знать, что это за теория?

Очевидно, нет, потому что ты увлекаешься этой странной, труднодоступной прелюдией. Я уверен, ты уже поняла, что я не совсем нормальный и эта тактика на мне не работает.

Терпение – не моя сильная сторона, маленькая муза. Не заставляй меня преследовать тебя.